– Ай!
– Черт! – Кристиан резко дернул ее на себя и прижал к груди, обхватив сильными руками за спину.
– Спасибо, – пробормотала она в его смокинг. – Уже все в порядке.
Потрясенная, оглушенная и испуганная, она не могла заставить себя поднять на него глаза и попыталась высвободиться из его объятий, но он не отпустил. Его руки словно железные тиски удерживали ее. Это было так непривычно, что Вивьен окончательно растерялась. С ней Кристиан всегда был так нежен, мягок и заботлив, а сейчас вдруг превратился в рычащего незнакомца, мечущего молнии.
– Думаю, уже пора садиться за стол, – услышала Вивьен голос Тобиаса. – Идемте, Дебора, Вивьен. Отличная реакция, Кристиан. Если бы не ты, бедняжка Вивьен могла бы свалиться с лестницы под напором доброжелателей. Кстати, вы сидите за нашим столиком.
– Превосходно, – сквозь зубы процедил Кристиан. – Это именно то, что нам нужно. – Он был зол и растерян, не зная, что думать и как себя вести. Счастливая идиллия последних недель внезапно разбилась вдребезги, как тонкий хрустальный сосуд. Он не мог поверить, что его нежная, застенчивая, пугливая Вивьен и Виви Леко, о которой отзывались как о женщине определенного сорта, одно и то же лицо. Нет, этого просто не может быть!
– Если ты не хочешь сидеть со мной за одним столом, то можешь найти для себя другое место, я пойму. – Вивьен, в которой проснулась вся ее гордость, наконец-то высвободилась из его объятий и вскинула голову. Она не станет оправдываться и просить прощения за то, чего не совершала. Если он настолько глуп, чтобы верить клевете бульварных газет, что ж, это его проблема.
– Идем! – бросил он не терпящим возражений тоном и, крепко ухватив ее за руку, сделал шаг в направлении столов.
Вивьен ухватилась свободной рукой за перила и не сдвинулась с места, заставив Кристиана резко остановиться и оглянуться.
– Что за... – нахмурился он, но она не дала ему закончить, разъяренно прошипев:
– Не смей тащить меня, будто я рыба на леске!
– Ах вон оно что, – вкрадчивым голосом проговорил Кристиан, хотя глаза его метали зеленые искры. – У нас, оказывается, имеются и острые зубки, и коготки, да?
– Да. И я умею царапаться и кусаться, мистер Ричардсон. – Она смело посмотрела прямо в его разгневанные глаза. – И убери это выражение оскорбленной невинности со своего лица, оно тебе не идет! Я же сказала, что ты не обязан оставаться в моем обществе, если тебе это неприятно!
– Оскорбленной невинности?! – Услышав его громовой голос, на них с любопытством начали оборачиваться гости, но Кристиан не обращал ни на кого внимания. Он во все глаза смотрел на стоявшую перед ним женщину с высоко поднятой головой, чьи фиалковые глаза сейчас сверкали гневом и вызовом. Куда же, недоумевал он, подевалась та застенчивая и сдержанная Вивьен Лоренс, которую он до этого знал? – А мне кажется, ты должна мне кое-что объяснить. Оказывается, ты здесь пользуешься большой популярностью и являешься чем-то вроде местной знаменитости, тогда как передо мной изображала...
– Ничего я не изображала ни перед тобой, ни перед кем-либо другим. И я не обязана ничего тебе объяснять ни о своем прошлом, ни о настоящем. Если вам настолько неприятно быть в моем обществе, мистер Ричардсон, то позвольте заверить вас, что я вполне способна вернуться домой и без вас! – Вивьен говорила тихо, но в душе у нее бушевала самая настоящая буря. Как он смеет обращаться с ней так, будто имеет на нее какие-то права! Она ничего ему не должна!
Она заметила, что кое-кто из гостей задержался поблизости, чтобы понаблюдать за разыгравшейся сценой, но в данный момент была слишком рассержена, чтобы отступать.
Кристиан изменился в лице.
– Все то время, что мы знакомы, ты была сама скромность и застенчивость: молчаливая, милая, сдержанная. Прямо образцовая леди, да и только.
– А я и есть леди, к тому же скромная и молчаливая, и я нисколько не притворялась!
– Вот как? – скривил он рот в циничной улыбке. – Вокруг молчаливых скромниц не вьются толпы поклонников
– Считай как знаешь. – Она обошла его и направилась к выходу.
Он догнал ее у основания лестницы и поймал за руку. Она резко развернулась и уставилась на него со злостью, а на глазах у нее блестели слезы. Раскаяние охватило Кристиана.
– Вивьен, подожди, прошу тебя. Прости, что так набросился на тебя, прости за то, что тебе наговорил. Не знаю, что на меня нашло. Давай поговорим где-нибудь.
Она покачала головой.
– Нет, нам не о чем говорить. Если ты ждешь от меня объяснений, то их не последует. Как я уже сказала, я не обязана тебе ничего объяснять. Ты должен верить мне, а не им, а если не веришь, значит, нам не о чем больше разговаривать. – Она потянула руку. – Отпусти меня. Я еду назад, в Бостон.
Он покачал головой, не отпуская ее руку.
– Пусть будет по-твоему, но раз я привез тебя сюда, то я и отвезу назад. – Он бросил взгляд через плечо. – Я сейчас. Прошу тебя, подумай о Тобиасе и Деборе. На мой взгляд, нехорошо вот так взять и убежать. Я считаю, нам нужно остаться хотя бы на ужин.
Кристиан и не подозревал, что затронул больное место. Она убежала полтора года назад – и что это ей дало? Она стала затворницей, отгородилась от всего остального мира, пытаясь отсечь прошлое, но это оказалось невозможным. Дальше так продолжаться не может. Это ее окончательное решение. Она не сделала ничего дурного. Злые языки обвинили ее в том, чего она не совершала, и ей нужно бороться, чтобы ходить с высоко поднятой головой, тем более что ей нечего стыдиться. Убежав, она не решила проблему, а лишь растянула ее на более длительный срок и теперь пожинает горькие плоды.
– Хорошо, – сказала она, – я согласна остаться на ужин. Но потом...
– Потом я отвезу тебя домой, – закончил он тоном, не допускающим возражений.
Выпрямив спину и плотно сжав губы, Вивьен вошла в банкетный зал в сопровождении Кристиана и, увидев, как при ее появлении, напряженное выражение тут же слетело с лица Дебора, обрадовалась тому, что решила остаться. А поскольку ее место за ужином было рядом с мачехой, то она твердо вознамерилась разговаривать только с ней и не обращать внимания на Кристиана.
Когда подали первое блюдо, она холодно попросила Кристиана передать перец. Когда принесли жаркое, он попросил у нее соус. Потом они вежливо, словно два незнакомца, предложили друг другу булочки. Когда перед ними поставили малиновое желе, они спокойно передали друг другу сироп. Помимо этого они не обменялись друг с другом ни словом, с преувеличенным вниманием слушая тосты, произносимые в честь Тобиаса, хотя на самом деле не слышали ни слова из того, что говорили. Наконец Тобиас Инграм встал, чтобы поблагодарить всех присутствующих, и ужин подошел к концу.
Вивьен слишком поспешно вскочила на ноги, но Тобиас взял ее за руку.
– Позволь пригласить тебя на танец, Вивьен, дорогая. У нас еще не было возможности поговорить.
Она заколебалась, но теплое выражение его глаз и ободряющая улыбка заставили ее кивнуть.
– Хорошо, я с удовольствием потанцую с вами.
Тобиас расплылся в довольной улыбке.
– Вот и славно.
Он повел Вивьен на танцевальную площадку, то и дело останавливаясь, чтобы обменяться фразой- другой с некоторыми из гостей. Когда оркестр заиграл, он привлек ее к себе и повел в танце.
Кристиан не замечал никого вокруг, кроме танцующей пары.
– Улыбнись, Крис, уж больно у тебя хмурый вид. Ты же все-таки на вечеринке, а не на похоронах.
Ну это как посмотреть, подумал Кристиан, но все-таки заставил себя улыбнуться.
– Извини, сегодня из меня плохой собеседник. Расскажи, как у тебя дела, Дебби.
– Эта фальшивая улыбка и такой же фальшивый интерес меня не обманут, Кристиан Ричардсон. Я же знаю, что ты хочешь спросить меня о Вивьен. – Она искоса взглянула на него. – Ей пришлось очень тяжело, но она выдержала и не сломалась. Она молодчина.
– Настоящая американка, – съязвил он.
– Ты зря иронизируешь. Я не стану ничего тебе рассказывать о Вивьен. Если она захочет, чтобы ты все узнал, сама расскажет. Но кое-что я все-таки тебе скажу: то, что произошло с ней здесь, в Филадельфии,
