- И сразу становятся видны пятна накапавшего со свечей воска... И тяжело дышащие измученные танцоры, и то, как бледны на самом деле размалеванные лица...
Пелли оскорбилась.
- Я удержусь, господин Бергроув, и не стану высказывать моих чувств.
- Мне будет стоить большого труда, мисс Пеллигрю, сдержать мои чувства...
- Восхитительно, - кивнула тетя Влада. - Ничто так не украшает мужчину, как остроумие, верно? Ну а на втором месте...
Ката могла бы рассмеяться, но вместо этого понурилась и погрустнела. На балу, устраиваемом по случаю окончания сезона, после того как утихали звуки последнего рила, по старому обычаю некоторые кавалеры просили руки и сердца своих партнерш. Сколько же браков было заключено подобным образом? Ката представила Пелли, на шее у которой огнями сверкали рубины... В руке у Пелли - бальная программа, и почти все танцы она должна станцевать с господином Бергроувом...
И очень скоро она станет носить его фамилию...
- О Катти, я не могу поверить в то, что бал уже так скоро! А ты веришь? Ты в силах ждать?
Пелли, сжимая в одной руке рубины, другой сжала запястье Каты и, обуреваемая эмоциями, подпрыгнула на месте. 'Ах ты, стерва!' - подумала Ката. Но, грустно усмехнувшись, она проговорила:
- Увы, боюсь...
- Не бойтесь ничего, милая мисс Вильдроп! - Тетя Влада проворно передала собачку растерявшемуся от неожиданности господину Бергроуву и порывисто подошла к Кате, отвела ее от племянницы, взяла под руку, развернула лицом к Пелли и Жаку.
Сцена сразу привлекла к себе внимание курортников всех возрастов.
Ката почти никого не замечала. Она смотрела только на руку тети Влады, а та медленно водила рукой у нее перед лицом. Пусть зеваки осуждающе шептались, а некоторые даже возмущенно восклицали - Ката слышала только голос Влады.
- Мисс Вильдроп, я представляю вас другой. Я вижу вас без этого платья - символа девичества, без этого унизительного наряда...
- Вот это да... - восхищенно произнес господин Бергроув и попытался успокоить разнервничавшегося Ринга.
- Слишком долго вы жили в клетке, темной и сырой, и смотрели сквозь ее прутья на свет, на жизнь, на роскошь мира за вашим окном.
Ее голос врывался в уши Каты свистом пара. Но нет, тетя Влада произносила эти слова громко, словно декламировала со сцены.
- Тетя! - прошептала Пелли. - Вы меня пугаете!
Владе, похоже, это было совершенно безразлично.
- Мисс Вильдроп, вам пора расстаться с бременем Йули! 'Йули'... Что же это такое? Почему это слово наполнено магическими чарами? Неожиданно цепочка на шее у Каты порвалась. Она еле успела схватить Круг Агониса, а не то бы он упал на пол. Тетя Влада решительно отобрала у нее этот символ веры.
- Золото! Да, мисс Вильдроп, но на балу на вас должна быть золотая корона!
Она ловко развязала ленты капора. Капор упал, словно снятая с ореха скорлупа. На плечи Каты тяжелым каскадом упали роскошные черные волосы.
- Тетя! Что вы такое делаете?
Пелли сжала в пальцах рубиновое ожерелье. Ей явно хотелось, чтобы странная сцена поскорее закончилась.
Но дальше - больше.
Золотистые перчатки Влады принялись за платье Каты. В считанные мгновения она расстегнула лиф.
Послышались сдавленные охи и ахи, а Пелли взвыла.
Старикан в высоченном парике простонал:
- Клянусь господом Агонисом! Я готов на всю оставшуюся жизнь припасть к этим округлостям...
- Но здоровье, дружок, - забеспокоился его путник с лорнетом, - как же твое драгоценное здоровье?
- Плевать я хотел на здоровье! - буркнул старик в парике. - Эта девушка - прекрасное видение!
Так оно и было.
Рука тети Влады, словно змейка, метнулась к шее господина Бергроува и вернулась с добычей - прекрасным парчовым галстуком. Ловко и проворно Влада обернула Кату красивой тканью, приговаривая:
- Платье, которое будет сверкать при свете свечей, словно звезды, которое вспыхнет вместе с солнцем, когда, наконец, засветится заря. Платье, которому все позавидуют, в котором его владелица станет еще краше. Вот какое платье будет у вас, мисс Вильдроп. Детка, не бойтесь ничего. Вы пойдете на бал. И вы будете там первой красавицей.
- Тетя Влада, - готовая разрыдаться, прохныкала Пелли. - Ну, вы что, тетя Влада!
Никто не обратил внимания на ее протесты.
Зеваки начали аплодировать. Со всех сторон доносились восклицания: 'Браво!', 'Прекрасно!' - будто бы Ката и вправду уже сейчас красовалась в золоченом платье. И никто в эту минуту не думал о Пелли - ни тетя Влада, ни лишившийся галстука господин Бергроув, с трудом удерживавший разозленного Ринга.
Неожиданно аплодисменты оборвались.
Послышался крик, по силе равный раскату грома. Умбекка ворвалась на галерею, подобная духу мщения, выпущенному из царства мертвых. Послышались недовольные восклицания, шепот. Золотое видение вдруг испарилось, и Ката снова превратилась в несовершеннолетнюю девушку, которая стояла у всех на виду на галерее Курортного Зала, обнаженная по пояс.
Умбекка схватила ее за руку.
За другую руку ее схватила тетя Влада.
Они принялись тянуть Кату - каждая к себе. Ткань ее черного платья начала потрескивать. Того и гляди, оно могло лопнуть в швах.
- Верни мне мою девочку, зензанская шлюха!
Тетя Влада расхохоталась. Для нее это была всего-навсего игра, веселая азартная игра.
- Она такая хорошая девочка! Она такая... высоконравственная! кричала Умбекка, как бы призывая на помощь всех, кто глазел на происходящее. Некоторые отвернулись. Другие смотрели, но не вмешивались. Тщетно пытались вмешаться лакеи.
Старик с лорнетом взволнованно прошептал:
- Ну, ведь нужно же что-то предпринять!
Старик в высоком парике ответил ему:
- Смотри, дружок! Смотри и наслаждайся! М-м-м, какая грудь!
Зрелище не оставило равнодушным и Ринга. Злобно тявкая, собачонка все упрямее пыталась вырваться из рук господина Бергроува.
- Сиди на месте, перестань вырываться, паршивец маленький!
- О Жак, какой стыд! - простонала Пелли и прижалась к плечу Бергроува.
- Проклятие! - Бергроув покачнулся, и Ринг вырвался. Безусловно, Ринг принадлежал к породе очень маленьких, самых маленьких собак. Но все собаки на свете, даже самые маленькие, когда-то были волками. Косточки у Ринга были хрупкие, как у цыпленка, но он был бесстрашен. Он был жутко злобен. А его крошечные зубки были острее бритвы.
- Ринг! Ринг! - кричал господин Бергроув, упав на колени.
А Ринг устремился в путь по опасному густому лесу из человеческих ног. Ему попадались до блеска начищенные ботинки на высоких каблуках, дамские ножки в белых чулках, качающиеся подола платьев. В любой момент кто угодно мог сделать шаг, в любой момент могли хрустнуть хрупкие косточки.
- Ринг! Ринг!
Но его судьба была предрешена. Прямо перед ним шелестел подол какой-то юбки. Кому принадлежала юбка, Рингу было совершенно все равно. Главным для него было то, что у обладательницы этой юбки имелись толстые, аппетитные, сочные лодыжки, в одну из которых он незамедлительно и впился зубами.
