A. Некоторые используют файлообменные сети вместо покупки компакт-дисков.
B. Некоторые используют файлообменные сети для ознакомления перед приобретением дисков.
C. Многие используют пиринговые сети для того, чтобы иметь доступ к контенту, который больше не продается, но все еще охраняется копирайтом, или же его хлопотно покупать вне Сети.
D. Многие используют р2р-сети для доступа к контенту, который не охраняется копирайтом или явно выложен самим правообладателем во всеобщий доступ.
Всякая реформа права должна учитывать эти разные виды пользования. Следует избегать обременения четвертого вида использования в стремлении уничтожить использование первого типа. Более того, рвение, с которым закон обрушился на обмен первого вида, должно зависеть от величины использования второго типа. Как и в случае с видеомагнитофонами, если конечный эффект от обмена, в действительности, не очень вреден, необходимость в регулировании значительно ослабевает. Как я уже говорил в пятой главе, реальный ущерб от файлообмена неоднозначен. Однако допустим здесь, что вред вполне реален. Другими словами, предположим, что обмен первого вида значительно больше второго типа и доминирует среди клиентов файлообменных сетей. Тем не менее, в текущем технологическом контексте присутствует один ключевой момент, который мы должны учитывать, чтобы понять, как право должно реагировать на происходящее.
Сегодня файлообмен вызвал привыкание, а через десять лет его уже не будет. Сегодня он так популярен, потому что является простейшим способом доступа к широкому ассортименту контента. А через десять лет пиринг уже не будет самым легким средством доступа к различным материалам. Сейчас интернет-доступ громоздок и медлителен. Нам, американцам, еще повезло с нашим широкополосным подключением на 1,5 Мбит/с, да и у нас самих очень редко данный сервис обеспечивает такую скорость как для входящего, так и для исходящего трафика. Хотя развивается беспроводной доступ, большинство из нас по-прежнему выходит в сеть по проводам. Многие получают доступ только посредством машины с клавиатурой. Идея всегда работающего, всегда подключенного интернета – пока, главным образом, всего лишь идея. Но она станет реальностью, и это значит, что нынешние наши средства доступа в интернет являются переходной технологией. Те, кто определяет политику, не должны основываться на переходной технологии. Они обязаны исходить из будущего технологии. Вопрос следует ставить не о том, «как вообще регулировать файлообмен», а «какой закон нам потребуется, когда Сеть станет тем, чем обещает стать». Сетью, в которой, по сути, работает каждая необесточенная машина, в которой, где бы вы ни находились (кроме, быть может, диких районов в Скалистых горах), вы будете подключены к интернету. Представьте, что интернет повсюду, как лучшая сотовая связь, позволяющая соединиться с кем угодно нажатием одной кнопки.
В таком мире будет чрезвычайно просто подключаться к сервисам, предоставляющим доступ к контенту «на лету» – к онлайновому радио, например, которое транслируется пользователю по первому его требованию. Вот тут мы и подошли к критическому моменту. К моменту, когда подключиться к сервисам, предоставляющим доступ к контенту, станет необычайно просто, легче будет соединиться с ними, чем загрузить и хранить контент на множестве устройств, предназначенных для его проигрывания. Будет проще, другими словами, подписаться на платный контент, нежели управлять базой данных, как это приходится делать всем в загрузочно-обменном мире напстероподобных технологий. Контент-сервисы будут конкурировать с файлообменом – даже несмотря на то, что будут брать деньги за доступ к контенту. Сотовые операторы в Японии уже предлагают трансляции музыки (за плату) на телефоны (которые можно снабдить наушниками). Японцы за это платят, несмотря на весь доступный в Сети «бесплатный» контент в виде МР3-файлов[256]. Такие размышления о будущем требуют рассматривать настоящее в перспективе: последнее на сегодня – всего лишь временное положение дел. «Проблема» файлообмена – на уровне настоящей проблемы – будет проявляться все меньше по мере того, как легче станет подключаться к интернету. Таким образом, это непростительная ошибка тех, кто определяет нынешнюю политику. Они «решают» данный вопрос в свете технологии, которой завтра уже не будет. Цель, которую следует ставить – это не урегулировать интернет для уничтожения файлообмена (Сеть все равно перерастет эту проблему), а удостовериться в том, что артисты получают свои деньги в этот период, переходный от бизнес-моделей двадцатого века к технологиям века двадцать первого. Ответ начинается с осознания того факта, что здесь надо решать разные «проблемы». Давайте начнем с контента четвертого типа – не охраняющегося копирайтом или охраняющегося, но предоставленного самим артистом в пользование. «Проблема» с этим контентом заключается в том, чтобы технология, обеспечивающая данный вид обмена, ни за что не была признана незаконной. Можете судить об этом с такой позиции: таксофоны используют похитители, чтобы при их помощи требовать выкуп, в этом нет сомнения. Но есть же много людей, которым необходимы такие телефоны, и они не имеют ничего общего с преступниками. Было бы неразумно запрещать платные телефонные автоматы, лишь бы искоренить похищение людей.
Контент третьего типа поднимает другую «проблему». Этот контент когда-то издавался, но более уже недоступен. Возможно, его не достать, потому что артист не слишком ценен, чтобы записывающий лейбл, с которым он подписывал контракт, выпускал его. А может быть, о нем просто забыли. В обоих случаях целью закона должно быть облегчение доступа к этому контенту, в идеале – вместе с вознаграждением самому артисту. Опять-таки, указанная модель сходна с букинистической. Когда книгу перестают печатать, ее все еще можно найти в библиотеках и букинистических магазинах. Но библиотеки и букинисты не выплачивают правообладателям за то, что кто-либо читает или покупает переставшую издаваться книгу. Конечно, это совершенно нормально, так как любая другая система была бы столь обременительной, что устранила бы саму возможность существования букинистических магазинов. Однако с точки зрения автора такой «обмен» его контентом без компенсации далек от идеала. Букинистическая модель предполагает, что закон мог бы просто признать не издающуюся музыку честной добычей. Если издатель не делает копий, доступных в продаже, то коммерческие и некоммерческие провайдеры должны по такому правилу свободно «обменивать» этот контент, пусть такой обмен и подразумевает создание копии. Копирование в данном случае будет побочным продуктом торговли. В контексте прекратившегося коммерческого издания обмен музыкой должен быть свободным, как и обмен книгами.
В качестве альтернативы право могло бы создать статутную лицензию, которая гарантировала бы артистам определенные доходы от торговли их произведениями. Например, если закон установит низкий статутный взнос за коммерческий обмен контентом, отсутствующим в продаже у коммерческого издателя, и если эти отчисления автоматически переводятся артисту, тогда вокруг идеи обмена таким контентом могли бы развиться бизнес-модели, и артисты выгадали бы от такой торговли. Данная система создала бы также для издателей стимул сохранять произведения в коммерческом доступе. Все, чего там нет, под такую лицензию не попадало бы. Таким образом, издатели могли бы сохранить за собой право назначать любую цену за контент, если он остается в коммерческом доступе. Но если они этим не занимаются, а вместо этого их произведения живут на жестких дисках поклонников по всему миру, то любые отчисления за подобное копирование должны быть намного ниже тех, что выплачиваются коммерческому издателю. Сложная ситуация с контентом первого и второго типа, но, опять-таки, сложна она потому, что острота проблемы со временем притупится вместе с изменением технологий получения доступа к контенту. Правовое решение в данном случае должно быть столь же гибким, как и сама проблема. Следует понимать, что мы живем в разгар коренной трансформации технологий доставки контента и предоставления доступа к нему. Так вот вам решение, которое поначалу покажется странным обеим противоборствующим сторонам, но по размышлении, я уверен, оно будет воспринято как вполне разумное.
Если опустить риторику о святости собственности, основное требование контентной индустрии таково:
