— Потому что хенны решили, будто я беременна от Шабиса.
— А с чего это им в голову взбрело, не думала? Это жена Шабиса сообщила генералу Израку, что ты беременна от ее мужа. Хотела от тебя избавиться. — Маара тихонько ахнула. — Да, да, ревнивая сучка. Неужто ты не догадалась?
— Я сначала вообще не знала, что он женат.
— А когда узнала?
— Ну что ж… Женат, так женат.
— Во потеха… Неужто не заметила, что Шабис в тебя втрескался?
— Нет. Я этим не интересовалась. Для меня главное было, что он меня учил. И все. Я никогда не была так счастлива за всю свою жизнь, Данн.
Он засмеялся неприятным смехом. Так смеялись солдаты-мужчины, обсуждая женщин и свои отношения с ними.
— Данн, если я такая уж странная, то что ты скажешь о себе? Этот парень в твоем штабе в Шари… Ты с легким сердцем его бросил на произвол судьбы.
— Маара, я ему твердил каждый день, и не по одному разу, что я собираюсь смыться. Уж его-то я подготовил к тому, что меня однажды как ветром сдует.
— Все равно он ревновал. Он меня убить готов был.
— Этот пацан приплелся в штаб и попросился ко мне слугой. Удрал от хеннов. Хотел на меня работать. И работал. Неплохо работал… — И опять этот мерзкий смех! — Он приполз в лохмотьях, голодный, ободранный. Его кормили, одевали. Чего ты о нем печешься, он запросто найдет себе другого покровителя, мало ли в штабе желающих… Да наверняка уже нашел.
— А тебе и горя мало.
— Если уж на то пошло, мне больше Кайру жалко. — Данн приподнял голову с подушки, покосился на сестру, следя за ее реакцией. Действительно, она удивилась. — Да, я жил с Кайрой. Я хотел взять ее в Северную армию. Но Кайре дороже ее маленький домик, ее уют… И ее мак. «Ну, Данн, я же только самую чуточку, и вовсе не так часто», — тоненьким голоском передразнил Кайру Данн. — И эта найдет себе другого, велика беда… И тоже уже нашла наверняка.
— И ты… С Кайрой и с этим мальчиком… В одно и то же время?
— Знаешь, Маара, эта правильная, уютная жизнь с Мериксом тебя в старуху превратила. Ты как старая карга рассуждаешь.
— Правильная жизнь… Меньше года… — с сожалением протянула Маара.
— Для нас с тобой год — большой срок. — Он зевнул. — Ладно, как-нибудь перебьемся, да, Маара?
Из коридора послышался шум, чей-то голос с командными интонациями рявкал что-то неразборчивое.
— Похоже, отдых окончен. — Они вскочили.
Дверь открылась, в щель просунулась голова хозяйки.
— За вами. Быстро в окно, там девчонка, она проведет. Удачи!
И хозяйка исчезла.
— Видишь, люди нас любят, — заметил Данн, направляясь кокну.
— А некоторые не любят, — добавила Маара, следуя за ним.
— Ну, золотишко-то все любят.
Данн выпрыгнул в окно, Маара за ним. Из кустов высунулась девочка, сверкнули в ее глазах отражения огней в комнатах гостиницы. Она махнула им рукой и заспешила прочь, оглядываясь, следя, чтобы Маара с Данном не отстали. От луны остался узкий огрызок. Тем ярче сияли небесные толпы звезд, от их света деревья даже отбрасывали скудные тени. Они быстро удалялись от опасности, скользили по лесу, как привидения или ночные птицы; преследователи не смогли бы их даже разглядеть.
16
Малолетняя проводница бежала без передышки до полуночи.
— Пришли, — выдохнула она, наконец остановившись. Девица имела в виду границу, но Маара и Данн видели лишь гряду скалистых холмов, за которой продолжался все тот же лес, устланный толстым ковром опавших листьев, заглушавшим шаги. Девчонка, однако, не повернула обратно, а проводила их до вершины гребня, откуда открывался вид на город, тянувшийся к северу, сколько охватывал глаз. Огоньков в городе немного, мерцают тускло.
— Ну, я пошла, — шмыгнула носом девчонка и рванулась прочь.
Данн едва успел схватить ее за плечо:
— Постой, постой!
Они хотели ее расспросить напоследок. Для начала, на каком языке тут говорят. Девица удивилась. На чарад, конечно, как же иначе. Они удивились ее реакции: ведь в корчме своей хозяйки она слышала и иные наречия. Очевидно, чужие слова она воспринимала так же, как крики птиц и животных.
— Какие здесь деньги в ходу?
— Деньги… — непонимающе протянула она.
Маара сунула ей под нос несколько монеток из мешка, девочка недоверчиво потрогала их кончиком пальца.
Как дела у населения? Богатый ли здесь народ? Бывает ли засуха? Кто правит городом и страной? В конце концов они убедились, что кругозор их проводницы ограничен великим центром мира под названием «На краю», которым управляет ее хозяйка, да дорогой, с которой то и дело сворачивают к ним постояльцы и по которой в один прекрасный день прибудет и красавец юный, ее суженый. Ничего более не светилось в мозгу девчонки, да и вид у нее был — кожа да кости. Но не потому, что девчонку не кормили, а потому, что она росла, потому, что была совсем еще ребенок. Маара предложила ей вытащенные монетки, но девица захихикала, замотала головой. Не-е, про эти штучки хозяйка ничего не говорила… И она исчезла меж деревьями.
Деревья же здесь, близ города, отличались некоторой ободранностью, обломанностью, да и росли пореже, а далее совсем исчезали, уступая место загаженной и истоптанной траве.
Под последним из оставшихся нетронутыми деревьев — невиданных, выше деревьев саванны вдвое, если не втрое, — брат с сестрой расположились отдохнуть, обсудить предстоящие действия. Освежили в памяти то, что слышали о Билме.
Город крупный, известный, могущественный, но в Северных землях не главный. Торговый центр: через него проходили или упирались в него несколько караванных троп. Как и во всех городах Северных земель, здесь правили военные, просто-напросто прибравшие власть к рукам. От слабого центрального правительства они откупались налогами, напоминавшими подачки, да и каждый город тут обладал самоуправлением. Климат существенно отличался от южного. Если на юге краткие ливневые сезоны чередовались с длительной засухой, то здесь, в северных лесах, летом часто шли мягкие, ласковые дожди, зимы же были холодными. Еще севернее, как слышал Данн, зима длилась месяцами.
Оба проголодались и нуждались в сне, но заснуть опасались. У них еще осталось немного хлеба. Плодов на деревьях они во время бегства из гостиницы не заметили, однако много ли увидишь во тьме ночной? Услышали журчанье ручейка, напились и свалились в густых зарослях кустарника, чтобы хоть немного отоспаться. Спали Маара и Данн и вправду недолго, их разбудили чьи-то голоса — оказалось, щебетали дневные птахи. Не вставая, подивились на птиц. Множество птиц разных размеров, разной окраски, пестрых, одноцветных, разноголосых… Оказалось, время уже к полудню.
— Всегда у нас главная проблема — как деньги обменять, — сказала Маара.
— Как бы нашей главной проблемой не стало безденежье, — проворчал в ответ Данн.
Маара сняла с себя денежный пояс.
— Тринадцать осталось.
Данн положил наземь четыре монеты и сказал, ткнув себя в живот:
