Никаких желаний. Никаких стремлений. Никаких издыхающих надежд. Нирвана от безысходности… но так лучше, чем страдать о несбыточном.
А телефон звонит-звонит.
Пальцы соскальзывают с корпуса и ошибаются клавишей. Семен хотел сбросить этот звонок, но вышло, что ответил. И после этого прятаться в себе стало как-то стыдно.
– Семен? Это ты? Ты же можешь говорить, да? Ты послушай, я не собираюсь навязываться! Дело совсем не в этом, а…
Жаль. Если бы она навязалась, у Семена был бы повод для встречи.
– Антошка! Антон в смысле. Их четверо было. И пятый, который водил. А потом появилась Варенька, и все соскочили.
Ее голос был похож на мокрый бархат, царапает и ласкает одновременно.
– И умерли! Я прочитала письма. Они у старухи были. А старуха – их бабка, понимаешь?
– Нет.
– Не важно, – отмахнулась Агнешка. – В общем, он всех обыграл. Варенька не врала, она не убивала Олега. И ты не убивал. Это Антон. Я не знаю, где он был, но я знаю, где он сейчас. Дача. Малышченская дача – это такой старый дом отдыха. У меня мама туда ездила. И я тоже ездила, давно, когда еще работал он. А теперь, наверное, совсем забросили и…
– Я знаю, где это.
– Хорошо, – выдохнула Агнешка. – Мы должны проверить…
– Не мы. – Здесь Семен не собирался уступать, иначе перестал бы уважать себя. – Не мы, но я. Я проверю.
– А я?
– А ты дома сиди.
Не высидит. Попрется обязательно, значит… а пусть займется делом.
– Нет, лучше вот что, – Семен вытащил из кармана мятую визитку. – Найдешь одного человека и расскажешь ему. Пусть подъедет. На всякий случай.
Серега поймет. И с Агнешкой как-никак да управится.
Шериф
Разговор, которого не было
Подвиг? Слава? Да какая слава, мистер Шеви, побойтесь Бога. Да на моем счету куда более серьезные головы есть, которые думали, что уж им-то закон не писан, но встретились со стариной Фрэнком и передумали. Бонни и Клайд – это мелкая шваль, обезумевшая от крови, и гордиться тут нечем.
Да, им везло. Просто дьявольски везло, скажу я вам! Будто кто-то нашептывал, куда можно ехать, а куда нельзя. Мы сколько раз устраивали засады, и все без толку, но в Луизиане получилось иначе.
Сначала на меня вышел папаша Мэтвин. Он-то понял, что его драгоценному сыночку грозит за его проделки, и решил похлопотать. Ну я ему и пообещал индульгенцию. Не думайте, мистер, будто я на это дело с легким сердцем пошел. Метвин-то из беглых был, из тех, кто в смерти Кроусона виноват. А потом он еще счет пополнил, двоих офицеров застрелив, так что выпускать такого молодчика мне не хотелось. Ну а выбор-то какой? Или иду навстречу папаше, обещаю помилование – а Фрэнк Хеймер свое слово держит, – либо снова гоняюсь за Клайдом, аки пес за своим хвостом.
Ну да я все равно свое получил. В Техасе-то Метвина помиловали, это да, но Оклахома приняла его с распростертыми объятиями. Жалко только, что всего-навсего восемь лет дали, ну да жизнь покажет, как оно еще сложится.
Теперь порой думаю, что, может, и не следовало соглашаться на сделку? Они попались уже шестого мая, когда, наплевав на опасность, решили приехать в Даллас. По мамочке соскучились… раньше надо было думать про мамочку.
Ну да я о той встрече узнал от своих людей. А дальше все просто как дважды два. Ежели Бонни и Клайд погостили у своих, то, значит, и остальные захотят. Гамильтон к тому времени от них откололся, малыш Джонси сбежал после декстерсой стрельбы, Бак умер, а Бланш сидела. Ну вот с Метвином стоило попробовать. И я поперся в треклятую Акадию, которая в Луизиане.
А там уже и сам Метвин.
Нет, сначала-то я не знал, что он уже приехал. Я вообще не думал, что ему настолько доверяют, чтобы отпустить. Я рассчитывал на меньшее, а получил большее.
После того как мы с папашей столковались, и я слово свое дал, появился Генри. Ох и тощий он был, ну аккурат койот после голодухи.
– Здрасте, шериф, – сказал он мне и за старика своего спрятался. И правильно. Я ж тогда-то сильно перенервничавши был, мог и пристрелить ненароком.
В общем, получился еще один разговор. Долгий, скажу я вам… странный. Самый странный из разговоров за всю мою жизнь. Поначалу мне даже почудилось, что Метвин слегка умом тронулся.
Он все ныл, будто жалеет, что не хотел бежать из Истхема, но там было до того погано, думал – сдохнет. Что в копов стрелять вовсе не собирался. Что виноват во всем даже не Клайд Барроу, а сам Дьявол, который за доллар две души выкупил…
Вы видели этот доллар? И даже в руках держали? Ну и как, мистер Шеви, снится вам преисподняя? Нет, не отвечайте, я-то тоже видел и в руках держал, а что мне с той поры снится – не ваше дело.
Так вот, Метвин начал меня уверять, будто пока с Клайдом этот дьявольский доллар, ничего у меня не выйдет. Я-то тогда подумал, будто он опять торгуется, и начал закипать. Ну а он возьми да достань монету.
– Вот, – говорит. – Берите. Видите, я честно играю. Я для вас даже монеты поменял. Теперь точно ваша возьмет.
И захохотал так, что меня аж передернуло.
Ну да, мистер Шеви, выходит, что украл он у Клайда доллар. Как? А это вы у самого Метвина спросите, если он захочет говорить. До меня-то слух дошел, что будто бы он в Бога уверовал, но как по мне, то его раскаянию никакой веры нету.
Я ж думаю, что он прежде щипачеством баловался, вот и пощипал дружка, когда задницу припекать стало. Такие людишки – гнилье, ты их десять раз спасти можешь, а они все одно ножом в спину ответят. Пусть тогда оно мне и на руку вышло, только все равно не люблю мерзавцев.
Тогда же я просто взял доллар – чего не взять, когда дают. Нет, не было ни грома небесного, ни кустов горящих, ни голосов каких. Монета как монета. Мой старик мне таких пять оставил. Красивые да не чета нынешним бумажкам. Возьмешь в руку и чувствуешь себя богачом.
– Ты вернешься, – сказал я тогда Метвину. – И будешь вести себя как обычно.
Почему? Ну тут же дело ясное: у Барроу чутье, как у лисицы, которую всю жизнь травили. Останься Метвин с нами – а было желание прямо тогда наручники на нем защелкнуть да отправить, куда следует, – Клайд живо бы понял – что что-то не так. Ну и конечно, ждать и выяснять он не стал бы. Нет, на этот раз я хотел покончить с ним. Поэтому и отправил Метвина назад, уверив, что с ним ничего не случится.
Да, я не собирался лезть в логово Барроу. Это уже было и всякий раз заканчивалось чьей- то смертью, при том, что Клайд и Бонни удавалось уйти. Теперь все должно было быть иначе.
И Метвин меня понял. Как он не хотел возвращаться! Едва ли не плакал, но ослушаться не посмел. Сказал только:
– Вы только их… вы только стреляйте! Сразу стреляйте. Чтобы не ушли…
Нужны мне были его гнилые советы…
Дальше просто: я знал место, где прятался Барроу. Я знал дорогу, которой он регулярно ездил в Сэйлес, и обычное для этих визитов время. Осталось связаться с Томом Брайаном, начальником
