любовался пышным розовым кустом.
– Вы не находите, что цвет несколько неестественный? – Он сорвал насыщенно-багряный бутон, понюхал. Левую руку держал под плащом, пряча от лишних глаз разодранный окровавленный рукав и непромокаемый мешок.
– Он совершенен, Ваше Высочество! – с облегчением в голосе выдохнули эльфы.
Ну да, мысленно усмехнулся принц, знали бы вы, чей труп послужил удобрением…
– Отец не знает о покушении, и хвала Пресветлой! Чуешь ветер? – Савиэль повернулся к Симке. – В Алую Волну погиб мой старший брат.
– Сочувсствую.
– Теперь я – наследник, а отец вот-вот начнет деревенеть. И людям он не доверяет.
– Кто-то здорово подставил и меня, и Ковен, – помрачнел император.
– Подставляет, и настойчиво. Летом на вашей стороне Силль-Тьерры лютовала карса. Загрызла восьмерых селян, но жертв могло быть и больше. Ее убила обороте… науми. Некая Алесса Залесская…
– Леська?!! – изумленно взвизгнул кот.
– Однако… – только и смог вымолвить император.
Эльф с любопытством посмотрел на обоих, но допытываться не стал.
– Ладно, вернемся к нашим демонам. Живьем селяне карсу не видели, но у мертвой было пробито сердце, а кожа с лапы – срезана. И что ты намерен предпринять?
– Собрать совет.
– Я приду. Кому ты теперь можешь доверить спину?
Долго считать не пришлось:
– Пожалуй, только тебе, личной страже и… Симеону.
Легкомысленный мотылек кружит у оплывшей свечи. Быстро-быстро мелькают молочные крылья… Пламя над фитилем, миг назад крошечное и безобидное, вдруг взмывает горящим клинком, почти пронзая дерзкого танцора. Игры с огнем – поединок со смертью…
Они сидели на топчане рядышком, рука в руке.
– Береги себя. Если с тобой что-нибудь случится, она проживет недолго и несчастливо, и до смерти будет носить ромашки к могилке с похороненным в ней мундиром.
– И ты себя береги. Если с тобой что-нибудь случится, он станет дубом.
– То есть? – опешила Алесса.
– Теоретически. Эльфы посмертно деревенеют, а из аватар еще никто своей смертью не умирал… – Вилль с деланым равнодушием пожал плечами. – А может, волчьей ягодой стану или лишайником каким- нибудь, белым и пушистым…
– Винтерфелл! Я, может, хочу тебя по старинке на бой проводить! На плече повздыхать, сапоги тебе слезами окропить, повыть жалобно, чтоб даже нечисть прониклась!
– Ой, лучше просто платочком махни!
– Не выйдет! Потому как моим платочком прибить можно. Вот, держи. – Увесистый узелок лег в ладони, теплые даже в крепчайший мороз.
– Что это?
– Земля. Земля из дома.
– Леська…
Удивительные у Вилля глаза, всегда разные. Иногда такие глубокие, что с непривычки утонуть можно, а порой разбиваешься о взгляд, как о ледяную стену. Кажется, даже разрез меняется вместе с настроением. Но только кажется. А сейчас – большие, наивные, как у десятилетнего подпаска, внимающего у костра дедовым байкам о вурдалаках с заброшенного буя. И опять же так только кажется.
По крайней мере, десятилетний подпасок не полезет целоваться, чтобы после расплыться в ухмылке убежденного собственника. Вилль нежно провел кончиками пальцев от брови до подбородка девушки, выражение глаз сменилось на хитрое.
– Винтерфелл, можно, я выбью тебе клык на память?
Аватар не купился и руки не отнял.
– Я везучий, Лесь…
– Я помню…
– А меня сейчас стошнит! Буэ-э! – с непередаваемым удовольствием заявила русая лохматая башка, торчащая над подоконником.
Узелок с землей, ловко подпрыгнув на ладони, усвистал в окно. Башка, закатив глаза, придушенно пискнула и исчезла, с треском ломая разлапистый кустарник.
– И впрямь, многофункциональная штуковина! – просиял аватар. – Ладно, пора.
Круглый синяк, назревающий аккурат посередине лба, делал Лиса похожим на будущего племенного бычка со звездочкой, в силу возраста еще мосластого и неопытного. Дама, вокруг которой алхимик крутился волчком, что-то взахлеб толкуя, слушала его с материнским умилением и скептицизмом.
– Нет, пушистик, извини, в Бездне серу тебе не продадут даже по моей рекомендации, – покачала головой Веррея, вызвав расстроенный вздох.
Вилль отыскал в кустах многофункциональный узелок, положил в карман и прихлопнул с многозначительным видом, на что кицунэ, сменив собственную голову лисьей, состроил уморительный оскал. Триш колдовала над кружкой, а Володя из нее отхлебывал, комментируя: «Вода… вода… вода… тьфу, я это пробовать не буду…» Метис отобрал зелье:
– А чаво? Полынь – тоже чай, плесни-ка тудыть спирту…
Всем было не до веселья, поэтому дурачились, как могли.
Алесса задрала голову, украдкой поймав понятливый взгляд Ярини.
Небесный полог, вспоротый сосновыми макушками, в беспорядке рассыпал казну, бляхами серебра окружившую молочный венец-кокошник. Драгоценный свод манил обманчивой близостью. Каково это – падать ввысь? Аватары умеют.
Арвиэль изменился под ликующий вопль Лиса, встряхнулся, расправил крылья и порычал Володе на радость, выпятив широкую грудь и замерев статуей.
– Вилль, всех богов ради, не пускай его в химический отдел. Уповаю только на твое благоразумие, – напутствовала Ярини, когда алхимик сел верхом и, судя по блаженной улыбке, уже предвкушал себя в роли лихого наездника.
– Чтобы крылья, лапы и хвосты вернулись в учтенном количестве! – пожелал иномирянин.
– Удачи!
«Я жду тебя, ушастик…»
Черные губы растянулись в улыбке, отчего волчья морда забавно сморщилась, тяжелый хвост вильнул.
«И я люблю тебя, Тай-Линн…»
Алесса вернулась в хижину последней.
На столе, беспомощно поджав лапки, лежал мотылек с обгоревшими крыльями. Зрелище пробрало до костей: внутри все обмерло, по коже пробежал морозец. Алесса по ниточке, что полгода назад связала их сущности, потянулась к аватару, но наткнулась на глухую стену.
Вилль перекрыл эмоциональный канал.
ГЛАВА 19
Дан и Ирэн шли шаг в шаг по противоположным обочинам дороги, отстав от команды на добрый десяток саженей. С его стороны тянулся непролазный кустарник, с ее – расстилалось поле да белела вдалеке крепостная стена столицы.
– Давно ты понял?
