же вы все-таки мальчишка!' Падение, цветные полосы
и много боли. 'Странные происшествия' господина Фейсала. Когда вопросы
щекочут нёбо.
Ну зачем я тебе - неудачник, жонглер?
Я от игр ваших светских безмерно далек.
Не боитесь, графиня, что я по привычке
вас, как шарики, брошу в безумный полет?
Кайнор из Мьекра
по прозвищу Рыжий Гвоздь
Когда лестница под ним проломилась, Иссканр, конечно же, испугался. Свалиться в непроглядную темень корабельных внутренностей - этак можно и шею себе свернуть! Или, что еще хуже, переломать руки и ноги и остаться живым - но при этом беспомощным калекой. В сна-тонрском госпитале он видел и таких...
Но нет - разумеется, и о калеках, и о смерти он подумал позже, когда вместе с грудой трухлявых досок рухнул в воду, вынырнул, лихорадочно отмахиваясь руками, коснулся подошвами дна под собой и понял, что попал в один из отсеков парусника-дома. В самом деле, не мог же он прошибить все ярусы и рухнуть в море! Теперь главным было не паниковать, а осмотреться и найти выход.
Иссканр посмотрел наверх, где светлело далекое пятно перекрытия, что он пробил, падая. Видимо, под непрочной лестницей уже были пустоты - или доски под ней тоже прогнили. Так или иначе, а выбраться через дыру он не сможет, попросту не дотянется. Звать на помощь тоже бессмысленно, вряд ли поблизости кто-нибудь есть.
Остается одно: искать дверь.
Он огляделся по сторонам: темнота здесь была не такой уж непроглядной благодаря далекому свету из пролома. Вода доставала Иссканру до пояса, в ней плавали доски, несколько вздувшихся крысиных тушек, какой-то мусор и... лодка!
Что за чудеса, откуда ей здесь взяться?!
Иссканр зашагал к лодке, отгребая в сторону плавающий на поверхности сор и радуясь, что при падении не задел руку, обожженную махсраями. Иногда она начинала ныть просто так, перед плохой погодой или крупной драчкой, хотя вообще-то вела себя прилично. Ну а сильный удар мог разбередить старую рану, что сейчас было бы совсем некстати.
Добравшись до лодки, Иссканр оглядел ее со смешанным чувством восхищения и ужаса. Она и впрямь была немыслимо древней! Длинная, с широкими бортами и одинаково заостренными носом и кормой, она, казалось, вынырнула из тех времен, о которых складывают легенды. Возможно, ее бортов касалась рука самого Морепашца! - а что? ведь 'Кинатит' принадлежал к великой армаде! Иссканр с благоговейным трепетом, которого сам от себя не ожидал, провел пальцами по искусному узорочью на носу лодки. Да, это явно была не обычная спасательная шлюпка - да и кому нужна спасательная шлюпка внутри парусника- дома? Скорее, это погребальная ладья.
Погоди-ка, но кому нужна внутри парусника-дома погребальная ладья? Да, он слышал, что далекие предки, еще когда жили на Востоке, хоронили своих мертвых подобным образом, но - посреди океана? когда дорога каждая щепочка? - нет, вряд ли... Во всяком случае, вряд ли, чтобы они хоронили так всех своих мертвецов. А вот наиболее знатных...
Он отшатнулся, когда сообразил, что в этом ящике в центре лодки может лежать покойник, которому пять сотен лет! Покойник, дух которого так и не отлетел во Внешние Пустоты, ибо обряд надлежащим образом не был закончен лодка-то осталась здесь, ее не отправили в свободное плавание по морю.
В этот момент парусник-дом вздрогнул и заскрежетал от мощнейшего удара, Иссканр снова полетел в воду - и пожалел о том, что вышел из каморки... проклятие! что вообще сел в лодку Оварда!..
* * *
После разговора с графиней ('проверки!' - возмущенно бормотал Кайнор) его отвели в комнату на самом верху угловой башенки правого крыла. Дорогих цацок здесь было поменьше, зато нашлись таз с теплой водой, кувшин с холодной, чистая одежда и прочие составляющие, необходимые, чтобы привести себя в порядок. Даже обнаружилась настоящая служаночка, ткнувшаяся было помочь, - но обозленный Гвоздь яростно зыркнул на нее и сообщил, что уж сам как-нибудь. Она всхлипнула и убежала, а он мылся и честил себя на все корки. Каким же надо было быть слепцом, чтобы не заметить, что эта чернявая фифа ('Графиня, так ее растак!') всего лишь играет с ним! Ну погоди, красавица, мы с тобой съездим в паломничество к Ллусиму, ты у меня надолго запомнишь, ты у меня поймешь, что вокруг тебя живые люди, я т-тебе!..
Взгляд Гвоздя упал на зеркало, в котором сейчас отражалась его намыленная, с мокрыми волосами, физиономия. 'Старина, а не теряешь ли ты чувство юмора? Малолетняя неженка привыкла, что ей все доступно и подвластно. Ты не в первый раз сталкиваешься с такими. Так чего взъелся? Проучить ее? Обязательно! Но на кой при этом пускать пар из ноздрей и рыть копытом землю? Как-то оно... несолидно, несерьезно. Не по-Гвоздевски, что ли...'
Когда он приступил к бритью, то полностью успокоился и даже насвистывал некий мотивчик.
И едва не пустил себе кровь, увидев в окне, кто идет по расписным плитам двора от ворот к дому.
Человек, так взволновавший Гвоздя, выглядел вполне безобидно. Невысокого роста, с сутулыми плечами, с лысиной, продиравшейся через седые заросли волос. Хотя сейчас, когда на нем были зеленый камзол с желтыми вставками на рукавах и берет, увенчанный чрезмерно пышным, преломившемся напополам пером, человек выглядел представительно. И ни лысины, ни сутулости плеч видно не было.
Просто Гвоздь знал о них - равно как и о том, какого рода должность занимает гость госпожи Н`Адер.
Он закусил губу, глядя как визитер преодолевает ступеньки и исчезает за распахнутыми дверьми. Наскоро оделся, проклиная портного, который понашил столько пуговиц-крючочков-застежек; выскользнул в коридор...
- Господин закончил свой туалет? - у дверей возвышается громила, причем, судя по смуглой коже и носу с горбинкой, выходец с юга. 'Или, добавил Кайнор, - из-за Хребта'.
- Да, закончил.
- Тогда следуйте за мной.
'А ты на что надеялся, Гвоздь? У чернявой, конечно, самомнение перехлестывает через край, но она ведь не дура, чтобы оставлять тебя без присмотра'.
Тем же путем, каким Кайнора привели в башенку, они спустились обратно, но пошли уже не в комнату с портретами покойных супругов Н`Адер, а совсем в другую сторону. Остановились только перед дверьми, на которых был изображен весь Сатьякал, от Дракона до Сколопендры. Громила с неожиданной деликатностью постучал и заглянул внутрь, кивнул, выслушивая наставления, и прикрыл дверь - снаружи.
- Присаживайтесь, господин. Придется немного подождать, пока графиня освободится.
'Значит, старик уже у нее'.
Гвоздь примостился на ближайший к двери стул - в надежде хоть что-нибудь услышать. Но, разумеется, кабинет был устроен таким образом, чтобы из него не долетало ни звука.
'Проклятие! Проклятие, проклятие, пр-роклятие!.. Очень может быть, что сейчас они решают, как со мной поступить, а я, сидя от них в пяти шагах, ничего не знаю. И узнаю, когда будет слишком поздно. Проклятие!
...Зачем я на самом деле понадобился чернявой? Откуда обо мне знал ее папаша? Каким боком ко всему этому причастен бравый К`Дунель?
И что мне теперь делать, чтобы спасти собственную шкуру?!'
Он подумал о человеке, который сейчас разговаривал с графиней, и смертельный холодок скользнул полозом вверх по его спине, обвиваясь вокруг горла, мешая дышать, замутняя рассудок.
Господин Фейсал - вот как зовут человека с сутулыми плечами. Когда-то, в детстве, Кайнор мечтал, чтобы у него был дядюшка: добрый, мудрый, немного таинственный. Фейсал выглядел именно так - но когда Кайнор впервые попал к нему на прием, он был уже не ребенком и отлично знал, кто такой этот пожилой человек с добрым взглядом.
Говорят, в южных болотах Трюньила живут гигантские ящерицы, которые плачут, сожрав свою жертву. Господин Фейсал не плакал, он по-отечески улыбался. Вполне может быть, что в глубине души он считал себя добрым малым, вынужденным - для блага королевства, разумеется! - выполнять кое-какую грязную работенку. Он никого не убил своими руками, но его подпись или просто несколько фраз порой клали начало
