надо быть либо лучшими друзьями, либо последними сплетниками. Нет, такого не может быть! Они едва знакомы, иначе зачем Матвей так перед ним расшаркивался: «лучший пиарщик города!».
– Все равно – гад!
– Просто так дешевле. Не дуйся. Он, конечно, строптивый малый, но очень хороший. У нас, кстати… То есть… он не говорил тебе, что у него в Нью-Йорке родственники есть? – Матвей почему-то смешался. – Впрочем, это не важно.
– Родственники?! Прекрасно! Вот пусть с ними и живет!
– Но он не может.
– Слушай, что-то я не пойму. Вы что – лучшие друзья? Мне показалось, будто вы едва знакомы, а ты уже так хорошо осведомлен о его семье.
– Ну… Немного мы когда-то… Но с тех пор прошло много лет… Это не важно.
– Эй! Мотька! Ну-ка выкладывай! Ты специально все подстроил?
В голосе Матвея появилось неподдельное возмущение:
– Ничего я не подстраивал! Клянусь тебе! Само так вышло. Мы с ним вместе в детский садик ходили. Кораблики во дворе запускали. А потом наши пути надолго разошлись. Он работал в СМИ, потом занялся рекламой и пиаром. Ну я его вспомнил и пригласил к себе. Вот и все.
– Что-то не то, Мотька.
– Честно!
– Нет, что-то ты не договариваешь. Нюхом чую.
– Да ладно, перестань. Лучше давай плавно перейдем ко второму вопросу.
– Да. Насколько, по-твоему, затянется мое пребывание здесь?
– До марта.
– Матвей! У меня свадьба пятого февраля.
– Не понял!!! Ты выходишь замуж?!!
– Нет, моя сестра. Родители мне голову отвернут, если меня не будет.
– Уф, слава богу!.. Слушай, ты не торопись домой. Ты можешь сколотить состояние на этой командировке.
– Ой, уж!
– Ну… небольшое, конечно. Но состояние. Кроме того: ты можешь получить аттестацию и по возвращении в Прагу искать себе место не меньше чем коммерческого директора!
– Правда?
– Правда. Хочешь, подам тебя в списках на аттестацию?
– Угу. А как же родственники?
– Да забей ты на своих родственников! Я вот о тебе забочусь лучше всяких родственников. Даже сватаю.
– За это тебе отдельное спасибо. Но придется встать в очередь.
– В какую?
– Меня уже просватала одна старушка за своего внука. Так что ты – следующий.
– Вечно ты находишь приключений на свою полосатую…
– Попрошу без оскорблений.
– А ты все еще в чулочках?
– Нет! Я их скинула от возбуждения, пока разговаривала с тобой. Пока, Мотька.
– Ну так тебя в списки-то ставить?
– Так я ж сказала: ставить.
– Ну и все. Тогда вернешься не раньше апреля.
– Как апреля?
– Но теоретически ты имеешь право летать домой на каждые выходные. Просто это дорого. Так что не вижу ничего страшного в твоей ситуации.
– Хорошо. Обнадежил.
– Ну тогда пока. Страстно целую в полосатые коленки.
– Сразу в обе?
– Да!!!
Кира улыбнулась, вспомнив этот разговор. С тех пор прошло три дня, все сметы на наружную рекламу были подбиты, цифры остались позади, и сегодня наконец появилась долгожданная свобода. Она отхлебнула сока и снова посмотрела на целующихся студентов в другом конце кафе. Им, наверное, лет по восемнадцать, а может, и меньше.
Когда-то она тоже могла прилюдно позволить себе столь бурное проявление чувств. А теперь – нет. В последние годы Кира крутила романы с мужчинами более солидного возраста. Стефан, например, был на пять лет старше ее, а последний молодой человек, подцепленный на работе, «молодым» мог считаться условно: ему стукнуло тридцать пять.
А может, она больше не вызывает в мужчинах никаких романтических чувств? Ведь по сути дела, бегать по улице, держась за руки, есть мороженое на ходу и целоваться на последнем ряду кинотеатра можно и в тридцать, и в сорок, да и в пятьдесят лет. Было бы желание…
В это время у входа в кафе послышались голоса. Кира оглянулась. Судя по всему, сюда пришли пообедать постоянные клиенты, потому что они бурно здоровались с барменом, обменивались привычным «ну как у тебя?» и громко хохотали. Их было четверо: трое мужчин и одна женщина.
Само заведение считалось недешевым, хотя и не претендовало на статус ресторана с белыми скатертями и серебряными приборами. Наверно, какие-нибудь командировочные вроде меня, подумала Кира. Приехали в Америку, работают, коротают время в уличных кафе, а денег на дорогие заведения мало.
Из-за их столика слышался оживленный разговор, смех, обрывки шуток, которые она, благодаря хорошему знанию языка, понимала с полуслова. Она начала завидовать и им тоже, как тем студентам. Вот нормальные люди, явно из Европы: сидят, пьют вино, сейчас пообедают и вернутся в свой офис. Они друзья или, по меньшей мере, – приятели…
А у нее здесь никого нет. Удивительно, но за две недели, проведенные в огромном городе, она так ни с кем и не подружилась. Прекрасная пражская привычка знакомиться на улице здесь совсем не работала. Говорят, это называется – синдром мегаполиса. Одиночество в большой толпе. Грустно. Даже с Яном они не смогли помириться, хотя, можно сказать, спали вместе.
Кира ожесточенно крутила в пальцах стакан из цветного стекла. Оттого, что стакан был синий, а сок в нем – апельсиновый, на свету жидкость казалась изумрудно-зеленого цвета…
Она и не заметила, как перед ней появился мужчина из той компании. В своем плаще и костюме он казался инородным предметом в демократичной обстановке уличного кафе.
– Девушка. Я вот смотрю на вас и думаю.
– О чем?
– Думаю, ведь вы грустите тут одна. Пойдемте к нам?
– У вас же своя компания, – сказала она, с готовностью поднимаясь со стула.
– Ну и что. В нашей компании чересчур мало девушек.
– Ах, ну если поэтому…
Он засмеялся:
– И поэтому тоже.
– А еще почему?
– О! – вырвалось у него, когда из-под стола показались ее ноги в неизменно ярких полосках. – Гм. Простите. Но вы прекрасно выглядите. Могу поспорить, вы…
– Не угадаете.
– Почему?
– Никто не угадывает.
– Хорошо. Вы сами расскажете о себе. Меня зовут Лео.
– Замечательное имя. Меня – Кира.
– Идемте? Сейчас я вам представлю всех остальных.
Точно – он не американец! – подумала Кира, услышав акцент. Скорее всего – немцы.
