Рубеус
Коннован спала, теплое дыхание ласково щекотало кожу, и с каждой минутой лежать неподвижно становилось все сложнее.
— Что? — она спросила это, не открывая глаз. — Ты смотришь.
— Смотрю.
Чуть хриплый ото сна голос, спутанные волосы белым шелком скользят между пальцами, неожиданно-горячая кожа… смех-мурлыканье и маленькие ладошки упираются в грудь.
— Прекрати.
— Почему?
— Не знаю, — в глазах сгорают искры смеха.
— Уходить пора, время… и мне нужно возвращаться.
Выскальзывает из рук, маленькая рыбка, девушка-призрак, запах инея и лаванды.
— Я не отпущу тебя.
Плевать на Карла, плевать на то, что подумают, Рубеус просто не мог себе представить, как будет существовать дальше без нее. Наверное, никак.
— Отвернись, — попросила Коннован. Ни за что. Тогда отворачивается она, пытается быстро надеть платье и путается в шелковом тумане, который нарочито медленно стекает вниз, заботливо обнимая, обрисовывая каждый изгиб, каждую ямку… наверное, с ним что-то случилось этой ночью… да нет, ночь только-только началась и действительно пора вставать, хотя бы для того, чтобы не дать ей уйти.
Внизу пусто и тихо.
Почти пусто, Мика ждет, опираясь на стену…
— Вижу, воспользовался моим советом, — она вежливо улыбается. — Я же говорила, трахнешь, легче станет. Хотя и не думала, что она уступит так быстро. Что ж, остается поздравить тебя с победой.
С каждым словом выражение лица Коннован менялось.
Вот и все, теперь точно конец, даже если он сейчас собственными руками свернет Мике шею, это ничего не изменит.
От пощечины Рубеус уклоняться не стал. Черные когти, разодрав кожу на скуле, пробили щеку насквозь. Больно. Но ей еще больнее. Уходит. Быстро. Нужно остановить, объяснить… а он стоит и смотрит. Мятый шелк похож на черные крылья, рваные и беспомощные.
— Милая сцена, — Мика подошла сзади. — А я-то гадала, куда ты исчез… она хоть ничего? Или ничего особенного?
Убить. Сейчас и здесь. Вырвать горло этой суке, которая просто так… Мика отступает, чуть покачиваясь. Она же не в себе. Пьяна? Нет. Другое.
— Сходи, попроси прощения, объясни, что ты хороший, а я плохая. Она простит. Наверное. А может и нет. — Мика икнула и, зажав рот ладонью, пробормотала. — А мне, наверное, отдохнуть пора… всю ночь на ногах. Слушай, извини, у меня после травки в голове бардак, потом поговорим, ладно?
— Потом ты уйдешь отсюда. Не знаю куда, но уйдешь. Или я тебя убью.
Злость исчезла, Мика не виновата, она такая, как есть, и ему следовало бы предвидеть.
Снова не успел, не защитил.
Коннован
Унизительно. До чего же унизительно. Я чувствую себя так, будто искупалась в грязи. Я думала… надеялась, что значу для него хоть что-то. А выходит, Мика посоветовала переспать со мной, и Рубеус воспользовался советом.
Дура, дура, дура… сколько можно наступать на одни и те же грабли? Любовь… какая, к чертовой матери, любовь — случайное приключение. Всего лишь приключение. И плакать нет повода.
— Нет повода плакать. — Повторяю вслух, пытаясь справиться с собой. Холод, идущий от стены, проникает сквозь ткань. У Рубеуса теплые руки, которые…
Нельзя думать о руках. Нельзя думать о нем вообще, хватит… и боли хватит. Развалить эту чертову иллюзию влюбленности, чтобы ни следа, ни мысли, ни желания вернуться.
Клин клином. Идиотская мысль, не вызывает ничего, кроме тошноты, но потом будет легче. Главное, чтобы отступать некуда. Дверь в комнату Карла открылась бесшумно. Что я делаю? Будет только хуже. Хотя хуже, чем сейчас…
Спит. Есть еще возможность уйти…
Присаживаюсь на кровать. Разглядываю. Волосы темные, худой и жилистый, со спины похож на…
— И в чью пользу сравнение? — поинтересовался Карл. — Это первый вопрос, второй — какого черта ты тут делаешь? Неужто, соскучилась?
— Карл, ты можешь переспать со мной?
Ну вот, я сказала это. И от стыда не сгорела.
— В теории, конечно, да, — ответил Карл, не открывая глаз. — Но на практике не хотелось бы. И слезь с кровати, там где-то кресло имеется.
— Почему?
— Что почему? Почему кресло имеется? У Мики спроси или кто там обстановкой занимался.
При упоминании о Мике я все-таки расплакалась: в очередной раз обманули. Предали. Использовали.
— Так, появились слезы, значит, дело серьезное, — Карл широко зевнул. — Коннован, ну ты же знаешь, что я терпеть этого не могу, давай, успокаивайся и рассказывай, с чего это в твоей голове появилась такая… неожиданная мысль.
— Почему неожиданная?
Деловой, несколько раздраженный тон Карла действовал успокаивающе.
— Хотя бы потому, что при наших с тобой отношениях подобное предложение имеет некоторые оттенок инцеста, а меня это не вдохновляет. Я привык относиться к тебе… ну как к сестре. Хотя сестры у меня никогда и не было. Но на дочь ты тоже не тянешь. Впрочем, это детали, в любом случае, мыслей либо желаний сексуального плана ты не вызываешь.
Вот так. В другое время, услышав от Карла нечто подобное, я бы обрадовалась, но сейчас на душе было настолько тошно, что…
— Без обид? — Спросил Карл.
— Без обид.
— Ладно, радость моя, вижу, есть проблема. Посиди тут пару минут, я сейчас.
Отсутствовал он недолго. Вышел из душа, на ходу вытирая волосы полотенцем, которое небрежно бросил на кровать. В ту сторону я старалась не смотреть, господи, до чего стыдно. А если бы он согласился?
— Итак? — Карл стал, скрестив руки на груди. — Внимательно тебя слушаю.
— Не знаю, я наверное зря…
Последняя попытка сбежать. Почти получается. Карл позволил дойти до двери, а потом жестко приказал:
— Стой. Во-первых, «не знаю» меня не устраивает. Во-вторых, ты сейчас вернешься, сядешь и расскажешь, что у вас там снова приключилось. Как дети малые, ей богу.
Рассказать? Вот чего мне не хотелось, так это рассказывать. Обидно и унизительно. Меня снова использовали и по Микиной рекомендации. А она еще поздравляла его с быстрой победой.
Не плакать. Карл не любит слез, а я дура, что пришла сюда. Нужно было тихо вернуться на завод и никто бы ничего не понял.
— Успокойся. Давай, садись, — Карл почти нежно усадил меня на низкий диванчик, приткнувшийся у стены. — Никуда ты не пойдешь. У тебя сейчас два варианта. Первый: ты берешь себя в руки и внятно рассказываешь о том, что случилось. Второй: я все выясняю сам. Процедура считывания удовольствия мне не доставляет, но сама понимаешь, что я должен быть уверен в твоей адекватности. Ну так что
