Что ж, орлы питались ими так же, как и остальными уродцами.
Но изменений избежать не удалось. Реакция сообщества напоминала судороги какого-нибудь застывшего на песке пляжа, выкинутого прибоем морского существа, которое ткнули палкой.
Тычок за тычком в инертное сообщество спаянных многовековым покоем существ — и их паническая реакция отозвалась жестокостью.
Монстры появлялись все чаще и чаще, и появилась угроза уменьшения численности колонии. Угроза воплотилась в жизнь, и что же дальше?
Боялись, что родившая одного монстра даст жизнь и другому. Как относились к таким несчастным? О враждебности этих существ друг к другу сведений не зарегистрировано. Испытывали ли остальные перед нею страх? Боялась ли она сама себя? Убивала ли она очередной плод еще во чреве своем? На эти вопросы ответов у нас нет.
Сколько длилось «раннее время»?
И здесь их история бессильна нам помочь.
Когда нет возможности измерить, иногда помогает чутье. Глубокая могила, дыра, в которую сбрасывали жертв Расщелины, набита костями. Очень глубокая дыра. Стены ее не сплошные, скалы лопнули, кое-где вывалились, сквозь отверстия видны спрессованные кости, нижние слои их состоят из обломков, все менее распознаваемых; чем ниже, тем мельче, а в самом низу они превращаются в труху, в серую костную муку, смешанную с грязью времен, утопающую в ней. Сколько потребуется времени, чтобы превратить кость в прах, даже при помощи пресного дождя, соленых брызг морских и ветра?
Маловероятно, что ленивая сонная община регулярно приносила человеческие жертвы. Ни в чем не соблюдали они регулярности, жизнью их управляли импульсы и ритмы, которые мы и вообразить себе не в состоянии. Но если нет никакой возможности точно измерить время с помощью костяного кладбища в дыре Расщелины, то можно с уверенностью сказать, что длилось это инертное существование века. Многие века. Очень многие.
Века неизменности, существования рыбы, которую движет морская ритмика, ритмика волн, приливов и отливов, подчиняющихся движению Луны. И вот — реальное изменение, кардинальное. Рождение монстров. Начало неудобства, эмоционального дискомфорта, недовольства, беспокойства; зачатки самосознания, осознания собственного «я», своей жизни. Так выброшенная на берег снулая рыба реагирует на тычок палкой.
Часть этой истории должна остаться неосвещенной. Да, предыдущие попытки раскрытия тайны предлагали варианты решения скорее мифологические, нежели вероятные. Как возникла мужская община? Мы не можем поверить, что орлы вскармливали младенцев отрыгнутым мясом и грели их оперением своим. Нет, существует и реальное решение вопроса.
Уродцы, выкладываемые на скале Убиения, долго — как долго? — служили орлам пищей, как и первые монстры. Но затем — нам неизвестно когда — мальчики, которых утаили и оставили в живых родившие их, сбежали. Известно, что мальчики четырех лет, а уж пяти, шести, семи и подавно, могут многое вынести, на многое способны. Два, три, четыре малыша сбежали. Орлам, даже огромным, нести такого ребенка на большое расстояние затруднительно. Дети видели, куда летели орлы, мимо скалы Убиения, к гнездам, и последовали за ними. На вершине, где находятся гнезда орлов, они не задержались. Громадные птицы внушили им страх. Малыши спустились с гор в долину, где текла большая река. Жительницы Расщелины кормили их рыбой, и в реке они увидели рыбу, хотя и иную. Здесь они тоже отыскали пещеры, чтобы укрыться от дождя и холода. Но были они еще малыми детьми, а вокруг простиралась громадная, неизведанная равнина. Как можно не восхититься их смелостью и предприимчивостью? Широкая река неслась мимо, из нее следовало добывать рыбу. Хижины не сами выросли из-под земли, таких убежищ мальчики никогда не видели. Но они рассмотрели гнезда орлов и принялись собирать палки и ветки, громоздить их в кучи, забираться под них, чтобы укрыться. Они росли, развивались, научились сгибать и скреплять ветки, убежища их совершенствовались. Климат там теплый, холода можно не опасаться. Но в лесах водились хищники. Как малыши спаслись от хищников, остается загадкой. Помог какой-нибудь бог, богиня? О божественном вмешательстве их хроники молчат. Да, конечно, они дети Орла, но далее их отношения с божествами не продвинулись.
Следует помнить, что первых мальчиков искалечили во младенчестве, искалечили способами, на которых мне не хотелось бы задерживаться. Их гениталиями играли, дергали их, мошонки иногда отрезали, чтобы достать пару интересных «камушков». Главное же — они никогда не знали материнской ласки, любви. Матери кормили их, хотя и без охоты, и не досыта, лишь повинуясь указаниям старух. Хотелось бы смягчить эту печальную историю упоминанием о какой-нибудь женщине, жалевшей несчастных, но если такая и была, ей все равно приходилось бы скрывать свою жалость, так что мальчикам достались бы лишь крохи ее нежности. Так вот, сбежавшие дети проявили себя стойкими, выносливыми, умеющими спрятаться от опасности, избежать ее. Тощие и жилистые, невероятно живучие, они избежали главной опасности: скрылись от своих мучительниц.
Затем произошло нечто замечательное. Орлы принесли им здоровых, не искалеченных новорожденных, выложенных на скале Убиения. Голодных орущих младенцев, которых нужно было кормить.
Не только хищники жили в окружающих лесах. Водились там и кроткие травоядные. Малыши видели оленей, олених и оленят, возможно, приметили у этих животных то, что можно назвать родительской любовью. Они подползали ближе, внимательно следили за животными. Животные тоже внимательно смотрели, но не убегали. Не было у них еще горького опыта общения с нашим видом. Кроме того, они видели перед собой детей, нуждающихся в пище и уходе. Мальчик гладил мягкую шерсть оленихи, а олененок тыкался в него лбом или облизывал ноги. Потом олененок припал к вымени матери. Ребенок опустился на колени и сделал то же самое. Олениха обернулась и лизнула мальчика. Так началась их дружба с оленями.
Была в старину песня «Мы дети оленя», правда, не столь популярная, как песни об орлах.
Принесенные орлами дети орали, мальчики знали, что младенцы голодны, и, естественно, мысли их обратились к оленям, которые скоро научились ложиться, чтобы грудникам легче было сосать. Возможно, это мои домыслы, но я всегда верил, что животные умнее, чем мы считаем. Ведь волчица выкормила наших праотцов, Ромула и Рема, статуя ее с обоими младенцами — одна из наиболее любимых у нас. Возможно, зачатком этой связи была потребность младенцев, вызвавшая ответ олених — и этой волчицы. Дети остро нуждались в молоке, самки животных вырабатывали его в избытке. Потребность встретила возможность удовлетворения.
А почему орлы взялись доставлять беглецам младенцев вместо того, чтобы съедать свою добычу? Дело в том, что мальчики ловили рыбу для орлов, раскладывали ее на траве. Орлы избавлялись от своей орущей ноши и принимались за рыбу. Много рыбы водилось тогда в реке, разная рыба, в том числе и очень большая. Орлы лакомились свежей рыбой и относили ее птенцам.
Вторая волна монстров не страдала от отсутствия материнской любви. Младенцев вылизывали и выкармливали оленихи, как с братьями, они играли с оленятами. Во время кормления они укладывались вместе, рядышком. Никаких сосудов, горшков и мисок еще и в помине не было. Позже появились выдолбленные тыквы, морские раковины. В реке водорослей росло намного меньше, чем в море, но ребята выросли, а берег моря находился в непосредственной близости. Они выходили на побережье на некотором удалении от пещер племени Расщелины. Долгое время мальчики не знали, что, пройди они немного по пляжу — они выходили на пляж, а не к голым скалам, в которых обитало племя, — они бы встретили своих мучительниц.
С моря мальчики приносили раковины, водоросли, морскую рыбу. И предлагали все это друзьям- оленям. Водоросли тем пришлись по вкусу, но вот рыбу и моллюсков олени отвергли.
Но даже с помощью оленей трудно было выкармливать младенцев. Орлы приносили все новых монстров, уже не изуродованных. Они несли вахту на скалах и, заметив нового монстра, немедля бросались на его спасение.
Некоторых монстров, вероятно, прятали в пещерах, но попробуйте сдержать энергичного мальчугана, если только вы его не привяжете. А привяжи его — такой поднимется вой! Если малыш сбегал, старухи чувствовали облегчение. Теперь уже молодые мамаши больше не утаивали себе живых игрушек, племя вернулось к старой практике: если орлы упускали момент рождения мальчика и не отбирали его сразу,
