– Не бойся, Бланш, – сказал он мне, подкидывая на ладони свою монетку, с которой не расставался. – Никого мы грабить не собираемся. Прошвырнемся просто.
– Неужели?
– Конечно. А вы с Бонни отдыхайте.
– Отдыхай, малыш, Клайд правду говорит, – поддержал младшего братца Бак. – Да и я помню, что тебе обещал. И вовсе не желаю снова оказаться в тюрьме.
Бак поцеловал меня на прощанье, еще раз заверив, что не собирается нарушать закон и Клайда, если надо будет, удержит.
Они уехали. Мы с Бонни разошлись по комнатам, словно и вправду собирались лечь спать. Однако заснуть не удавалось. Я смотрела в окно и слушала, как тикают часы. Поверьте, мистер, я вместе с ними отсчитывала минуты, и с каждой мое беспокойство росло.
Час. Два. Три. И четвертый на исходе, а их все нет. Вот и небо на востоке светлеет, готовится полыхнуть рассветом. И в этот миг я заметила машину и опрометью бросилась вниз, к гаражу.
На лестнице столкнулась с Бонни – ей тоже не спалось, уж не знаю, почему: из-за беспокойства за Клайда или же от злости, что ее не взяли. Спустились мы вместе. И что же увидели? А увидели, как Бак и Клайд выгружают из машины оружие. Его было очень много: пистолеты, винтовки, коробки с патронами. Клайд, заметив Бонни, сказал:
– Детка, ты только посмотри, какая добыча.
– Откуда? – мне показалось, что она была не очень довольна.
И тогда Клайд рассказал, что ограбил склад Национальной гвардии. Представьте, мистер, в какой ярости я была?! Я тотчас высказала Баку все, что думала о его обещаниях. Он же стал уверять, что в ограблении не участвовал, а сидел в машине за целый квартал от склада.
Но знаете, я ему не поверила.
Дальше стало только хуже. Появление оружия их обрадовало, как радуют детей новые игрушки. Им хотелось поскорее опробовать его в деле, и я знала, что отныне счет моей мирной жизни пошел на дни.
И оказалась права.
Пыталась ли я что-либо сделать? Пыталась. Но разве способен человек остановить несущийся поезд? Порой мне казалось, что Клайд и Бонни просто не в силах были справиться с чем-то, что толкало их под пули. Ведь при том нашем разговоре они искренне желали остановиться, но с каждым днем мирной жизни желание это уходило, сменяясь каким-то невообразимым безумием.
Через недели две после ограбления склада Клайд и Джонси угнали машину. Это был симпатичный «Форд V8», весьма приметный с виду, что, однако, не помешало им поставить авто в гараж нашего дома.
– Ты с ума сошел? А если ее кто-нибудь здесь увидит? – увидев машину, Бонни налетела на Клайда с кулаками.
– Кто?
– Соседи! – она кричала и криком себя же подзадоривала.
– Да успокойся, – Клайд оттолкнул ее с несвойственной прежде злостью. – Возьмем в дело, а там и бросим…
Они еще долго ругались, не столько из-за злосчастного «Форда», сколько потому, что испытывали необходимость выплеснуть на кого-нибудь раздражение. Мне было противно слышать это, а видеть их я и вовсе не могла. Я ушла, тихо радуясь, что скоро мы с Баком уезжаем.
Он ведь обещал.
О да, мистер, нам почти удалось… Я чувствовала, как нарастает напряжение. Я уговаривала Бака поспешить и, если выйдет, выехать раньше и теперь кляну себя, что была недостаточно настойчива.
Тем утром Клайд и Джонс снова уехали и вроде бы как до четверга, поэтому Клайд долго прощался с братом и снова уговаривал его задержаться. Конечно, задерживаться я не желала.
Все, что случилось дальше, преследует меня в кошмарах. Вот я смотрю из окна на Бака и мечтаю, как мы останемся вдвоем и заживем с чистого листа. Сочиняю дом и детей, расписывая всю нашу будущую жизнь по годам. Я верю, что так оно и будет.
Вот серым пятнышком показывается вдали знакомая машина, которая несется к дому. Бак бросается к воротам, спеша открыть. Я еще не понимаю, что случилось, а Клайд с кривоватой улыбкой говорит:
– Мотор слабый, вот-вот сдохнет. Все в порядке.
– Все в порядке, – эхом повторяет Бак.
– Бонни, детка, может, ты с нами?
Но она качает головой. Ей охота дописать стихотворение. А Клайд не настаивает.
– Малыш, не стой здесь, – Бак подталкивает меня к дому, и я возвращаюсь. Словно во сне я иду на кухню. Зачем? Не знаю. Замираю у окна. Вслушиваюсь. Мне очень тревожно, и я не понимаю причин этой тревоги.
Но вот раздается сухой хлопок. Звенит, рассыпаясь стекло, и в следующий миг тишину рвет клекот выстрелов.
– О господи! – кажется, это кричал Клайд.
Я по-прежнему стою на кухне, я знаю, что стреляют не здесь, но где-то рядом. Я говорю сама себе:
– Все в порядке, Бланш. Это просто винтовка выстрелила. Случайно. Их винтовка.
– Собирайтесь, быстро!
Я затыкаю уши, чтобы не слышать этого голоса. Я не хочу идти с Клайдом Барроу.
– Да беги же ты! Вниз, быстро! – Бак толкнул в плечо, и Бланш едва не упала. Что случилось? Это все Клайд виноват. Всегда был виноват только он…
Бежать. Надо. Вниз. Ноги не слушаются, а в голове удивление: зачем бежать? Разве она, Бланш Барроу, сделала что-то дурное, чтобы бегать от полиции?
Навстречу выскочил малыш Джонси. В руке у него был пистолет, а по лицу текла кровь.
– Помоги…
Бланш подставила плечо, просев под весом. Врача нужно позвать…
Нельзя. Бак сказал бежать.
Где Бак? И почему выстрелы смолкли? В этой тишине слышится опасность. Папа, папочка, прости… твоя дочь хотела как лучше.
Нужно поговорить с Баком. Он ведь тоже не виновен. Следует остаться и все объяснить.
– Давай его сюда, – Бонни – откуда только взялась? – стащила малыша Джонси и принялась запихивать его в машину. Он почему-то цеплялся за дверцу и скулил. Ему, наверное, больно. И крови много. Надо перевязать.
И тогда на глаза попался труп. Нет, сначала Бланш даже не поняла, что этот незнакомый мужчина в синем костюме мертв, и удивилась: зачем он разлегся у гаражной двери? И зачем Бак склонился над ним?
Но вот Бак отпрянул, оглянулся, переменившись в лице, и снова заорал:
– В машину!
Но Клайд не позволил сесть.
– Помоги! Подтолкни!
