высокопоставленные чиновники. И еще: почти все жены дипломатов из нашего посольства уже удрали. Кое-кому из них, возможно, действительно нужно выехать, но большинству, конечно, нет. Можно представить себе, что думают жены других служащих и машинистки посольства, когда они видят, как их подруги с дипломатическими паспортами удирают. И хотя мое мнение нередко считают грубым, я, несомненно, прав: „Бабам на войне делать нечего“! Нужно ли, чтобы все прибывающие для усиления посольства сотрудники везли с собой семьи? Они приезжают сюда, наедаются до отвала маслом и икрой, увешивают себя мехами и ожерельями, купленными за дешевые рубли, а потом отваливают или по меньшей мере стремятся спасти свое добро в ущерб великому делу, во вред нашим единству и сплоченности. Я испытываю грешное желание, чтобы бомбы англичан попали в те дома, где хранится это вывезенное недостойным путем в Германию добро». (Там же, с. 191-192.)
Даже отдельные штрихи в деятельности Кестринга показывают, что он находился в курсе всех важнейших мероприятий по плану «Барбароссы», под чем подразумевалось нападение на СССР (подписан Гитлером 18.12.1940). Он не раз бывал в «Штабе Валли» под Варшавой, который возглавлял опытный разведчик Шмальшлегер, где координировались действия команд и групп, предназначавшихся для ведения разведывательных и диверсионных операций, контактировал с начальником Абвер-П полковником Эрвином фон Лахузеном (1897-1955), с руководителем сверхсекретного подразделения полковником Эрвином Штольце (1891 — после 1997), — оно должно было наносить мощные удары по военно-промышленным объектам для выведения их из строя, с главарями украинских националистов Бандерой и Мельником, подготовлявшими выступление националистов на Украине, приуроченным к началу войны, с генерал- фельдмаршалом Вильгельмом Кейтелем (1882— 1946), который был очень популярен в Германии, среди военных ближе всех стоял к Гитлеру, являлся начальником штаба ОКВ (Верховного командования), заменив собою непокорного генерала Людвига Бека (1880-1944), с генерал-фельдмаршалом Вальтером Браухичем (1881— 1948), главнокомандующим сухопутными войсками; встречался по делам службы с руководством военно-исследовательского центра — Институтом геополитики и, естественно, с начальником отдела Иностранных армий Востока полковником Кинцелем. И с Канарисом пришлось не раз беседовать, и с его ближайшим сотрудником и соратником Остером, и бывать в военных лагерях украинских националистов под Берлином и Бранденбургом, и в разведывательной школе близ Кенигсберга, и в берлинской школе абвера, готовившей агентов высшей квалификации (15-месячная программа). И к финнам приходилось ездить, поскольку предполагалось их участие в войне с СССР, в ставку маршала Маннергейма, к начальнику финской разведки Меландру для обмена разведывательной информацией. И уж само собой понятно, что приходилось встречаться с немецким послом в Финляндии фон Блюхером (1883-1963) и военным атташе генерал- майором Россингом. Не обходились вниманием и прибалтийские буржуазные государства. Особенно тесные связи установились с Эстонией, и Кестринг бывал здесь по служебным делам у начальника разведывательного отдела Генерального штаба полковника Маазинга, настроенного пронацистски, и на— чальника штаба армии генерала Рээка. Главнокомандующий эстонской армией генерал Лайдонер контакты с немцами оценивал вполне определенным образом: «Нас главным образом интересовали сведения о дислокации советских военных сил в районе нашей границы и о происходящих там перемещениях. Все эти сведения, поскольку они имелись у них, немцы охотно сообщали нам. Что касается нашего разведывательного отдела, то он снабжал немцев всеми данными, которыми мы располагали относительно советского тыла и внутреннего положения в СССР. (Ф. Сергеев. Тайные операции нацистской разведки. М., 1991, с. 170-171.) Генерал Пикенброк, один из ближайших сотрудников Канариса, о тех же связях позже показывал так: „Разведка Эстонии поддерживала с нами очень тесные связи. Мы постоянно оказывали ей финансовую и техническую поддержку. Ее деятельность была направлена исключительно против Советского Союза. Начальник разведки полковник Маазинг ежегодно наведывался в Берлин, а наши представители по мере необходимости сами выезжали в Эстонию. Часто бывал там капитан Целлариус, на которого была возложена задача наблюдения за Краснознаменным Балтийским флотом, его положением и маневрами. С ним постоянно сотрудничал работник эстонской разведки капитан Пигерт. Перед вступлением в Эстонию советских войск нами заблаговременно была оставлена там многочисленная агентура, с которой мы поддерживали регулярную связь и через которую получали интересовавшую нас информацию“. (Там же, с. 171.)
Ради укрепления отношений с разведкой Эстонии и в связи с «предприятием» Тухачевского, Канарис и Пикенброк выезжали туда и сами (1937-1939), разумеется, под чужими именами, ради сохранения секретности. В апреле 1939 г. генерал Рээк был даже приглашен на день рождения Гитлера (!), который праздновался всей страной.
Готовясь к войне с СССР, Гитлер обольщал себя пустыми надеждами, от «ошибочных данных», сообщавшихся генералами и разведкой, отмахивался. Он всецело уповал на свои победы во Франции и, убеждая Кейтеля и Йодля в своей правоте, торжествующе говорил: «Теперь мы показали, на что способны. Поверьте, поход против России будет в сравнении с этим простой детской игрой». (Там же, с. 186.)
Уже с 6 сентября 1940 г. Управление разведки и контрразведки самым энергичным образом проводило свои акции против СССР. А в конце декабря 1940 г. Йодль сообщил Канарису и Пикенброку, что начало войны с СССР — лето 1941 г.
В соответствии с тайными планами проводились вполне определенные мероприятия, вызывавшие большую настороженность руководства СССР: направление военной миссии Германии, а затем и войск в Румынию, заключение договора с Финляндией о размещении там германских войск, развертывание финской армии и немецкой дивизии на ленинградском направлении, формирование в Германии финского эсэсовского батальона, развертывание войск против Югославии. В мае 1941 г., как определенное знамение, в Москве в немецком посольстве вдруг объявился Шелленберг в качестве «представителя химической промышленности». Эта хитрая и опытная бестия из ведомства Гейдриха, сделавшая невероятную карьеру в 30 лет (в декабре 1941 г. он уже возглавлял внешнюю разведку!), прибыл в Москву якобы для того, чтобы побывать на каком-то химическом заводе (одни сотрудники посольства говорили, что где-то на Нижней Волге, другие — на юге Урала). Выезжать туда он, однако, не торопился. В промежутках между своими таинственными делами он в сопровождении одного из сотрудников посольства осматривал «достопримечательности Москвы», а потом напивался (видно, его мучил страх!) и вел с сотрудниками опасные разговоры. При этом разглашал такие сведения, за которые полагается отрубание головы. Разговоры были такого рода: «Дни Советского Союза уже сочтены, и война между Германией и Россией неизбежна. Эта война начнется скоро. А Советский Союз — это „колосс на глиняных ногах“. Одного сильного удара немецкого вермахта будет достаточно, чтобы „господство большевиков“ рухнуло. Надо-де только сбросить с самолетов на русские деревни достаточно пулеметов, винтовок и боеприпасов, и в мгновение ока всю страну охватит пожар. Русские крестьяне сами рассчитаются „с еврейскими большевистскими заправилами“. (Кегель. С. 184.)
Странные были разговоры. Учитывая характер ведомства, общую обстановку, дух соглядатайства, царивший в посольстве, можно не сомневаться, что Шелленберг не просто так распускал язык, «по пьянке». Скорее всего, Шелленберг догадывался (даже не сомневался!), на основе имевшихся в его распоряжении служебных документов, что в посольстве есть два или три лица, которые работают на неприятельские разведки, в том числе и на русскую. Разглашая секретные сведения, он и Гейдрих хотели на будущее (весьма неверное!) заручиться расположением этих разведок, дать им доказательства своей нужности, чтобы в случае проигрыша войны они помогли им спасти свои шеи от петли! Шелленбергу это вполне удалось! А Гейдрих не дожил до конца войны: он умер от ран (04.06.1942), полученных в результате покушения английских парашютистов, заброшенных для этой специальной акции в Чехословакию, где он тогда свирепствовал.
Велика ли была для Гейдриха и Шелленберга степень риска? Риск, конечно, присутствовал. Но имелось и могущественное прикрытие. Работавших на английскую разведку сначала прикрывал Гесс, заместитель
