что теперь его состояние день ото дня будет улучшаться и скоро он встанет на ноги и заживет прежней жизнью.
Неделю спустя Ален уже больше бодрствовал, чем спал. К лекарю постепенно возвращалась память, хотя по-прежнему он был еще очень слаб. Однажды он услышал от кого-то о возвращении Брендана и решил поговорить начистоту с Аморе.
– Значит, между нами все кончено, дорогая Аморе. Могу лишь пожелать вам обоим счастья. Вы должны быть вместе!
Леди Сен-Клер опустила голову.
– Увы, но наши с Бренданом отношения далеко не безоблачны. Ему известно о нашей с вами связи.
– Мне больно слышать это. Но я могу понять его. Мне необходимо с ним поговорить! – взволнованно произнес Риджуэй.
Аморе с сомнением взглянула на него.
– Не думаю, что это будет разумно. Я бы вам не советовала.
Ален был неумолим:
– Пришлите его ко мне. А после нашего разговора сами с ним побеседуете. Поверьте, он простит вас.
Против воли Аморе во время одного из становившихся все более редкими визитов ирландца к ней передала Брендану просьбу Алена Риджуэя. И тот пришел, всем своим видом показывая, что хочет видеть лишь Риджуэя, отстраненно-вежливо приветствовав хозяйку дома. Аморе была в отчаянии, не зная, как поступить.
Сначала Брендан колебался, идти ли к постели больного Алена, но потом все же заставил себя. Лекарь сидел откинувшись на подушки. Он все еще был бледен и худ, но взор серых глаз излучал энергию. Подойдя к постели, Брендан стал рассматривать Алена. В ирландце бурлили противоречивые чувства. Ревность и ярость исчезли при виде изнуренного тяжкой хворью соперника, и, оказавшись с ним лицом к лицу, ирландец вдруг почувствовал себя безоружным.
Ален жестом пригласил его сесть на стул возле постели.
– Прошу вас, сядьте, Брендан!
– Я предпочел бы стоять!
– Как вам будет угодно. Просто для меня было бы удобнее разговаривать с вами, если бы вы сидели.
Подавляя вновь нахлынувшее раздражение, ирландец все же уступил и опустился на стул.
– О чем вы хотите со мной говорить? – недружелюбно осведомился он.
– Я хотел попросить у вас прощения, – стараясь говорить искренне, произнес Ален. – Я позволил себе вступить в интимные отношения с Аморе, заведомо зная, что вы ее любите, и что она любит вас, и что в один прекрасный день вы вновь окажетесь в Лондоне.
Брендан в явном замешательстве смотрел на Риджуэя, но так и не мог уяснить, что тот имеет в виду.
– Аморе всегда любила вас, Брендан. И никогда о вас не забывала. Она очень страдала все эти месяцы вашего отсутствия – страдала так, что чувствовала себя брошенной. Она вернулась ко двору, чтобы там обрести хоть какую-то опору в жизни, заполнить страшную пустоту в душе после вашего расставания. И ее отношения с королем и со мной никак нельзя воспринимать всерьез. Она не любит ни меня, ни короля – она любит вас и только вас!
Брендан молча слушал слова Риджуэя. Как и тогда, в Ньюгейтской тюрьме, он чувствовал себя бессильным в присутствии этого человека. И внезапно со всей отчетливостью понял, что ненависти к нему больше не испытывает. Ален был с ним откровенен. Он действительно хотел, чтобы он, Брендан, и Аморе вновь были вместе, чтобы снова обрели друг друга.
– А сейчас пойдите к ней, – настаивал лекарь. – Она страстно желает, мечтает о том, чтобы вы ее простили!
Ирландец без слов повернулся и вышел из спальни. Помедлив, он направился в будуар леди Сен-Клер, но, дойдя до двери, остановился. Потом, сделав над собой видимое усилие, легонько постучал.
Служанка Арман впустила его. В комнате царил беспорядок. Вывезенную мебель вновь вернули сюда из Хэмптон-Корта, но расставить не успели.
Леди Сен-Клер в тревожном ожидании смотрела на ирландца.
– Арман, сходи взгляни, может, мастеру Риджуэю чего-нибудь нужно, – тихо произнесла она.
Служанка, присев в книксене, беззвучно удалилась. Дождавшись, пока за ней закроется дверь, Брендан подошел к Аморе. Она продолжала испуганно смотреть на него.
– Ты говорил с Аленом? – спросила она, не в силах выдержать его молчание.
– Скорее он говорил со мной. Не пойму отчего, но стоит мне оказаться лицом к лицу с этим человеком, как у меня словно язык отрезают. – Слегка улыбнувшись, Брендан продолжал: – Он рассказал, что после моего отъезда ты была несчастна, что места себе не находила. Меня поражает, как ему удается столь хорошо понимать людей. Он очень чуткий человек. Сначала его слова пробудили во мне гнев – казалось, на этот разговор его подтолкнула нечистая совесть, но вскоре я убедился, что для него на самом деле важно видеть нас с тобой вместе и счастливыми. Я верю: Ален не прикоснулся бы к тебе, будь он уверен, что я в один прекрасный день вернусь сюда. Это я во всем виноват! Это я оставил тебя в неведении! – Взяв леди Сен-Клер за руки, Брендан нежно привлек ее к себе. – Обещаю, что больше никогда не покину тебя – если только ты сама этого не захочешь.
У Аморе на глаза навернулись слезы.
– Нет, я этого не захочу. Обними меня крепче! – попросила она, прижавшись к ирландцу.
Макмагон обнял ее и провел рукой по волосам. Так и стояли они, не размыкая объятий, до самого возвращения Арман, доложившей о прибытии сэра Орландо Трелони.
– Передай об этом пастору Блэкшо, – велела Аморе. – Может, у него есть новости о том самом конюхе.
Брендан последовал за Аморе в гостиную, где судья Трелони дожидался леди Сен-Клер. При виде ирландца сэр Орландо заметно стушевался, однако, взяв себя в руки, вновь принял непринужденный вид и, удостоив Макмагона вежливого, но весьма беглого приветствия, упорно стал делать вид, что тот здесь вовсе не присутствует. У Трелони еще была свежа в памяти их встрече полтора года назад. Тогда на виселице Тайберна Брендану уже надели петлю на шею – только Иеремия, которому в последний момент удалось убедить судью в его невиновности, спас ирландца от позорной гибели. С тех пор судья уверовал в то, что однажды этот ирландец непременно попытается отомстить ему. Так что сэру Орландо было явно не по себе в обществе Брендана Макмагона.
– Вы что-нибудь сумели выяснить? – поинтересовалась Аморе, не замечая напряженности между двумя мужчинами.
– Кое-что, миледи. Но где доктор Фоконе?
Не успела Аморе ответить, как в дверях появился Иеремия. Ему сейчас приходилось нелегко – он вынужден был разрываться между паствой и уходом за Аленом.
– Ах, вот и вы, доктор. Я пришел сообщить вам, что говорил с владельцем постоялого двора «Стар инн». По его словам, он после пожара виделся с Генри Митчеллом. На вопрос, каковы планы Митчелла теперь, тот ответил, что, мол, подыскивает работу где-нибудь в окрестностях Оксфорда. Больше он мне ничего не сказал.
– Тогда нам остается найти его, – решительно произнес Иеремия.
– И найдем, будьте покойны, – пообещал судья. – Я отправлю людей куда следует – пусть они разузнают о его местонахождении.
– Я тоже готов принять участие в розыске этого человека, – вмешался Брендан. – Рано или поздно мы его обнаружим.
Трелони, нервно пощипывая кружевной манжет, повернулся к Аморе:
– На случай, если нам не удастся разоблачить убийцу и таким образом доказать невиновность мастера Риджуэя… – Судья помедлил, потом продолжил: – Так вот, на этот случай я рекомендовал бы вам воспользоваться вашими связями при дворе, миледи, причем до того, как выяснится, что мастер Риджуэй жив и здоров. Сознаю, что это противоречит моему служебному статусу, но я воздержался бы от подобных
