послушно выпил, на душе было тошно, раз за разом он прокручивал утреннюю схватку, пытаясь уловить тот момент, когда в очередной раз потерял контроль. Момент не улавливался.
— Как это было? — Вальрик не сомневался, что Ихор наблюдал за схваткой, потому и спросил.
— Как? А тебе и вправду интересно? Бой перешедший в бойню, вот как это было. Сначала ты обезоружил противника, а потом убил, хотя он поднял руки, показывая, что признает поражение. Но тебе ведь плевать, ты же себя не контролируешь!
— А чего ты хотел? — к горлу подступило раздражение пополам с обидой. — Ты же знал, что остановиться я не могу. Пытаюсь, но не могу. Я не хотел участвовать в этих чертовых играх, мне надоело убивать, но ты сам напомнил, ради чего стоит жить. А теперь снова не доволен.
Голова неприятно кружилась, Вальрик попытался встать, но комната покачнулась.
— Успокойся. Ложись, вот так. Отдыхай, — Ихор помог раздеться. — Да не злюсь я, просто, тошно смотреть на то, что с тобой происходит.
— Что ты мне дал?
Сон наплывал теплыми волнами, хотелось закрыть глаза и с головой погрузиться в уютную дремоту, но Вальрик держался. Сначала договорить, а потом спать.
А о чем разговор? Он не помнил, ничего не помнил… и не надо, память причиняет боль, а во сне легко и спокойно… покойно… покой — это смерть, он не хочет умирать, у него есть еще здесь дела. Мысль принесла пробуждение.
— Очнулся? — Ихор все еще был здесь, сидя за столом, читал книгу. Откуда в казарме книги? Книги в библиотеке, а библиотеки в замках. Голова тяжелая, мысли ворочаются крупными булыжниками, царапая друг о друга каменные бока, и во рту неприятная сухость. Зато слабость прошла, вернее сменилась удивительной легкостью, Вальрик ясно ощущал каждую мышцу, и сердце, и эластичные трубки сосудов, и желтые ниточки нервов. Такого с ним еще не случалось.
— Чем ты меня напоил?
— Травяной настой, помогает расслабиться после боя, силы восстановить, вот только на тебя он как-то странно подействовал.
Вальрик попытался сесть. Эта непонятная легкость несколько мешала координации движений, но в целом нынешнее состояние ему нравилось. Еще бы воды выпить, но для этого придется вставать, Ихор не делает попыток помочь, сидит и смотрит, точно ждет чего-то.
— Я знаю, зачем ты нужен Фельче. И знаю, что он собирается сделать.
— И что? — Вальрик таки добрался до умывальника и, включив воду, сделал несколько жадных глотков. Стало чуть легче. Правда, вода теплая, вот бы родниковой или речной на худой конец, чтобы чистая, прозрачная, холодная до ломоты в зубах.
— У вас ничего не получится. Это глупый план, и ты глупец, если согласился. Думаешь, до нее так легко добраться? Да тебя на молекулы разложат, прежде чем улью допустить, а она — сердце улья.
— Возможно и так.
На тыльной стороне ладони кровь засохла, неприятно тянет кожу, и Вальрик принялся отскребать кровь ногтями. Она шелушилась мелкими бурыми чешуйками, которые норовили прилипнуть к коже. Кровь не желала смываться водой.
— Тебе действительно все равно, что с тобой будет? — поинтересовался Ихор.
— Наверное. Я об этом как-то не думал. Убью Шрама, а дальше…
Дальше он убьет Хозяина, ну а что будет потом, Вальрика интересовало мало. Кожа на руке покраснела, зато от крови не осталось и следа, равно как и от былой легкости.
— После боя у тебя будет несколько часов относительной свободы, я смогу вывести тебя за ворота, дам адрес. Деньги снимешь заранее. Если повезет…
— Не повезет, — перебил Вальрик. — Я по жизни невезучий, да и куда бежать? И зачем? Лучше расскажи, когда следующий бой и кто противник, не хотелось бы проиграть.
— Не проиграешь, — Ихор вылил остатки настоя в умывальник и тщательно сполоснул термос. — Главное, больше ничего сегодня не ешь, понял? Кашем, твой завтрашний противник, выступает от военных, считается фаворитом.
— А я?
— А ты — смертником. Ставки один к сорока пяти… — Ихор потер переносицу. — Кого другого против Кашема Хозяин не выставил бы. Но от тебя больше проблем, чем пользы, это я собственными ушами слышал. В общем, он ставил на Кашема, но я-то знаю, что ты слишком сильно хочешь добраться до Шрама, чтобы позволить себя убить. Этот бой ты выиграешь… главное, не ешь ничего сегодня, понятно?
На утро приятная легкость обернулась бурлящей энергией, которая норовила вырваться наружу. Сердце билось в сумасшедшем темпе, и Вальрику казалось, что стоит замереть, и оно лопнет от избытка энергии. Бой остался в памяти клубком событий, который невозможно было распутать. Она даже не запомнил, как выглядел его противник, доспех запомнил, шлем в форме львиной головы, красный султан перьев и красный же камень на эфесе сабли, а вот что касалось остального… тело унесли, а энергия иссякла, оставив после себя дикую усталость. Без помощи Ихора вряд ли бы хватило сил до кровати добраться. Тот молчал, и Вальрик молчал, правда, хватило ненадолго.
— Зачем ты это сделал?
Эта победа и эта смерть казались особенно подлыми. Ихор пожал плечами.
— Твой отвар, что это было?
— Допинг. Немного увеличил твои шансы. Завтра у тебя окно, отдыхай, а к следующему бою пройдет. Не хотел рисковать. Тем более, что Кашем тоже не брезговал. Все применяют, потому как жить хотят, это не запрещено. Пей.
— Нет.
Вальрик попытался отстранить руку, настолько беспомощным он ощущал себя последний раз после ранения. Ихор, усмехнувшись, заметил:
— Всего лишь чай. Сладкий. Давай, осторожно, не обожгись. Сейчас станет легче.
Стало, во всяком случае, настолько, чтобы держать ложку самому. Ихор сидел напротив, пил чай и молча наблюдал за Вальриком.
— Что?
— Интересно, о чем ты думаешь? Ненавидишь? Злишься? Или снова все равно?
— Скорее последнее.
Чувство голода нарастало, заставляя глотать горячую кашу, не пережевывая.
— Еще интересно. Ты упрекаешь меня за то, что убиваю, и сам же даешь что-то, отчего я окончательно теряю контроль. Как одно с другим сочетается?
— Наверное, никак. Просто мне хотелось, чтобы ты выжил. Ешь давай. И слушай. Насчет побега не передумал?
Вальрик мотнул головой, разговаривать с набитым ртом было неудобно.
— Ясно. Значит, бой послезавтра, ничего серьезного. Новичок из тех, кого берут, чтобы подогреть бойцов. Ты выиграешь.
Ихор оказался прав. Вальрик выиграл и в этом бою, и в следующих, которые слились в одну сплошную ленту из звенящей стали, крови и раскаленного песка. Лента свивалась в спираль дней, и Вальрик послушно следовал за каждым витком. Странным образом лента сдерживала пустоту внутри, примиряя с необходимостью жить дальше. А потом лента закончилась, просто однажды вечером Ихор принес знакомый термос и, плеснув в кружку бурую жидкость, приказал:
— Пей.
— Зачем? — Вальрик хорошо помнил и легкость, и бурлящую, рвущуюся наружу энергию, и следующую за ней слабость.
— Чтобы шансы уровнять. Будь уверен, Шрам тоже что-нибудь примет, сегодня или завтра, так что…
Вальрик в один глоток осушил кружку. Сон накатил тяжелой волной, совсем непохожей на предыдущую, смял, подавил, утянул в темноту, сознание то проваливалось, то выплывало…. да что с ним происходит?
— Прости, — голос Ихора долетел откуда-то издалека. — Приказ… победитель определен… ставки…
