- Кормите моего мужа, раз оторвали от родного очага, - притворно сурово сказала Людмила.
Рыбка была действительно превосходной - нежная, розовая, истекающая жиром. Насытились быстро, начались разговоры.
- А как твоя язва-то? - спросила Вера, обращаясь к Сергею, отпустила тебя?
- Прекрасная язва, - промолвил муж и недоуменно пожал плечами в ответ на дружный смех, - действительно прекрасная, я ее быстро нашел. А сколько он мучился. Я ему давно предлагал - давай вырежу. Боялся. Добоялся до прободения. Сутки я возле него сидел. Сегодня уже повеселел мужик, и я к тебе, Веруня. Мой язвенник - начальник общепита леспромхозов, шишка большая по нашим масштабам. Только пришел в норму - езжай, говорит, к жене. А слушайте, ребята, - сменил он тему разговора, - правду ли мне этот пациент рассказал, что, мол, убила продавщицу молодая бабенка, выманила ее обманом от подруги с обеда, закрыла в магазине - и топором?
Оживленную речь обрадованного встречей Сергея майор слушал вполуха устал за день. И вдруг, как на старой заезженной пластинке, когда голос певца спотыкается на одном слове, бесконечно повторяя его, в мозгу стала биться фраза: 'Выманила обманом от подруги, выманила обманом от подруги, выманила обманом...'
- Стоп! - его возглас был неожиданно громким, и все удивленно посмотрели на него, - стоп, Сергей, - повторил он. - Как ты сказал? Выманила обманом от подруги?
- Да, так я сказал, а что?
- Вера, да ведь этот язвенник нам целый ключище дает. Помнишь, я тебе говорил, что Пушкову предупреждал о том, чтобы держала в секрете, с кем и как от нее Сенкова ушла? Помнишь?
Вера Васильевна кивнула.
- Так вот, если Пушкова не проболталась, а не должна бы - серьезная женщина, фронтовичка, то кто об этих обстоятельствах знает? - Николаев смотрел на следователя, и она увидела в его глазах радость.
- Я могу вот что добавить, - продолжила Вера Васильевна. - Наша разлюбезная Баркова-Снегова работала в котлопункте, который находится под начальством язвенника. Там у нее, оказывается, была недостача. И не погашена до сих пор - я уже выяснила.
- Ну, молодец! Недаром же я ждал тебя! Понимаешь, что теперь получается...
Но договорить Николаеву не дала Люда:
- Слушайте, братцы, кончайте производственное совещание. Спокойно поесть не можете.
- Эй-эй, милицейская жена, о чем говоришь? - майор обнял, прижал к себе Люду, - не всегда же мы о делах рассуждаем.
- Не всегда, - согласилась та, - а все же иногда прямо на дому филиал райотдела открываете. Ты знаешь, Вера, что у нас здесь без тебя произошло?
- Зачем ты об этом? - пытался остановить жену майор, но уже заинтересовалась Вера Васильевна.
- Недели три назад к нам соседка Татьяна прибежала, трясется вся: муж скандалит, схватил ружье. Ваня побежал обезоруживать пьянчугу. Один! Я осталась в доме - вспомнить страшно, - она передернула плечами. - Аленку только уложила, у нас, знаешь сама, в комнатах окна такие, что каждый угол достать можно. О себе-то я не беспокоилась, за Аленку страшно было. Тот негодяй знал ведь, куда жена побежала. Господи, думаю, застрелит ребенка. Схватила Аленку, мечусь по квартире. В ванную с ней зашла - сижу, вдруг слышу - во дворе выстрел!
- Успокойся, Люсенька, забудь, - пытался остановить супругу Николаев.
- Забудь?! - жена подняла голову, показала на узкую белую полоску в темных волнистых волосах - седина. - Нет, не забывается такое. Ты жизнью рисковал, обезоружил пьяницу, а знаешь ли, что Татьяна домой ко мне приходила? 'Ребенок, - говорит, - у нас. Отпустите моего, попросите за него мужа'.
- А ты? - заинтересованно спросил Сергей.
- Я ответила, что в дела Ивана не вмешиваюсь, - жестко отрезала Люда.
Вера Васильевна подошла к ней, молча положила руку на худенькое плечо. И Люда прижалась к ней щекой.
Утро Николаева началось с того, что срочно потребовала допросить ее Снегова. Об этом ему доложил дежурный.
- Что ж, это ее право, - сказал Иван Александрович. - Раз просит сама, значит, хочет сообщить что-то. Да только вот беда, следователь уехала в больницу к прооперированному начальнику общепита. Его показания могут оказаться очень важными. Пушкова-то проговориться не могла, предупреждена и, конечно, молчит - убили ведь ее фронтовую подругу. От кого получил начальник общепита информацию? Это выяснится, но пока Веры Васильевны нет.
'Попробую поговорить со Снеговой сам', - решил майор.
- Снегову ко мне, - распорядился он.
Вот она сидит перед ним. Побледнела, осунулась за ночь.
- Вера Васильевна уехала, поэтому давайте без нее побеседуем, предложил начальник райотдела.
Женщина повернула к нему лицо, и из глаз ее посыпались слезы. Именно посыпались - крупные, тяжелые капли быстро скатывались по щекам, Тамара не вытирала их.
- Я подумала ночью и решила все рассказать. - Она посмотрела на Ивана Александровича, но тот молчал, боясь спугнуть ее неосторожным словом.
Снегова продолжала:
- Да, я вечером тридцать первого марта уехала от мамы в ее шубе, шофер правду сказал. Утром 1 апреля, как муж ушел, я подумала: 'Однако надо еще съездить в Ийск, может, пройду комиссию'. На попутке добралась, да было еще рано. Где мне ждать? Устала, замерзла и поехала на вокзал. Ну, сижу на скамейке в зале, вдруг подходит ко мне женщина, чуть меня постарше. В телогрейке, в ботах резиновых, платок на ней, на глаза надвинут. Слово за слово, разговорились. Она говорит, мол, весна уже, а холодно у вас еще. Вот у нас уже зацветает все, теплынь. А потом: 'Мы с тобой, девка, сестры, у обеих во рту щербинки'. Я поглядела - точно, щербинка у нее, как у меня. Сидели, беседовали, потом она мне и предлагает: 'Хочешь много денег иметь?' В магазине, говорит, в 'Тканях', вчера дефицит был, наверняка продавцы деньги припрятали. Я, конечно, отказалась, а она стращать принялась. 'Видишь, вон парни. Они тебя угробят, если с нами не пойдешь'. А у кассы здоровенные два мужика стоят. Я испугалась, согласилась.
Николаев слушал внимательно, мысль работала лихорадочно, сопоставляя показания Снеговой и данные следствия. Приметы женщины указаны Снеговой точно - боты, платок и даже щербинка. Но ведь это и самой задержанной приметы! Что же, себя она описывает?! Чушь какая-то получается.
- Продолжайте, продолжайте, - сказал он, видя, что Тамара запнулась.
- В городе, как стали к 'Тканям' подходить, я сказала, что не пойду, вон милиция недалеко, кричать буду. Тогда женщина мне приказывает: 'Снимай шубу'. Я решила, пусть лучше шубу возьмут, а меня отпустят. Отдала ей шубу, незнакомка надела, а мне - свою телогрейку сунула. И парням крикнула: 'Айда в 'Высокое крыльцо'.
Слух майора неприятно резануло это 'Высокое крыльцо'. Только местные называют так магазин 'Ткани', чужим откуда знать такое? И по рассказу получалось, что женщина-то не местная! Снегова между тем продолжала:
- Они к 'Крыльцу' втроем направились, а я выскочила к Куличковой горе да на попутке до Заозерного. А когда услышала про убийство продавщицы, поняла, что они это сделали, напугалась, молчать решила.
Девушка притихла, вопросительно уставилась на майора: обильных слез не было и в помине. 'Проверяет впечатление', - особого труда не требовалось, чтобы это понять...
- Узнать своих знакомцев сможете?
- Конечно, - оживилась та. - Только найдите, сразу узнаю.
- Значит, шубы вы лишились? - спросил Николаев сочувственно.
- Лишилась, - закивала головой Тамара. - А телогрейку я сразу выбросила. Завернула в нее камень - и в прорубь.
'Как хорошо, что вчера Вера с ней поработала', - подумал Николаев. Видно, что все вопросы, возникшие при допросах, Тамара продумала. Поняла, что кое в чем запираться бесполезно - вот сегодня и новая версия. Итак, нужно проверить то, что сказала Снегова.
Майор позвонил Климову. Коротко обсудил новость с вошедшим сотрудником.
Андрей Ильич только получил сообщение от Богданова из Ярино. Вернулись домой супруги Степанко. Говорят, что ездили проведать дочь и проехали до Ийска - купить патронов к весенней охоте. Богданов
