— Да уж, помоги, — ответил Джерри таким откровенным тоном, что заставил ее снова затрепетать, и вновь, притянув к себе, крепко обнял. — Ты дрожишь? — удивился он.
— Нет, — возразила Хани, прижимаясь к нему, хотя знала, что он все прекрасно понимает.
— Да тебя трясет как в ознобе, — пробормотал Джерри, и с каждым словом его губы приближались и наконец снова прильнули к ее приоткрытому рту.
Этот поцелуй вновь возродил с новой силой только что пережитые ощущения, и горячая волна радости затопила всю ее до самых кончиков пальцев. Где-то в низу живота Хани возник жар, медовой сладостью растекающийся по всему телу, разливающийся по жилам ко всем потаенным уголкам. Почувствовав, как вздрогнуло и напряглось в кольце ее рук тело мужчины, Хани вспыхнула от желания.
Внезапно, словно избавляясь от опутавших ее чар, Хани вырвалась из горячих объятий и, ошеломленная, в смятении уставилась в глаза Джерри. В их бездонных, потемневших глубинах бушевала буря страсти. Она сама прерывисто дышала. Пытаясь справиться с неловкостью и растерянностью, она пробормотала:
— Я должна приготовить что-нибудь на обед.
— Сначала помоги мне дойти до кровати, — попросил Джерри глухим, напряженным голосом, свидетельствующим о том, что возбуждение все еще не отпустило его. Видя, что она колеблется, он добавил: — Я больше не буду целовать тебя, обещаю.
Хани вздрогнула. Что принесет ей такое обещание — облегчение или разочарование? В глубине души она понимала, что быть в его объятиях так желанно и естественно для нее, как если бы эти руки уже много раз обнимали и ласкали ее, а дрогнувший голос и глубокий взгляд потемневших глаз говорили о желании.
Но, остановленная неведомым страхом, она вновь постаралась заглушить в себе чувственные порывы. Еще раньше, до этих невероятных поцелуев, прикосновения Джерри Веста были для нее настоящим испытанием, приводя в волнение и замешательство. Но сейчас жар, исходивший от него, опалял Хани, словно она приблизилась к раскаленному вулкану, вызывая в ней целую бурю ответных чувств, которые хотя и не проявляли себя в полной мере, но уже стремительно рвались наружу.
Хани взяла себя в руки, сделала глубокий вдох и, обхватив Джерри за пояс, повела к кровати.
— А как вам самому удалось пройти через всю комнату? — спросила она.
— Да как-то удалось. — Его дыхание касалось волос Хани. — А вот как ты, Медок, умудрилась заиметь сына, мне что-то не очень понятно. Нет, кое-что я, разумеется, понимаю, но не до конца. Правда, надо сказать, целовалась ты просто потрясно.
— Мистер Вест, прошу вас, не будем говорить об этом.
— И все-таки ты маленькая ханжа, Медок.
— А вы… вы толстокожий осел, вот кто! — выпалила Хани, но в ее голосе не было злости и раздражения, скорее легкомысленный юмор.
Джерри усмехнулся.
— Толстокожий осел, гм. Интересное сочетание. Надо запомнить. А ты способная ученица, Медок. Еще пообщаешься со мной — и научишься ругаться, как портовые грузчики.
Его шутка тоже разрядила обстановку. Хани пришло в голову, что на самом деле Джерри Вест вовсе не такой толстокожий, как ей показалось вначале. Он умеет быть милым, когда захочет. Да и поцелуи его говорили о том, что, несмотря на некоторую показную грубость, внутри он мягкий и нежный.
Наконец они добрались до кровати. Облегченно вздохнув, Джерри опустился на нее и поморщился.
— О, чертова нога, как же болит!
— Мне так жаль, — прошептала Хани, увидев, что Джерри закрыл глаза и поморщился. — Давно вы принимали обезболивающее?
— Час назад. Док сказал принимать не чаще чем через два часа. — Он притянул Хани к себе, но задел больную ногу и выругался.
— О бог мой, мне невыносимо видеть твои страдания! — вырвалось у нее.
— Обними меня, Медок, — тихо попросил Джерри.
Хани ласково обняла его, и он прижался головой к ее груди. Успокаивающими движениями она стала поглаживать его по спине, ощущая горячее дыхание сквозь одежду.
— Ты такая мягкая и так сладко пахнешь, — приглушенно пробормотал он.
Что-то в его тоне заставило Хани застыть и широко раскрыть глаза. На самом деле ничего у него не болит. Она резко вскочила на ноги, и Джерри едва не свалился с кровати.
— Вы ведь притворяетесь, верно? — обвиняюще проговорила она.
— Э-э… ну… есть немного, — признался он.
У Джерри хватило совести по крайней мере выглядеть виноватым. Это чувство вины выглядело в его глазах так трогательно, что Хани едва сдержала улыбку. Она схватила со стола банку с пивом и протянула больному.
— Что вы будете есть? Сыр с пивом или пиво с перцем?
— О мой обвинитель! Ты даже не представляешь, как очаровательно выглядишь, когда возмущена или злишься.
— Мистер Вест!
— Я съем все, что ты сочтешь нужным мне принести, Медок. Из твоих ручек даже отрава сладка.
— Именно отравой вы и питаетесь, — отрезала Хани. — Впрочем, мне совершенно безразлично, что едите вы, но вот для девятилетнего мальчика такая еда совершенно неприемлема.
— Этот мальчик здоров как бык.
— Может, и так, но все равно ему нужны витамины, больше белка, — не сдавалась Хани. Она отчаянно пыталась не думать сейчас о Джерри как о мужчине, лежащем перед ней на кровати.
— В хлебе, мясе, сыре есть и белок, и витамины, — ответил Джерри. — К тому же Рей обедает в школе.
— Может, он у вас еще и курит?
Он пожал плечами.
— Пробовал как-то, но ему не понравилось.
Хани сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, чем вызвала широкую ухмылку на лице Джерри.
— Не волнуйся, Медок, я и сам хоть и курю, но немного. А Рею я специально дал попробовать крепкую сигарету, чтобы навсегда отвратить его от этого. Он затянулся разок, покраснел как рак, закашлялся, а потом сказал, что это жуткая гадость и что он никогда не будет курить. Такой эксперимент оказался гораздо действеннее бесконечного чтения морали о том, что курение вредно для здоровья. Ты со мной согласна?
Она на мгновение задумалась, потом кивнула, вынужденная признать, что он прав. Такой метод гораздо лучше, чем запреты, которые лишь раззадоривают любопытство и делают запретный плод еще слаще.
— Тем не менее одно мясо и сыр — это не еда, — упрямо повторила она. — Меня вообще удивляет, как, живя на таком скудном рационе, вы такой… — Хани спохватилась, что в пылу спора едва не выпалила, что считает его физически совершенным, чего она даже в мыслях не позволяла себе произнести. Боже, где только была моя голова? Она почувствовала, как лицу ее сделалось жарко от прихлынувшей к нему краски смущения.
Джерри же откровенно забавлялся происходящим, всем своим видом показывая, что ждет продолжения.
— Итак, Медок, не заставляй меня теряться в догадках. Какой я?
— Так что бы вы хотели съесть на обед, мистер Вест? — перешла Хани на официальный тон, надеясь уйти от ответа.
— Сейчас у тебя вид чопорной и строгой школьной училки, Медок. И я, наверное, так бы и думал, если бы не поцеловал тебя и не понял, что это всего лишь маска, за которой ты прячешься. Ну так какой же я? Только не увиливай!
— О боже, ну хорошо, вы ведь не отстанете, да?
— Не отстану, — ухмыльнулся Джерри.
