– Да ты не бойся! Я – не маньяк.
– А чего нас бояться-то, – пробормотала она машинально. Таков был ее обычный ответ на стандартную мужскую шутку.
Рич стал нарочито серьезным и взял ее за руку.
– Марго, понимаешь… Я сам не знаю, чего сейчас хочу.
– Вообще – это бросается в глаза.
– Правда?
– Угу.
– Прежде чем мы вернемся в отель, скажи. Я… мы завтра поедем на следующее шоссе?
– Сколько их до Аляски-то? У нас, Ричард, еще уйма попыток!
– Я серьезно. Мне почему-то кажется, что нельзя просто так встретиться и разойтись.
– И мы будем до следующего Рождества кататься туда-сюда, чтобы не просто так встретиться и разойтись.
– Извини. Я сам не знаю, что болтаю. Но ты правда очень красивая. А я, как всякий эстет, испытываю слабость к гармоничным формам. Тебе никто не говорил, что ты похожа на одну актрису… Она мексиканка…
– Сальма Хайек. Мне с седьмого класса только об этом и твердят. И каждый мнит себя первооткрывателем сходства.
– Значит, я не первый заметил. А у тебя в роду что – тоже были мексиканцы?
Марго усмехнулась.
– Я родилась в Аризоне, там рядом Мексика. Наверное – были.
– А я на кого похож?
Марго еще раз хихикнула, потому что ответное сравнение уже несколько минут вертелось у нее в голове:
– На Бандераса! Хвостиком. И еще тем, что они с Сальмой вместе играли в фильме! – И она засмеялась, видя его смущение. – Неужели тебе никто об этом не говорил?
– Нет. Ты – первая.
– Ну и правильно. Потому что я пошутила. Но хвостики у вас действительно одинаковые.
Рич сжал ее руку. Пальцы были ледяные.
– Полегче, полегче! – повторила она его слова. – Я дорого заплатила за то, что Денни вчера просто подержал меня за руку.
– Но Мика же нет! И мы можем делать все, что захотим.
Брови у Марго саркастически поползли вверх. Она смотрела исподлобья и чуть улыбалась.
– У-у-ух! Ты меня восхищаешь, честное слово! Еще ни одна девушка не умела одним только взглядом удержать меня от поцелуя.
– А кого ты здесь собрался целовать? – Она оглянулась на заднее сиденье.
– Тебя, конечно.
– А! Вон оно что! Рич, мне кажется, рановато.
– Ну да. Отложим это на завтра. Поскольку оно все равно неизбежно…
– Завтра?
– Нет, поцелуй.
– Хм. Ну вчера на ночь – уже был.
– Тем более! Чего нам стесняться-то! – Рич поднял ее руку и неожиданно приложился губами к ладони.
Марго недолго терпела, потом с шумным выдохом отняла ладонь и резко бросила:
– Едем! И хватит… приставать ко мне!
– Но, по-моему, тебе очень понравилось.
– Еще бы! Не надо так на меня смотреть. Поехали!
Всю дорогу они молчали, в отель прибыли уже затемно, Сэм встречал их радостной улыбкой.
– Сейчас будем елку наряжать. Я попросил горничных, но они сделали из нее такой ужас, что пришлось все снять.
– А где они? – спросил озадаченно Рич.
– Марта как всегда на кухне, а эти две свистушки сказали, что у них завтра Рождество и сегодняшнюю ночь они будут дома.
– А уборку в номерах я буду делать?
– Черт! Завтра же Рождество! Черт! Куда же мне поехать! – Марго в сердцах не заметила, что повторяет манеру Мика чертыхаться через каждое слово.
– А зачем вам ехать? – просто спросил Сэм. – У нас тут будет весело. Рич, ты остаешься?
– Ты останешься, Марго?
– А я-то здесь при чем?
– Если ты останешься в отеле, то и я никуда не поеду. Ну, чтобы народу было побольше.
Она грустно переводила взгляд с одного на другого. Сэм и Рич стояли напротив нее с широкими улыбками на лице, немного театральными, как будто их вывели на сцену прочитать рождественский стишок.
– Ладно, уговорили. Все равно до мамы далеко, а больше Рождество мне негде встречать.
– А как же… Впрочем, это не мое дело. Что будем на ужин? – Рич с явным облегчением принялся скакать вдоль барной стойки. – Вино, коньяк, виски, скотч, текила, ром?
– Остановись, Рич. Мне – жареную форель с острым соусом, салат из мидий и зеленый чай.
– А потом?
– А потом – спать.
– Да-а, – Рич отступил два шага назад, измеряя ее шутливо-презрительным взглядом. – Теперь я понимаю, почему Мик так пьет.
– И почему же, доктор?
– От отчаяния. И чтобы уравновесить твой трезвый и разумный взгляд на жизнь.
– Знал бы ты, какой он у меня нетрезвый и неразумный.
– Надеюсь скоро узнать. Ведь завтрашний день мы проведем вместе?
– И ночь тоже! – вдруг вклинился Сэм. – То есть… я хотел сказать, что на завтрашний вечер передали опять штормовое предупреждение. Хорошо, что посетителей нет. Вы уже не в счет. Вы – уже наша… – Он улыбался бесхитростной негритянской улыбкой.
– А где же Сандра и Денни?
– Уехали, как только расчистили дорогу. Они сделали все, что нужно, зачем им оставаться?
– Это точно! – резко бросила Марго. – Свое дело в этой истории они сделали.
– Ну так мы будем елку наряжать или нет? – насупленно спросил Сэм.
Когда она управилась с гигантским куском форели, салатом и запила все это чаем, в организме наступила расслабляющая сытость, и в голову сами собой полезли воспоминания. Еловый запах, витавший в воздухе еще с тех пор, как она ступила через порог мотеля, навевал только одни ассоциации: с домом и детством. А игрушки были похожи на те, что они с мамой развешивали на своей елке… Когда-то Марго жила со своей веселой семьей и светлыми праздниками каждый Новый год. Они с папой, мамой и младшей сестрой часто выезжали за город отдыхать, летом ехали к двум бабушкам на юг Аризоны, а зиму проводили за уютными домашними вечерами, где все ценили и любили друг друга, и им никогда не было скучно вчетвером… Разлад, разрушивший их, казалось бы, незыблемый мир, произошел два года назад, как раз, когда…
– Марго! Эту шишку мы обычно крепим на самый верх!
– Что?
– Шишка, говорю, у тебя в руках слишком большая. Ее нужно лепить на макушку.
– А зачем? – Она растерянно приложила огромную позолоченную кедровую шишку к своей голове.
– Марго! Ну где ты витаешь! Мы чью макушку сейчас наряжаем?
– А! Я и подумала: зачем на моей макушке – шишечка?
– Ну вот, теперь у нашей елки более-менее респектабельный вид! – одобрительно оглядев новогоднее
