Машу. Желтоглазую, пятнистую.
— Кстати, привычка называть животных именами знакомых женщин свойственна не только вам, генерал, — заметила Светлова, когда хозяин вернулся.
— О чем это вы?
— Ну, товарищ генерал, отрицать, что вы знать не знаете женщину, которая оставила вам такое наследство, просто несерьезно с вашей стороны.
— Что, догадались?
— Представьте.
— Да, было дело. — Игорь Багримович вздохнул. — Но это была ошибка. Ошибка юности!
— Ну, и насколько вы тогда были юным?
— Да уж с тех пор лет двадцать прошло. Знаете, полагаю, вам трудно будет это понять.
— Я постараюсь.
— Вряд ли… Вряд ли у вас это все-таки получится. — Игорь Багримович усмехнулся. — Понимаете, глухое место. Вы таких, верно, никогда и не видели.
Скука, отдаленный гарнизон. Отношения с женщиной — одно из немногих развлечений, а иногда просто спасение. Это был недолгий роман. Он закончился вместе с моим переводом.
«И повышением, — додумала Аня. — Далеко не всегда хочется делить успех со второй половиной, особенно если она поднадоела, а новые возможности сулят и новую половину…»
— Вот и все! Я и понятия не имел, куда потом Крамарову жизнь забросит. Аж в Голландию! И, честно говоря, не понимаю, что означает сей ее жест — завещание. Я о Маше забыл. Был уверен, что и она забыла обо мне.
— И вы точно ей о себе не напоминали? — с сомнением поинтересовалась Светлова.
— Помилуйте! Зачем бы мне это могло понадобиться?! Какая-то интрижка двадцатилетней давности. Да кто же в состоянии удержать в голове такие подробности жизни?
«Маша, — решила Светлова. — Желтоглазая пятнистая рысь Маша своим именем опровергала уверения генерала в его забывчивости! Вряд ли эта холеная пятнистая, явно обожаемая хозяином дома хищница стала тезкой Маши Крамаровой случайно».
— Вы и на Орлова Машу натравливали? — поинтересовалась Анна.
— Не смешите!
— И не думала.
— Да покажи я этому хлысту мою Машу — прощай ковры! Он бы мне все тут обгадил от страха. Или бы дух испустил.
— Зачем вы так, Игорь Багримович?! У человека есть убеждения.., и он.., он им следует.
— А, бросьте! — Тегишев брезгливо махнул рукой. — Говорю вам, прощелыга. Повторяю, повторяю, а вы не слышите. Умная девушка, а как об стенку горох! Не понимаете…
— Чего же это я не понимаю?
— Ваш-то «с убеждениями».., деньги у меня выцыганивает. Баксы ему нужны, а не убеждения. Думает, если я военный, так у меня обязательно грешки какие-то есть. Отступных захотел! А вот ему! — Тегишев сложил фигу. — Не дождется! Много их таких! Много!
— Много?
— Да уж.., немало, — бормотал на глазах засыпающий генерал. — А у меня такое оружие есть…
Особое. Такое… И неслышно.., и убивает… Убивает точно, без сомнений. Ха-ха! Это вам не солью в задницу из ружья. Мне подарил один человек. Кто — не скажу. Вместо пуль циан. Храню как память. — Генеральская голова медленно клонилась набок.
Вечеринка явно подошла к концу.
Еще минута-другая, и Тегишев откровенно захрапел.
Светлова покидала столь гостеприимный дом…
«Интересно… Не иначе, он выпускает рысь Машу погулять возле дома, — подумала про себя Анна. — Значит, вот кого „защитник“ Орлов так боялся! Боялся больше, чем генерала. Хорошо, что хоть сейчас Маша заперта».
Кажется, происходящее в природе уже можно было назвать рассветом. Разведенный в воде мел, как образно выразился кто-то из поэтов.
Некая туманная муть.
Светлова постояла на крыльце, втягивая носом холодный мокрый воздух, прежде чем проститься с домом-зверинцем генерала Тегишева. Зевнула, потянулась.
И вдруг ее будто передернуло.
В этой утренней мгле, невдалеке от дома, между деревьями вырисовывался человеческий силуэт.
Но явно не Орлова-Задунайского. Белый капюшон, бесформенная куртка…
— Эй! — громко окликнула Светлова, более от страха, чем от смелости. Он ей показался позорным, этот ее неожиданный страх.
