Сейчас дед возвращается из Дзегви, где заночевал в придорожном духане 'Не уйдешь'. Там он повстречался и с водителем каравана, пробравшимся из Ганджинского ханства, и с другими путниками. Ели вместе ароматный суп бозбаши, запивали зеленым атенским вином. Но никто ничего не знал о трагедии в гулабской крепости, не слыхать в караван-сараях и о Георгии Саакадзе, может, 'барс' скитается по загадочному Египту и пытается по теням пирамид определить будущее?
Полный печали, дед Димитрия повернул обратно к Носте: 'Скорее! Э-о-дзы! Вспомните, ленивые буйволы, что ваши предки были болотными колдунами и по ночам превращались в чернорогие ветры! Живее отмеривайте крепкими ногами извилистую дорогу. Скрипи колесами, арба, жалуйся на весь свет, но ползи только вперед - вверх, вниз, но только туда, в Носте!'
Кавтисхевское ущелье осталось позади. Дорога круто взметнулась к небосклону, будто каменистая стрела врезалась в синь. В дымчатой дали вырастали линии гор. Воздух стал прозрачнее. Из-под копыт буйволов вдруг выпорхнула горная куропатка. Арчил рассмеялся и огрел буйволов длинной хворостиной. Но дед продолжал пристально всматриваться в отроги, заросшие орешником; там, между гибкими ветвями, бесшумно скакал огненный конь, сметая красным хвостом золото осенней листвы. Хотел дед спросить Арчила, ведь у него зорче глаз, видел ли он неземного коня, но внезапно за поворотом раздались предостерегающие окрики. Дорогу преградила рогатка, возле нее на копье трепыхался двухконцовый флажок с черной медвежьей лапой, сжимающей золотой меч.
'Арагвинцы! Георгий уничтожил в своем владении рогатки, а они снова наставили их и без уплаты за проезд никого не пропускают. Чтоб им каджи содрал кожу на спине!' - выругался дед и, тут же вспомнив присказ прадеда Матарса: 'Лучше ниже', добродушно улыбнулся.
- О-о, высокочтимый! - выкрикнул старший арагвинец, узнав деда Димитрия. - Успеешь в свое гнездо. Вон в котелке форель от радости пляшет, что сейчас узнает, на что способны воины князя Зураба, когда их желудок пуст, как кисет кутилы, в котором ни монет, ни жемчуга.
- Спасибо за рыбу, которую ты проглотишь.
- Раньше форель, дед, потом твое острое слово! - вызывающе пробасил, подходя, чернолицый арагвинец.
Дед взглянул на него и ахнул.
- Ты что, парень, в мешке с углем переспал?
- В хурджини что везешь? - обозлился арагвинец.
- Саман.
- Покажи!
Дед неторопливо развязал грубую перекидную сумку и вывернул ее наизнанку, там не было и соломинки.
Чернолицый отстранил деда и сам принялся ощупывать хурджини. Не обнаружив ни в одном из них ровным счетом ничего, он возмутился:
- А ты что, во сне жевал? Не саман?
- Нет, лунный свет.
- Вкусно?
- Попробуй!
- Ложки нет. Говори, где саман?!
- У тебя в голове.
Арагвинцы прыснули.
- Лучше на коня смотрите.
- Коня? Какого коня?
- Огненного, с красным хвостом.
Арагвинцы переглянулись и опустили руки на кинжалы. Чернолицый ножнами шашки хватил по крупу буйвола.
- Сказки ностевцам оставь, а мы - арагвинцы!
- Потому не веришь, что слепой. - И вдруг дед проворно подбежал к обочине и замахал руками: - Вон, вон конь! Огненные копыта мелькают, красный хвост - как пламя!
Над гребнем горы разгорелось красногривое солнце, то горбясь, то вытягиваясь над голубыми провалами. Чернолицый в смятении отпрыгнул. Ему почудился в зыбком воздухе перескакивающий с отрога на отрог пылающий силуэт скакуна. Невольно вскрикнув, арагвинец подался назад, увлекая за собой остальных.
- Чтоб тебе!..
- И тебе!.. - добродушно пожелал дед. - Не попадайся только на пути огненного коня, не любит.
- А откуда взялся краснохвостый?
- Может, ты думал, с луны свалился?
- Думал.
- Молодец, угадал, только не с луны, а с солнца!
Не скупясь на восклицания, арагвинцы окружили деда. И пока Арчил поил и перепрягал буйволов, дед рассказывал, лукаво прищурившись:
- Раньше небо так близко к земле было, что глехи, погоняя буйволов, задевали концом кнута за луну. Луне ничего, а кнут голубым лучом становился, - если врага огреть, ишаком себя чувствовал враг, и-а! и-а! - начиная кричать. Только это так, к слову, а к делу иначе. Люди к богу в гости ходили, подарки носили. Свечи бог очень любил, потому что звезды надоели... Я тоже так думаю, если с утра до ночи гозинаки грызть, то кричать начнешь: 'Дайте уксусу!' А бог хорошо свое дело знал: раз хозяин, значит, гостям должен угождать. Долго так было. Вся неприятность от женщин началась: сама пришла и ребенка притащила; и хотя говорят, каждый ребенок - ангел, на этот раз обратное вышло. Взял ангел ребенка, туда-сюда подбрасывает, забавляет, ребенок смеется, прыгает и от удовольствия крылья ангелу пожелтил.
- Хо-хо-хо-хо! - загоготали арагвинцы. - А при чем тут бог?
- Бог? Так рассердился, что велел всем людям убраться к зеленым чертям, а сам небо выше поднял, с тех пор ни люди к богу, ни бог к людям, каждый свое место знает. Все же женщина на этом не успокоилась: летит дальше с ребенком, а навстречу луна. Показалось женщине, что луна ребенку моргает. Раз так, луну по лицу хлопнула, с тех пор на луне пятна. Тогда бог силу свою показал, в первый раз людей с громом познакомил. Гремит, шумит, угрожает гром, оглушил женщину и к черным чертям сбросил.
- А ребенок?
- Ребенка подхватил главный черт, очень обрадовался. Ангелам неприятность - значит черту удовольствие! Подбрасывает ребенка, забавляет, рогами бодает. Хвостом щекочет. Смеялся, смеялся ребенок и от удовольствия черту рога позолотил, голову тоже...
- Хо-хо-хо-хо! - гоготали арагвинцы. - А черт что?
Веселье арагвинцев предвещало возможность беспошлинного проезда. И дед еще веселее проговорил:
- Черт? Известно что! Так обиделся, что голос потерял. Все же хрипло выкрикнул: 'Тебе, женщина, не у благородных чертей место, а на собачьей земле, где принято друг другу на голову...' - схватил женщину с ребенком, вскинул на спину коня краснохвостого и погнал на землю. Летит глупая и размышляет: кому бы еще неприятность причинить? Тут навстречу ей солнце с чашей, наполненной зерном. Женщина ножку и подставила. А солнце, споткнувшись, дернуло коня за хвост и такое сказало: 'Видишь, зерна на землю выронил, теперь служить людям должен! А когда все подберешь, снова к себе возьму звезды перевозить'. Полетел конь вверх ногами на землю, женщина тоже... С того дня конь во всем человеку подчиняется.
- А женщина что?
- Известно что. Если женщина потянет, семь пар буйволов не перетянут. Из-за одной глупой пострадали ангел, черт, солнце, конь и мужчина.
- Про мужчину все знают, а конь что?
- Известно что: рыскал по земле, рыскал, все зерна еще сорок лет назад подобрал, а одно зерно нигде не нашел. Что делать? Тут черт сжалился, из скалы вылез и так сказал коню: 'Напрасно, батоно, ищешь. Слух по горам идет: солнечным зерном завладел Саакадзе, потому Непобедимым стал - зерно от него все стрелы отводило, все шашки, все копья. А только перед Базалетской битвой потерял неосторожный 'барс' зерно в Носте - не то в сторожевой башне, не то в старом доме'.
