может, он прилег где-нибудь и ждет рассвета. Тут много кустов и тростника, где он сможет спрятаться. — Данн знал, о чем говорил: он бывал с Шабисом в ночных походах.
Али сказал:
— Говорят, что в Агре песок и сухо. Шабис привык к тем условиям. — Он ведь жил там раньше.
Данн ответил:
— Кажется, мы можем превращаться в ящериц посреди песка и в птиц посреди воды. Все детство напролет мы с Маарой непрестанно мучились от жажды, а потом стали водными жителями.
Тамар притихла. Данн подошел к кровати и положил ладонь на голову Раффа. Снежный пес протестующе завыл, но не двинулся с места, когда хозяин вышел из комнаты.
Гриот погасил все свечи, кроме одной. Выходя, он заметил, что под дверью, прислонившись к стене, дремлет Али.
Как ни старался Гриот заснуть, сон не шел к нему. Он думал о девочке, такой беспомощной, спящей под охраной Раффа. Ну да, собака — это хорошо, но достаточно ли этого? Еще с ней Али, да, с ней этот худой невысокий человек, но он спит… Гриот подошел к двери комнаты, которая теперь принадлежала Тамар, и увидел, как приподнялась мощная голова Раффа; потом, когда пес понял, кто это, он улегся снова. Однако глаза его поблескивали в полумраке — он не спал, сторожил. В противоположном дверном проеме возникла фигура Данна, державшего в руках фонарь. Хвост Раффа стукнул по одеялу раз, другой. Данн заметил Гриота и поднял руку в молчаливом приветствии. То был бесценный момент для Гриота: он и Данн, посреди ночи, без слов понимающие друг друга. Потом Данн повернулся и ушел. Его фонарь погас.
Гриот осторожно прошел мимо Али и двинулся в сторону большого зала, по пути кивая стражникам. Потом он, незаметно для себя, оказался на дороге, бегущей с востока на запад, сейчас пустынной, но все равно опасной дороге, по которой обычно шло много путников.
Один из стражников покинул свой пост и приблизился к Гриоту:
— Господин.
— Что, солдат?
— Мимо нас прошли какие-то подозрительные типы, но они не повернули на ту тропу, по которой отправился генерал Шабис.
— Если они вернутся, пошлите их на восток.
— Слушаюсь, господин.
Стражник вернулся обратно.
Гриот тоже отправился к себе, долго ворочался и метался по кровати и был рад, когда за окнами начало светлеть.
Перед комнатой Тамар (перед его бывшей комнатой) уже бодрствовал Али. Показался и Данн. Девочка тоже зашевелилась, потом села резко, очевидно все вспомнив, и заплакала. Бледная, личико залито слезами… На одном плече из-под робы виден тонкий красный шрам.
Рафф лизнул этот шрам, и Тамар заплакала еще горше, обнимая зверя за шею. Маленькие ручки исчезли в густой длинной шерсти. В этой сцене было столько печали, что Али отвернулся, чтобы скрыть подступающие слезы.
— О, Тамар, — робко сказал Данн. — Не печалься так. Вот увидишь, мы все будем любить тебя.
— А вдруг я больше никогда не увижу папу? — выговорила Тамар между рыданиями, но все же постаралась успокоиться.
Али отвел малышку туда, где она могла умыться. Солдаты расставили на столе в большом зале еду. Данн, Тамар, Гриот и Али сели за стол. Рафф устроился между Данном и девочкой, которая почти весь свой завтрак скормила ему.
Потом Данн сказал:
— А сейчас, Тамар, я хочу отправить тебя вместе с Али погулять по Центру, и он покажет тебе все, что успеет, потому что времени у нас не много…
С этими словами он кивнул Гриоту, словно в них заключалось некое обещание.
— Можно, Рафф тоже пойдет с нами?
— Конечно, Рафф всегда будет с тобой. К сожалению, показать тебе все мы не сможем, только малую часть…
— Что показать?
— Малую часть того, что некогда было известно древним людям… давным-давно… Да, я знаю, что слова «давным-давно» не слишком для тебя понятны, Тамар, но ты со временем поймешь, как и все мы здесь, а что не поймешь, я объясню. Или Али объяснит тебе… — И Данн встал, подтолкнув Раффа к девочке, чтобы пес не пошел за хозяином, как было у них заведено. — Видишь ли, Тамар, в Центре есть такое место — мы покажем тебе его, — где хранится то, что раньше знали люди. Там замечательные, удивительные вещи… даже крохотная их часть… это такие вещи, которых нам не понять… И когда мы уйдем отсюда, всему этому придет конец.
— А почему мы должны уходить отсюда?
— Гриот расскажет тебе. Гриот знает. Да, Гриот, я понимаю, что нам нужно торопиться. И я постараюсь не задерживать тебя.
Писцы и ученые тем временем заходили в большой зал, занимали свои места, готовились к работе над письменами.
Данн быстрыми шагами покинул зал, и двое оставшихся мужчин понимали, что он уходит от эмоций, переполняющих его при виде этого ребенка. Но, думали они, глядя ему вслед, вряд ему это удастся.
С тех пор, куда бы ни шел Данн, с ним всегда была Тамар. Он говорил, рассказывал, объяснял. Даже во время еды. Гриот наблюдал за этим, терпеливо ждал и наконец взорвался, что удивило его самого. Однако Данн оставался невозмутимым.
— Данн, господин, ты же обещал мне!
Гриоту даже не пришлось ничего объяснять, не нужно было извиняться, потому что Данн, услышав этот упрек, только глянул на капитана, улыбнулся и кивнул.
— Да, обещал. Я обязан тебе всем, Гриот. — Его улыбка стала настоящим бальзамом для измученного сердца Гриота, которое болело и разрывалось от забот. — Так чего же именно ты хочешь от меня?
Буквально на следующий день учебный плац заполнился солдатами. По приказу Гриота явились все, кто не был занят в карауле. Сколько же их было? Гриот предполагал, что число его подчиненных перевалило за тысячу. И каждый из них зависит от него, вот почему заботы преследовали капитана неотступно. Столько солдат под его началом, и каждый с гордостью перекинул через плечо красное одеяло. Из своей комнаты вышел Данн; Тамар следовала за ним, а вместе с ней и снежный пес. Данн держал свое одеяло сложенным в руках, как и в прошлый раз, когда он стоял перед армией, а Тамар повязала себе на руку полоску красной ткани. Даже вокруг шеи Раффа красовался алый бант. В одном углу плаца возвели небольшую платформу, специально для Тамар. Данн встал возле девочки, а снежный пес взобрался на помост к ее ногам. До чего же Данн высокий, думал Гриот, наблюдая за ним от выхода на плац. Это было заметно даже несмотря на то, что стоял Данн, опираясь на помост, не стремясь воспроизвести стойку «смирно». Данн пытался убедить Гриота, что его место — перед армией, рядом с ним, но Гриот отказался. Он-то знал, что его генерал, генерал Данн, должен стоять там один, племянница не в счет.
Данн улыбнулся и не спеша оглядел ряды солдат, как будто хотел запомнить в лицо каждого из них. И в ответ они тоже улыбались ему, из-за девочки, стоявшей рядом с генералом. Сколькие из них вспоминали сейчас о своих потерянных, или погибших, или попавших в плен детях? А тут перед ними стояла маленькая девочка, невинная и очаровательная, нетронутая войной, так они думали, хотя уже всем было известно о красном шраме на ее плечике и о том, как он появился.
Данн сказал — не крикнул, вопреки ожиданиям, но произнес, даже не повысив голоса, словно беседовал с кем-то из солдат наедине:
— Приветствую вас. Я хочу познакомить вас с этой девочкой, моей родной племянницей, дочерью моей покойной сестры Маары и генерала Шабиса, который сейчас направляется в Чарад, к армии Агре, чтобы принять над ней командование. Поднимите руки все, кто слышал о Чараде или Агре.
Вверх взмыло несколько рук.
— Если миновать Билму и Шари, то можно прийти в Хеннес и затем в Агре. Уже долгое время две эти страны воюют между собой. Генерал Шабис будет командовать армией Агре. А это его дочь.
