Мать-Мадана свирепо набросилась на нее.
- А ну, заткнись, Белянка! Ах ты, мерзавка эдакая!
Ката зашаталась, обмякла. Она уже поняла, что мать-Мадана - на редкость злобная женщина, но не предполагала, что настолько...
Кулак старухи оказался твердым как камень.
- Какая строптивая! - крякнул Эли Оли Али. - Думаешь, тебе удастся ее обломать?
- Пф-ф-ф! Непременно обломаю, иначе не зваться мне матерью-Маданой!
Сводник ухмыльнулся.
- Бывало, случалось мне такое от тебя слышать и раньше. Не забывай, матушка, завтра торги! Цены после Откровения Правителя подскочат, верно я говорю?
- Ой, забирай своих ба-ба и ступай, Эли. Ступай, ступай! - Мать-Мадана дала знак своим подопечным. Они, причитая, собрались около упавшей на пол Каты. - Ну, что бывает, когда девочки не слушаются матушку? Сефита? Сатима? Что им бывает?
- Темница бывает! - хихикнула одна из девушек.
- А там противно пахнет! - подхватила другая.
- И старая, рваная одежда!
- И тараканы!
- И пауки!
- И крысы!
- И змеи! - вдруг визгливо выкрикнула какая-то из девушек.
- В кладовой у матушки никаких змей нет, Сефита, - возразила старуха, но при этом довольно фыркнула. Как прекрасно вышколила она своих подопечных! Среди них не было девчонок из племени ба-ба, годных только разве что на одну ночь, ради разнообразия! По всему Унангу и в соседних странах богатые и высокопоставленные мужчины были готовы отвалить немалые денежки за этих глупых игруний, похожих на котят-несмышленышей.
Однако новая девчонка, похоже, оказалась крепким орешком. Мать-Мадана пнула Кату мыском шлепанца.
- Наша новая подружка пока еще не стала такой, как мы, а?
Хихиканье.
- Нет, матушка! Еще не стала!
- А мы посмотрим, как Беляночка запоет поутру, после того как проведет ночь в темной кладовой!
Глава 24
ТАНЕЦ С ПЯТЬЮ ПОКРОВАМИ
- Наследник проголодался, я верно угадал?
- 'Проголодался' - это не то слово!
Улыбаясь и поглаживая седую бороду, Альморан наблюдал за тем, как его юный гость жадно поглощает изысканные яства. Совсем недавно вопросы теснились в мозгу у Джема, но теперь он думал только о горячем, ароматном разноцветном рисе, о ягнятине, фаршированной грецкими орехами, миндалем и фисташками, о жирном нежном йогурте и кокосовом молоке. Чего только не было на столе! Ямс, артишоки, огурцы и спаржа, тонко приправленные специями и снабженные чудесным гарниром; фруктовый салат из манго, инжира и горьких лимонов под названием лайм; напиток шербет и похожее на него названием сладкое восточное лакомство щербет, ароматные нектары... Джему казалось, что такого роскошного угощения он не видел ни разу в жизни. Вкус блюд, ароматы и даже цвета - все было удивительным, все было странным, незнакомым.
Радуга, разместившийся под столом, усиленно налегал на угощение, которое ему было подано в золотой пиале. От радости пес непрерывно вилял разноцветным хвостом. Гости, рассевшиеся за столами внизу, сверкали драгоценностями, весело смеялись и звенели сдвигаемыми кубками. Альморан хлопнул в ладоши - и заиграла музыка. Джем немного отодвинулся от стола и погрузился в приятную истому.
Только Дона Бела, похоже, чувствовала себя неловко. Она сидела по другую руку от Альморана и то и дело бросала на Джема неуверенные взгляды из-под полуопущенных век, хмуря при этом выгнутые дугами брови. Альморан наклонился к девушке, взял ее за руку. Девушка скривила губы и мягко, но решительно высвободила руку.
- Господин Альморан, - блаженно пробормотал Джем, - у вас восхитительный дворец, поистине восхитительный. Наверняка вы - один из величайших людей на свете.
- Юный принц, ты ошибаешься, - улыбнулся Альморан. - Я всего лишь человек, некогда имевший свое прибыльное дело. Впоследствии, отойдя от дел, я удалился в этот покойный, тихий уголок в далекой провинции. Нет-нет, человек я простой, но судьба вознаградила меня множеством друзей, которых я и собираю здесь, дабы они своим присутствием подсластили горечь моей старости.
Джем вдруг поймал себя на том, что у него слипаются веки. Волны усталости время от времени обволакивали его, и он всеми силами старался держаться, не засыпать. Нужно было ответить гостеприимному хозяину. Туманно, слишком туманно осознавал Джем, что во всем этом ярком и праздничном зрелище есть что-то очень странное.
- Но если так, господин, то... все равно вас можно назвать величайшим из людей, ибо дар дружбы - это драгоценнейший дар... и он столь же великолепен, как этот дом, который, как бы вы ни скромничали, я не постесняюсь назвать настоящим дворцом.
На этот раз Альморан возражать не стал. Он ответил просто и немногословно:
- Я называю его Домом Истины.
- Откуда бы... такое название? - вяло промямлил Джем, обхватив голову руками. Он сонно моргал, веки слипались все упрямее. То ли у него разыгралось воображение, то ли все гости и вправду устремили взоры к возвышению? Утихла ли музыка, а вместе с нею - и веселье?
- Юный принц, - сказал Альморан, - это обитель любви, а что такое истина, как не любовь? Все прочее - иллюзии, мираж. - Старик наклонился к Джему и ласково пригладил его волосы. - Могу ли я надеяться на то, что мои новообретенные друзья станут так же дороги моему старому сердцу, как те, которых ты видишь внизу?
На этот вопрос Джем ответить не успел. Очнувшись и открыв глаза, он обнаружил, что лежит на просторной кровати - той самой, на которой проснулся утром. На этот раз в покоях было темно, но за открытым окном Джем увидел золотой диск луны и лунную дорожку на ряби продолговатого пруда. В ногах у него лежал Радуга и сладко посапывал во сне. Стараясь не разбудить пса, Джем осторожно раздернул прозрачный полог и на цыпочках вышел на террасу.
Сад был неподвижен. Тишина стояла настолько глубокая, словно теперь дворец и его окрестности снова стали необитаемыми. Джем запрокинул голову и посмотрел на луну. Луна была полной. Она висела над садами, словно огромный, бесстрастный лик. Только теперь у Джема мелькнула мысль: прошлой ночью, в пустыне, ночь была безлунной! Сколько же времени он тут пробыл? Он присел на корточки около пруда, опустил руку в воду, вспомнил о том, как днем плавал в этом пруду. Ему вдруг стало жарко и душно, и он решил, что будет совсем неплохо снова выкупаться.
К огромному удивлению Джема, костяшки опущенной в воду руки вдруг задели какую-то шероховатую поверхность.
Джем изумленно вгляделся в глубину, сдвинул брови. Шагнул в пруд, сделал еще один шаг, еще... Обернулся, посмотрел на дворец, на луну, на сад. Как же это могло быть? Пруд был невероятно мелкий - вода едва доходила Джему до лодыжек.
Пиршество у калифа близилось к концу. Раджал так утомился, что был готов уснуть на месте, но тут калиф хлопнул в ладоши и объявил, что теперь настало время для услад. По кругу пустили кофейник с крепким горячим кофе и новый кальян. В углу разместились трое музыкантов - они, как и гости, были в масках. Один из них играл на табле - особом, издававшем гулкий, мелодичный звук, барабане, второй - на завитом спиралью роге, а третий - на загадочном струнном инструменте, представлявшем собой нечто среднее между лютней и арфой.
Только тогда, когда гости калифа попали под действие медленного, заунывного ритма, в пространстве между пиршественным столом и музыкантами появилась фигура в черной парандже. То явно была женщина, однако в согласии со строгими законами Унанга многослойная паранджа, состоящая из нескольких полотнищ и вуалей, покрывала ее с головы до ног.
Женщина начала медленно, плавно раскачиваться в танце.
