Я заглянул в тумбочку, но там лежала лишь книга, переданная мне Чрагэном, и ее перевод. Да, еще «Феномен». Странно, что «академик» не забрал ни того ни другого, ну да это сейчас не самое главное. Где сумка?!
Стук в дверь прервал мои размышления Я тихонько прикрыл дверцу тумбочки и громко произнес:
— Да-да, входите.
Дверь скрипнула, в образовавшуюся щель просунулась голова слуги:
— С вами все в порядке, господин? Я растерянно кивнул:
— К-кажется. Э-э, любезный, не подскажете ли мне…
Дверь захлопнулась.
Итъ! Куда это он? У меня что, голос изменился за эти… за прошедшее время?
Ну ладно, если гора не идет к Исууру, Исуур пойдет к горе.
Я отыскал обувь и вышел в коридор, намереваясь раз и навсегда разобраться со всеми этими недомолвками. Где это видано, чтобы слуги бегали от клиентов?!
Однако, как выяснилось, слуга бегал не от клиента — он бегал за хозяином. Сопровождаемый господином Мугидом, сей молодой человек возвращался, и вот — обнаружил меня в коридоре, на полпути к лестнице.
Взгляд, которым слуга одарил вначале меня, а потом — повествователя, был спокоен и невозмутим, как взгляд столетней черепахи.
— Вот он, господин
— Я вижу, — отозвался старик. — Ну-с, так что же с вами случилось, Пресветлый? Почему вы нарушили слово правителя и покинули комнату?
Последние два предложения он произнес на древнеашэдгунском. С растерянностью я понял, что и слуга со мной говорил на том же языке. Однако к Мугиду он обращался на современном.
— Послушайте, господин Мугид, — я не поддержал этой инициативы по общению на мертвых языках, — давайте-ка перестанем валять дурака и объяснимся. Вернее, вы станете объяснять, а я — слушать.
Старик гневно посмотрел на слугу, потом с интересом — на меня.
— Кто вы? — задал он самый дурацкий вопрос из всех возможных. Нет, пожалуй, более дурацким был следующий: — Вы знаете современный язык?
— Да! — Я сделал пару шагов и очутился рядом с повествователем. — Да! демоны вас съешь! Я говорю на современном языке всю свою жизнь! И совершенно не обязательно называть меня Пресветлым! Я не поддамся, понятно? Вы не сделаете из меня душевнобольного, уважаемый господин Мугид! А теперь извольте объяснить, что за балаган вы здесь устроили.
Старик только укоризненно покачал головой.
— Успокойтесь, господин Нулкэр, — попросил он. — Я все объясню. Но думаю, прежде вам придется кое о чем рассказать.
Неужели он нашел сумку? Но ведь никем не возбраняется…
— Как и зачем вы попали в коридор? — спросил он. — И почему, даже если решились на этот шаг, вы не поставили в известность ни одну живую душу в гостинице? Госпожа Карна вся изнервничалась, пока мы вас нашли, да и остальным тоже было небезразлично. Скажите, Нулкэр, у вас есть чувство ответственности перед теми людьми, с которыми вы изволите находиться? Вас ведь могло убить там, в коридоре, — случайный обвал, дыра в полу — что угодно. И тогда мне пришлось бы заплатить огромный штраф да к тому же, возможно, закрыть гостиницу. Это вас не обеспокоило?
Я кашлянул.
— Да, господин Нулкэр, вы повели себя не лучшим образом. Хорошо хоть, что мы разыскали ваше тело. А если бы не удалось? Что тогда?
— Успокойтесь, Мугид, — произнес господин Чрагэн, присоединяясь к нашей честной компании. — Успокойтесь, прошу вас. Думаю, в сложившейся ситуации лучшим выходом будет собраться и объясниться — каждому, и вам, и господину Нул-кэру. Чтобы раз и навсегда покончить с этой неловкой ситуацией.
За спиной у «академика» маячили остальные внимающие. Кивками и одобрительными возгласами они дали понять, что присоединяются к предложению Чрагэна.
— Ну что же… — задумчиво произнес Мугид. — Ну что же… извольте, господа. Но прежде, чем начать говорить, позвольте провести еще один сеанс. — Он вскинул руки, предупреждая возможные протесты. — Это позволит вам лучше понять, что к чему, а меня избавит от необходимости долго и занудно объяснять простые истины. Ну так что же?
Остальные выразили согласие, но я покачал головой:
— Невозможно. Прошлый раз я оказался слишком близко к той войне, если вы понимаете, о чем я говорю. Не хотелось бы повторять сей печальный опыт. Скажу откровенно: быть в шкуре Талигхилла мне не понравилось.
— Я обещаю вам, что ничего подобного более не произойдет, — веско произнес Мугид.
Не дожидаясь моего формального согласия (в душе я уже смирился с необходимостью еще одного повествования; к тому же последние слова старика непонятным образом вселили в меня уверенность в его правдивости), Мугид кивнул:
— Ну что же, вот и хорошо. Значит, через час начнем. Извольте не опаздывать.
Он ушел, а я не знал, что и делать: плакать, смеяться, сквернословить или же пойти и как следует поесть? Я выбрал последнее, тем более что в мои ближайшие планы входило изловить одного из внимающих и «раскрутить» его на рассказ о случившемся. Вернее, о том, что он видел и знал.
— Данкэн, вы не хотите пообедать? Журналист удивленно посмотрел на меня:
— Признаться, не очень. Примерно полчаса назад я позавтракал и…
— Вот и хорошо. Тогда я буду есть, а вы будете рассказывать. Пойдем.
— Где Карна? — спросил я, пока мы спускались на второй этаж.
Данкэн пожал плечами:
— Наверное, у себя. Знаете, она очень расстроилась из-за вашей пропажи и… и того, что вы делали, когда нашлись.
Я опустился в кресло и стал накладывать себе в тарелку все, до чего был способен дотянуться. Блюда, оставшиеся вне сферы моего влияния, приходилось пододвигать Данкэну, чем он и занимался, не прерывая рассказа.
— Ну что… в первый день, когда вы не пришли к завтраку, все решили, что это очередная блажь… хм, то есть я имею в виду, что при вашем весьма эмоциональном поведении неявка к завтраку — нечто воспринимаемое всеми как само собой разумеющееся. Проспал человек Или просто нет аппетита. В конце концов, личное дело каждого. Да и прецеденты были. Очкарик, например. Или Карна. Да и я, если помните… Что? Разумеется, продолжаю. Ну вот. утром никто беспокоиться не стал. А потом, в повествовательной комнатке господин Мугид заявил, что вы сегодня не будете участвовать в сеансе.
— Как?!
— А вот так. Не будете, и все тут: На сегодня отказались. Сеанс прошел как обычно, мы поужинали (естественно, лишенные вашего общества) и отправились в постели.
— А Карна?
— И Карна. Хотя я, конечно, не проверял…
— И она молчала?!
— Нет, почему — разговаривала. Но выглядела бледновато.
— Так, хорошо. А после?
Журналист покачал головой и недоверчиво посмотрел на меня:
— Неужели не помните?
— Что я, по-вашему, должен помнить?
— Утром всех нас разбудил громкий и весьма немузыкальный крик. Ваш, между прочим. Вы орали до тех пор, пока не явился Мугид и не спровадил вас к себе… то есть к вам.
— И что же я, как вы выражаетесь, орал?
— Не знаю, — пожал плечами Данкэн. — Что-то на древнеашэдгунском. Я не разобрал.
Теперь понятно, почему слуга и Мугид говорили со мной на мертвом языке. Но неясно, откуда
