— и начнут жалить. Это заставило Хани вспомнить то, о чем она размышляла перед приходом сюда.
— Вы все-таки намерены подать на меня в суд?
— Молодец, Медок. Сразу к делу.
— Я не Медок. Меня зовут Хани.
— Как скажешь, Медок.
От досады руки Хани сами собой сжались в кулаки.
— Итак, что вы мне ответите?
Джерри молча рассматривал ее грудь. Это заставило Хани обхватить себя руками, чтобы хоть как-то отгородиться от его пристального взгляда. Ну почему этот несносный, твердолобый тип, который ее так раздражает, в то же время заставляет ее волноваться и трепетать? Хани кипела от злости. Почему она такая слабохарактерная?
— Возможно, я и не подам в суд, но только при одном условии, — тихо проговорил Джерри глухим хрипловатым голосом.
Хани сглотнула.
— И что же это за условие?
Нетрудно было догадаться. Разумом она ненавидела Джерри Веста, но тело имело собственное мнение. С ним творилось что-то непонятное: один только взгляд этих серых глаз приводил его в трепет.
— Я хочу, чтобы ты отдала мне Сократа.
Хани потребовалось несколько секунд, чтобы осознать смысл этих слов. Она широко распахнула глаза и недоуменно уставилась на него.
— Что?!
Он усмехнулся.
— А ты что подумала, Медок? Что я покушаюсь на твою добродетель?
Хани залилась краской, в горле встал ком, подступившие к глазам слезы душили ее, не давая вздохнуть. В эту минуту она готова была убить Джерри Веста. Никогда еще ярость не овладевала ею с такой силой.
— Медок, — тихо проговорил он, — мне совсем не хотелось бы задевать твои чувства и причинять страдания. Не такой уж я отъявленный негодяй, каким ты меня, похоже, считаешь.
Хани боролась с желанием ударить его. Впервые в жизни ей захотелось сделать человеку больно. Раньше она всегда удивлялась, как люди могут до такой степени потерять самообладание, что кидаются в драку. Теперь она понимала их. Глядя на четкий, словно высеченный из камня профиль Джерри Веста, Хани чувствовала, что еще немного — и она бросится к нему с кулаками.
— А насчет себя можешь не беспокоиться, Хани Бартон. Бьюсь об заклад, что в постели ты ледышка, — как ни в чем не бывало продолжал Джерри.
— А вы… вы… — Хани буквально захлебывалась от ярости.
— И кто же я?
— Настоящий мерзавец, вот кто! — выплюнула она.
— Что ж, пусть так, только отдай мне птицу — и мы в расчете. — Он самодовольно улыбнулся и откинулся на подушки.
Только сейчас до Хани наконец дошло, чего он от нее требует.
— Сократа я вам ни за что не отдам! Вы же убьете его!
Заросший темной щетиной подбородок Джерри упрямо вздернулся.
— Мало того что я прихлопну эту чертову птицу, я еще и скормлю ее Геркулесу.
— Мне неприятно вас о чем-либо спрашивать, но кто такой Геркулес?
— Геркулес — мой пес.
— Этого еще не хватало — скормить Сократа собаке. Птицу вы не получите — и точка.
— Ну что ж, ты сделала свой выбор, Медок. Остается надеяться лишь на то, что суд обычно более снисходителен к женщинам. Не забудь только надеть платье, когда придешь на заседание.
Пылая от возмущения, Хани сделала еще одну попытку вразумить его.
— Сократ не сделал вам ничего плохого. Он охотится только на мелких грызунов.
— Ага, рассказывай сказки. Он до смерти перепугал моих лошадей, и мне с большим трудом удалось успокоить их. — Джерри скривился. — Этот пернатый гад даже ворота открыл.
— Сократа привлекают яркие, блестящие вещи. — Хани опустила глаза под его внимательным взглядом. — Если ваш замок был новый…
— Черт меня побери! — выругался Джерри. — Вы хоть имеете представление, сколько стоят породистые лошади, которых я развожу?
— Нет, не имею.
— Так вот, они стоят по нескольку тысяч каждая. А этот… эта мерзкая птица чуть не довела их до безумия своими пронзительными криками, и они в панике чуть не потоптали друг друга. Тварь пернатая!
— Я просто не могу поверить. Сократ совсем ручной, только очень любит все блестящее. И если на ваших лошадях не было уздечек, я не представляю, что могло привлечь его внимание…
— Не пытайся оправдать своего сокола. Может, он даже окажется вполне съедобным, если подольше поварить. Так что если не хочешь предстать перед судом, Медок, отдай мне птицу.
Открылась дверь, и в палату решительной походкой вошел врач.
— Знакомьтесь, мисс Бартон, это доктор Каллистен, а это, — Джерри кивнул на Хани, — виновница моего несчастья, Хани Бартон, док.
— Добрый день. — Доктор внимательно взглянул на Хани поверх очков.
— Могу ли я уехать домой? — поинтересовался Джерри.
— А за вами есть кому ухаживать? — задал встречный вопрос доктор Каллистен.
— Есть, но только вечером, после пяти.
— Едва ли это вариант. Вам нужен постоянный уход. Мне хотелось бы понаблюдать за вашим состоянием еще хотя бы несколько часов. Так что, если за вами некому присмотреть, вы должны остаться в больнице.
— Но мне никак нельзя тут оставаться. Надо кормить лошадей.
Доктор Каллистен повернулся к Хани, которая уже поняла, что он сейчас скажет.
— Вы говорили, что мисс Бартон ваша соседка, — обратился он к Джерри. — Может быть, она согласится ухаживать за вами в первой половине дня?
Волна облегчения затопила Хани.
— Ну, если мистер Вест не имеет ничего против…
Каллистен терпеливо ждал ответа. Джерри несколько мгновений смотрел на улыбавшуюся Хани, потом пожал плечами и ответил:
— Что ж, я согласен. Иногда приходится жалеть, что в доме мало людей. Забудем про Сократа.
— Доктор, я позабочусь о мистере Весте до пяти, — заверила Каллистена Хани.
Вид у доктора был несколько озадаченный, однако, пожав плечами, он согласился.
— Ладно, пусть будет по-вашему. — Он протянул рецепт Весту. — Принимайте эти лекарства так, как здесь написано. И постарайтесь поберечь ногу хотя бы до завтра. До машины вас довезут на коляске, а по дому передвигайтесь на костылях. Рана у вас поверхностная, поэтому должна быстро затянуться при условии, что будете регулярно принимать лекарства и не перегружать ногу.
Пока врач продолжал давать Весту рекомендации, Хани с усталым облегчением откинулась на спинку стула. Слава богу, он не станет подавать в суд и требовать у нее Сократа. Теперь все ее тревоги позади. И к тому времени, когда Люк вернется из школы, она уже будет дома. История закончится благополучно.
Когда Каллистен вышел, вернулась медсестра. Хани с интересом наблюдала, как она суетится вокруг Веста.
Примерно час спустя они возвратились на ранчо. Джерри опирался на костыли, которые ему выдали в больнице, а Хани помогала ему подняться по ступенькам крыльца, чувствуя близость его сильного тела. Любопытство одолевало ее, хотелось увидеть, каков этот дом внутри.
Из-за входной двери доносилось повизгивание.
— Геркулес, мой мальчик, лежать! — приказал Джерри. Он отпер дверь.
