Слабый свет лампы в алебастровом шаре позволил поручику видеть через отворенную дверь поднятые занавески алькова, белую постель и разложенный на мебели ночной туалет. Он отступил на шаг назад.
- Итак, принцесса, вы никого не видели?
- Никого.
- Вы поклянетесь?
Принцессе показалось, что занавеска алькова колыхнулась, как будто невидимая рука готовилась приподнять её.
- Клянусь! - сказала она решительно.
- Я ухожу, - сказал офицер, кланяясь.
Теперь принцесса сама подошла к нему.
- Как вас зовут? Я хочу знать, по крайней мере, кого должна благодарить за такой деликатный поступок.
- Мое имя совершенно не известно, оно вам ничего не скажет: меня зовут Лоредан.
Он низко поклонился принцессе, подал знак своим людям идти за ним и вышел медленно, как бы оставляя неохотно дом, где он надеялся захватить убийцу своего отца.
Принцесса и Хлоя обе разом бросились к дверям, через которые вышел поручик. Наклонив голову вперед, они прислушивались к шуму удалявшихся шагов, сперва в передней, потом на лестнице. Не сводя глаз друг с друга, безмолвно, они считали, сколько ему ещё остается пройти, чтобы совсем уйти из дома. Шум все больше и больше слабел. Убедившись, что всякая опасность миновала, они облегченно вздохнули.
- Ах! - сказала Хлоя, - я до сих пор ещё дрожу. Я думала, что упаду, когда тот проклятый человек объявил, что станет осматривать весь дом!
- Знаешь, что без тебя он пропал бы! Ах! Я тебя никогда уж не отпущу, и выходи замуж, за кого хочешь!
Как только она отворила дверь из больших сеней послышался смешанный шум голосов.
- Что там еще? - спросила принцесса, пока Хлоя целовала ей руки. Кажется, опасности больше нет, а мне очень страшно! Пойди, посмотри, не задержало ли что-нибудь этого офицера. Если бы они взяли графа де Монтестрюка, я бы не пережила этого, понимаешь ли?
Хлоя быстро ушла. Оставшись одна, принцесса побежала в комнату, где был спрятан Югэ. Он только что раздвинул занавески, за которыми скрывался, она кинулась к нему.
- Ах! Спасен! Спасен! - вскрикнула она.
Слезы текли ручьями по её лицу.
- Признайтесь, вы хотели выйти, когда я поклялась, что никого не видела?
- Посмотрите сами, я уже вынул было шпагу! Они бы не взяли меня живым! Но подвергать вас необходимости лгать, вас и за меня!.. О! Эта мысль приводит меня в отчаяние!
- А мне что за дело? И как мало вы меня знаете! Я бы поклялась сто, тысячу раз, во всем, чего бы не потребовали, на евангелии, на распятии... не бледнея! Разве я не могла отступить перед чем бы то ни было, чтобы только вырвать вас у смерти?
В порыве страсти принцесса не помнила сама себя, глаза её сверкали, восторг сиял в её улыбке.
- Эта странная речь вас удивляет, - продолжала она, - и вы спрашиваете себя, быть может, отчего во мне столько усердия и столько огня?
- Да, отчего? - спросил он, не сводя с неё глаз.
Она схватила его за руку и увлекла в большую комнату перед спальней. При ярком огне свечей, освещавших её прекрасное лицо, бледная, взволнованная, подавленная страстью, но не опуская глаз, она сказала ему дрожащим голосом:
- Помните ли вы, как раз вечером, в замке в окрестностях Блуа, почти в ту самую минуту, когда ваша очарованная молодость готова была заговорить языком страсти с другой женщиной, вы вдруг почувствовали в темной галерее горячее дыхание уст, встретившихся с вашими?
- Как! Этот поцелуй?
- Я дала вам его... и ваши руки хотели схватить меня, но я убежала.
- Вы! Вы! Это были вы?
- Да, я! Ах! Я почувствовала, что этот связывает меня с вами навеки...какая я была тогда, такая же и теперь.
Ослепленный, очарованный, Югэ смотрел на это милое лицо, сиявшее огнем страсти. Зеленые глаза Леоноры сверкали. Он открыл рот, чтобы говорить, она положила ему руку на губы и продолжала:
- Ах! Не портите мне эту чудную минуту благодарностью! Я действую из одного эгоизма. Что сделали вы, чтобы внушить мне такую любовь? Ничего. Я полюбила вас с первой минуты, как увидела, сама не зная этого, не подозревая. Я думала, что это просто симпатия к вашей молодости и храбрости, потом любовь сказалась вдруг, внезапно. Я вся принадлежу вам. Я жила мыслями о вас, а между тем знаю, что вы мечтаете не обо мне!
Печаль разлилась по её лицу, огонь потух в глазах, и бессильная рука выпустила руку Югэ.
- Ах! Я безумная! - проговорила она.
Две слезы выкатились из её глаз; она уходила, он удержал её.
- За такую преданность можно отплатить только жертвой целой жизни! вскричал он. - Но чем она выше, беззаветнее, тем больше честь моя требует, чтоб я не употреблял эту преданность во зло. Нет! Я не могу принять от вас приют, не подвергая вас, быть может, таким же точно опасностям, какие грозят мне самому...
- Да, понимаю, - отвечала она с грустью. - Вам тяжело быть мне чем-нибудь обязанным! Вы не можете, вы не хотите быть мне благодарным, чтоб не похитить эту благодарность у другой! Вы хотите уйти от меня, уйти из этого дома, где мы с вами снова встретились. Убедитесь однако прежде, возможно ли это?
Она снова взяла его за руку и через целый ряд темных комнат привела привела в кабинет с одним окном, выходившим на главный фасад отеля. Она подняла занавеску и Югэ взглянул. У столбика спал тряпичник, а в нескольких шагах от проезда ходили взад и вперед два солдата из дозора.
- В этой стороне невозможно, не правда ли? - спросила принцесса. Посмотрим теперь в сад.
Они вошли в ту галерею, где уже был Югэ в первый раз, и по маленькой внутренней лестнице поднялись в башенку на углу отеля, откуда через слуховое окно видна была вся улица, вдоль которой тянулась стена сада. Двое часовых ходили с ружьем на плече.
- Поручик Лоредан отказался от осмотра отеля, - прибавила принцесса Мамьяни, - но не от надзора за ним. Попробуйте перепрыгнуть через эту стену! Разве вы хотите, чтобы та пуля, которая попадет в вас, поразила и меня в самое сердце?
- Что же делать? - вскричал он.
- Идти за мной! Слушаться меня! - отвечала она.
Она склонилась к нему, прижавшись к его груди, как будто уже чувствовала рану, о которой она говорила, и увлекла Югэ в ту комнату, где он сейчас скрывался. Биение её сердца, быстрые и тяжелые, отдались в нем, страсть овладела им и, наклонившись к пылающему лицу принцессы, он произнес:
- Я остаюсь!
20. Старое знакомство
Невозможно было однако, чтобы при всем упоении страстью Монтестрюк и принцесса не одумались с появлением дневного света.
Югэ не мог надеяться, чтобы его присутствие у принцессы долго оставалось в тайне. Леонора ручалась, правда, за молчание Хлои. Но оставаться дольше значило компрометировать Леонору, не спасая самого себя. Ничего не предпринимать, скрываясь - значит признать себя виновным. Но его больше заботило положение самой принцессы, так великодушно предложившей ему убежище в отеле.
Леонора видела отражение всех этих мыслей на его лице.
- Вы опять думаете меня покинуть, не правда ли? - сказала она.
- Да, правда. Прежде всего, вас самих я не имею права вмешивать в такое дело, в котором я смутно чувствую что-то недоброе. Я слишком вам обязан со вчерашнего дня, и мне просто невыносима мысль, что у вас могут быть неприятности из-за меня. Потом два мои служителя, всегда готовые рисковать жизнью ради моей защиты. Я потерял их совсем из виду, где они теперь? Один из них - особенно, я знаю его с детства, он почти друг мне.
