Архангельский Александр Григорьевич
Пародии, Эпиграммы
Александр Григорьевич Архангельский
Пародии. Эпиграммы
АЛЕКСАНДР АРХАНГЕЛЬСКИЙ (1889-- 1938)
Нелегко найти верный тон статьи об А. Г. Архангельском -- как предостережение возникают в памяти его пародии на литературоведов и критиков. Но эта творческая судьба заслуживает внимания хотя бы уже потому, что многие читатели, которые помнят пародии и эпиграммы Архангельского или хотя бы слышали о них, почти ничего не знают о жизни и творческом пути пародиста.
В 30-е годы Архангельский являлся одним из признанных литературных метров; в зеркале его сатиры отразились все наиболее значительные явления литературы тех лет. Не успевали современники освоиться с новым стилем, приемом, манерой, которыми изобиловала литература 20-х и 30-х годов, как пародист моментально подбч-рал к ним ключ. Это порождало представление о литературном всеведении Архангельского, которое было настолько прочным, что возбуждало у почитателей его таланта законный вопрос: почему он не пишет всерьез?
Отчасти этот вопрос возникал потому, что, по сложившейся традиции, для всех, выступавших в амплуа пародиста до Архангельского, это был побочный жанр, совмещавшийся с писанием 'всерьез', 'своим голосом': у Д. Минаева-стихов, у А. Измайлова и В. Буренина -- критических статей. На этом фоне Архангельский казался исключением.
'Мы утратили в лице Александра Архангельского... писателя,-- говорил в некрологе о нем Андрей Платонов, -- одаренного редким талантом сатирика,-настолько умного и литературно тактичного, что он ни разу не осмелился испытать свои силы на создании хотя бы одного оригинального произведения, того самого, которое не поддается разрушению пародией; к сожалению, это личное качество Архангельского (слишком острое чувство литературного такта), при всей его прелести, безвозвратно скрыло от нас многие возможности умершего сатирика; вероятно, мы узнали лишь десятую часть действительных способностей Архангельского, но теперь это уже невозвратимо'.
В самом деле, могло показаться, что только недоразумение мешает Архангельскому писать всерьез. Подобные иллюзии жили и в самом пародисте: не раз в интервью он упоминал то о работе над сатирической повестью, то о замысле сатирической комедии. Да и пародии Архангельского мало похожи на все то, что создавалось в этом жанре до него: каждая из них является как бы универсальным 'путеводителем по писателю', со всеми его 'секретами мастерства' и 'творческими лабораториями' вместе.
Сожаления о погибшем в Архангельском большом писателе возникали не только из ощущения его литературного всеведения. Современникам казалось, что в пародиста он вырос буквально на глазах, начав с мелкотравчатой юмористики, пройдя через более солидную сатирическую деятельность на страницах 'Лаптя' и 'Крокодила', где печатались его стихотворные фельетоны и подписи к рисункам, высмеивающие бюрократизм, халтуру, равнодушие к делу, и дойдя до бичевания тех же пороков, проникающих в литературу. При таком взгляде невольно возникала мысль, что только смерть помешала сделать в этом восхождении следующий шаг к серьезной литературе.
Современники и не подозревали, насколько выстраданным был литературный опыт, стоящий за пародиями Архангельского. Напрасно считали они пародиста человеком 'своей' эпохи, почва, на которой он сформировался, была другой. И найти ее помогает сборник 'Черные облака', открывающий его библиографию. На первый взгляд между стихами из этой книги и сатирой Архангельского вообще нет соединительных мостов. Но биография пародиста позволяет найти их.
Сведения о жизни Архангельского скудны и разнородны: зарифмованной автобиографией, небольшим количеством писем и личных документов исчерпывается актив исследователя. Родился он в 1889 году в городе Ейске, а о своей семье писал:
Итак -- о детстве. Я родился в Ейске
На Северном Кавказе. Мать моя
Была по специальности швея.
Отец был спец по части брадобрейской.
Из стихотворных воспоминаний Архангельского можно составить довольно связное представление о раннем периоде его жизни. 'Мальчишкой пел я в церковном хоре...'-- начинает он автобиографию в стихах, где рассказывает о полуголодном детстве, о том, как, рано потеряв отца, остался единственным кормильцем и поступил на службу в пароходство, которая была прервана арестом за распространение революционных листовок. При обыске на квартире у Архангельского были изъяты экземпляры программы РСДРП.
Основные вехи жизненного пути он обозначил для себя так: '1906-- 1907 -- конторщик, пароходное общество, г. Ейск; 1907-- 1908-- 13 месяцев арестант, тюрьма, г. Ейск; 1908-- 1909-- конторщик, г. Ростов; 1910-- 1914 -- счетчик-статистик, г. Петербург; 1914-- 1919 -- счетчик-стагистик Губстатбюро, г. Чернигов; 1920-- 1922-- редактор газеты, г. Ейск; 1922-1924-- литсотрудник, журналы 'Работница', 'Крокодил', г. Москва; с 1925 -заведующий редакцией журнала 'Лапоть'
Творческая биография Архангельского начинается с переезда в 1910 году в Петербург. Это было время, когда литературная жизнь столицы переживала повальное увлечение модернизмом всех оттенков: от агонизирующего символизма до акмеизма и футуризма, дебютировавших на литературной арене. Символизм, закат которого переживали его вожди и метры, одновременно бурно развивался вширь, полностью покорив окололитературную среду.
Особенно сильное влияние оказал символизм на литературный быт эпохи. О том, что модный стереотип жизни 'задел' молодого Архангельского, свидетельствуют многие его письма петербургских лет, в которых мы находим и рассказ о вечере, где в лотерею разыгрывался билет с надписью 'Убей себя', о посещении литературного маскарада и знакомстве с поэтами. Все это он описывал с чисто провинциальным энтузиазмом и без тени иронии. Да и стремительность, с которой Архангельский вживается в стиль петербургского модерна, поразительна, особенно если учитывать жизненный опыт, уже стоявший за его плечами. В его письмах той поры отразился весь нехитрый арсенал, заимствованный из 'новых веяний': модная любовь к 'страшному' в непременном сочетании с любовью к 'красивому', восторженно усвоенные у литературной богемы Петербурга.
К этому периоду относятся и первые из известных нам стихотворных опытов Архангельского.
От них веет подражательностью, о чем едва ли не первым предупреждал начинающего поэта Н. С. Гумилев. Сохранилось письмо Гумилева, рукой Архангельского помеченное 1910 годом, в котором подробно разбирается стихотворение 'Он стал над землей и горами...'. 'Исполняя Вашу просьбу,-писал Н. Гумилев,-- пишу Вам о Ваших стихах. По моему мнению, они несколько ходульны по мысли, неоригинальны по построению, эпитеты в них случайны, выражения и образы неточны. От всех этих недостатков, конечно, легко отделаться, серьезно работая над собой и изучая других поэтов, лучше всего классиков -- но пока Вы не совершили этой работы, выступленье Ваше в печать было бы опасно прежде всего для Вас самих, как для начинающего поэта'.
Как видно из оценки Гумилева, подверстыва-ние себя под готовые формы чужой жизни не прошло бесследно для творческого развития Архангельского: здесь он также пошел по пути освоения 'среднемодернистского' стиля, что заставляло его блуждать между влияниями тех или иных 'учителей'. Жизнь в Петербурге помогает понять, откуда рождались у него такие, например, стихи:
Каждый день -- родник прозрачный,
Остуденный чистый ключ.
Я в одежде новобрачной -
Ты меня тоской не мучь.
Я как ангел в день престольный.
Я пью, молюсь, хвалю.
И шепчу светло и вольно
Слово дивное: люблю.
Уношусь все выше, выше
От сомнений и тревог.
И в душе любовью дышит
Брат и друг желанный -- Бог
В стихах чувствуется влияние как литературной атмосферы, в которой вращался Архангельский, так и
