- Чего надо, того и реву! А ты кто такой?
- А я... я так, мимо шел.
- Ну и дурак! - шмыгнула носом конопатая. - Лучше б по дороге шел, а не по берегу.
- С чего это ты решила, что лучше? - искренне удивился Гвоздь.
- Потому как... потому... - Она снова разревелась. Кайнор терпеливо ждал. Наконец слезы у конопатой сами собой иссякли, а вот любопытство осталось. - Ты что, правда, ничего не слыхал?
- Ничегошеньки, - развел руками Гвоздь. - А должен был?
- Точно дурак, - хлюпнула она носом. - В реке ж чудище водится! У меня, между прочим, батьку вчера сожрало, а ты... - и опять полились слезы.
- А ты чего здесь тогда делаешь? - нарочито резким тоном поинтересовался Кайнор. - Или думаешь, батя помер, так некому уже ремнем поучить?
Это подействовало. Она мигом позабыла о всех своих печалях и уставилась на него вот-такенными глазищами, каждое размером со сливу.
- Ремнем ты будешь учить, да?
- Очень нужно мне тебя учить, - отмахнулся Гвоздь. - Так что ты здесь делаешь, мелюзга?
- Батю ищу, - призналась она, пряча глаза. - Думаю, а вдруг еще живой. Он, знаешь, иногда любил к кружке приложиться и того... ну, шел себе и шел, к речке, между прочим. Любил на бережку сидеть.
'Вот и досиделся, - зло подумал Кайнор. - А я теперь отдувайся'.
- Ладно, - сказал он, - поищем мы твоего батю. Но сперва отведи-ка ты меня к дороге. Или даже лучше в деревню. Ты ж не хочешь, чтоб меня чудище сожрало?
- Было бы здорово, - задиристо заявила девчонка. - Только ты слишком костлявый и ядовитый, оно на тебя в жизни не позарится.
- В жизни - не в жизни, а ты лучше отведи.
- Пошли, - проворчала она, поднимаясь. - Шляются тут всякие... води их! - но ясно было, что конопатая рада случаю вернуться в Три Сосны.
В отличие от Кайнора, которого туда совсем не тянуло - после утопленниковых-то предупреждений!
Но ведь и не пройдешь же мимо этой ревуньи, тут и размышлять нечего. Может, если бы Кайнор заранее знал, что так получится, он бы и выбрал другой путь, но теперь... В конце концов, утопленник мог и ошибаться! Или наоборот, советовать во вред Гвоздю.
Да даже если и не во вред. Вот будь Кайнор уверен, что в Трех Соснах его ожидает, допустим, целый полк гвардейцев - тогда бы да, наверное, не пошел.
А так - идет, поспешает.
Дурак, жонглер, шут площадный.
Кого позабавишь на сей раз, Рыжий?
* * *
С караваном Иссканр расстался не сразу - сперва нужно было завершить ходку. Да он и не торопился, хотелось все обмозговать, решить, куда отправляться.
Но случай рассудил за него. Вещи покойного брата Гланнаха, по закону, следовало отвезти в обитель Неустанной, при которой тот состоял. С обители Иссканр и решил начать свои поиски правды.
- Я понял, что появление этого монаха не к добру, - сказал Лукьерр, когда услышал о решении Иссканра. - Только не догадался, к какому именно. Отговаривать не стану, таких как ты исправит только... - здесь он осекся, опасаясь неосторожным словом накликать беду. - Короче, отговаривать не стану. Перебесишься сам и, если захочешь, вернешься. Если сможешь вернуться. Тебе трудно придется в жизни, которой ты еще по- настоящему не нюхал-то. - Жестом Лукьерр остановил собравшегося было возразить Иссканра. - Не нюхал! Те, кто вывалялись в этой жизни как следует, никогда не бывают такими простодушными, как ты. - И снова жест, призывающий к молчанию. Знаешь, почему ты такой? У тебя никогда не было друзей, мальчик. Много наставников, явных и неявных, много соперников, много горестей, чуть-чуть женщин. И ни одного друга. Ты мне сам рассказывал про свое детство, я помню.
- Разве друзья способны лишить того, что ты называешь простодушием? удивился Иссканр.
- Только они и способны. Но ты поймешь это много позже - и лишь если обзаведешься другом. Ладно, теперь скажи мне, когда ты намерен оставить караван, - чтобы я мог позаботиться о замене.
Они решили, что Иссканр сходит с караваном до Сна-Тонра и с ним же вернется в Дьенрок, а отсюда поплывет в обитель Неустанной, что на острове Йнууг. Именно при ней состоял покойный брат Гланнах, как следовало из его немногочисленных вещей.
Но прежде, чем оставить караван, Иссканру пришлось побеседовать с братом Хуккрэном, монахом из монастыря Весеннего Роения. Брат Хуккрэн сопровождал караван в качестве полномочного представителя обители Вездесущего - и интересовался всем, что происходило в караване. Всем необычным - в первую очередь.
Брат Хуккрэн был не слишком худ и не слишком толст, с глазами неопределенного цвета и пепельными волосами, которые он предпочитал скрывать под клобуком. Разговаривал вкрадчиво, но отчетливо - и вопросы его, казалось, всегда найдут ответ. Даже помимо твоей собственной воли и твоих желаний, ибо что они для монаха Вездесущего? - пыль, прах, пепел сгоревшего дома и сожженных людей!
Брат Хуккрэн пригласил Иссканра в свою палатку (случилось это в двух днях перехода от Дьенрока), угощал сладостями и что-то говорил о нелегком труде караванных охранников. Не разбойники, так... хэ-хэ! - птицы кидаются. Что за жизнь пошла... Небось и вы, милейший, из-за этого решили покинуть нашу дружную семью, а? Ведь не в деньгах же дело, платят вам исправно, и не в честолюбивых замыслах, коим в караванной охране светит вполне достойное претворение в жизнь. Неужели цапли так напугали?
Иссканр сделал вид, что сильно обиделся. Отставил в сторону надпитый кубок с игристым таллигонским, брови насупил: ну, знаете!..
- Знаю, - как-то очень легко, вроде даже с облегчением согласился Хуккрэн. - Хотя и узнал совершенно недавно.
Он сделал некое неуловимое движение не бровями, а именно всем лицом, словно сбрасывая маску ('Усиками муравьиными пошевелил', - подумал Иссканр) - и буквально впился глазами в собеседника.
- Неужели вы не боитесь?
- Чего? - искренне удивился Иссканр.
- Так вы даже не понимаете... - Он потеребил висевшее на цепочке серебряное изображение Вездесущего. - Но ведь сложить одно с другим совсем несложно, или этого вы тоже не понимали? Вижу, вижу, что не понимали, иначе бы, наверное, поостереглись откровенничать о своем прошлом. Или забыли, кому принадлежит караван? - Брат Хуккрэн качнул головой: - Только не нужно делать излишне резких движений. - Иссканр вспомнил о стражниках у входа, про рассказы об умении брата Хуккрэна ударом одного пальца обездвижить быка... и не умом, а некоей внутренней жилкой ощутил, что попал в ловушку, но пытаться нахрапом вырваться из нее сейчас уже поздно. Нужно по-другому, хитро. Тогда, может, и обойдется. - Так вот, - продолжал брат Хуккрэн, - вы сказали одному, а услышали многие. И через многих услышал я. Услышал, сопоставил, сделал выводы. Ничего не удивляет, милейший? А должно бы.
- Чему ж мне удивляться?
- Что вы до сих пор живы. Я и сам... - монах едва не оборвал цепочку с талисманом, но взял себя в руки (а ее из рук выпустил). - Так почему вы уходите из каравана?
- Брат Гланнах завещал мне отвезти его вещи на Йнууг. И кое-что лично передать на словах тамошнему настоятелю.
- Имя?
- Что?
- Как зовут тамошнего настоятеля? Заметьте, я не спрашиваю о том, что именно велел передать покойный брат Гланнах, - это может быть тайной. Но имя настоятеля тайны из себя не представляет, не так ли?
- Тогда, если можно, назовите его мне, - попросил Иссканр. - А то брат Гланнах умер прежде, чем успел произнести его.
Монах Вездесущего опустил глаза и сидел так, наверное, секунд пять, а то и десять. Наконец он поднял взгляд на Иссканра - и тот наконец удивился, что до сих пор жив.
- Поклянитесь, что не станете мстить церкви Вездесущего за тот пожар, - приказал брат Хуккрэн. -
