омлетом, отварным мясом и зеленью. Он был одет в футболку и шорты, которые придавали ему вид атлета.
Джессика села напротив него.
— Я так проголодалась, — сказала она и откусила кусок мяса. — А ты хорошо готовишь.
Он улыбнулся.
— Стараюсь.
Она не могла выдержать взгляда его смеющихся глаз и поэтому стала оглядывать комнату. На чайном столике Джесс заметила кипу бумаг.
— Занят?
— Да, как всегда.
— Это в твоем стиле.
Кевин проигнорировал ее замечание.
— Я тут занимаюсь крупнейшим гостиничным комплексом. Его вот-вот начнут возводить на Майорке.
— Признайся, ты теперь работаешь на кого-то? Наверное, состоишь в какой-нибудь огромной компании?
Кевин отложил вилку.
— Нет, только на себя.
Джессика не знала, что и сказать. Он намекал, что все могло бы сложиться по-другому, если бы ей не пришло в голову сбежать от него тогда. Но это была неправда. Зачем ее отец заставил Кевина дать это обещание?
В воздухе повисла тишина. Кевин положил себе еще один кусок омлета.
— Мне нравится у тебя. — Она боялась гнета этой тишины. — А как же наш дом? Что ты сделал с ним? — Скорее всего их прежнего жилища больше нет.
Кевин отложил вилку.
— Ты действительно хочешь знать? — Похоже, что он искал подтверждения ее искренности. — Мне там одному было как-то не по себе. Хотя я и пытался там жить.
Джессика представила, как он быстренько все распродал, чтобы избавиться от нее и от всего, что могло бы о ней напоминать.
— Ты продал его?
В ее голосе слышалась боль. Кевин оперся о стол и взял ее руку в свою.
— Нет. — Его голос был глубоким и нежным. Она подняла на него глаза. Так он оставил дом? Но не понятно зачем.
— Ты сдаешь его?
— Нет. Туда раз в неделю приходит служанка и убирает помещения.
— Да? А почему ты его просто не пустил с молотка? — спросила и тут же пожалела об этом. Ведь она не Вероника, чтобы быть такой саркастичной. Но ей всегда хотелось обладать хоть частичкой ее храбрости. У нее не было таких стальных нервов, как у Вероники.
— Не смог я продать его, как-то не было времени. И я думал, ну, знаешь… — Он отвернулся. — Я надеялся, что ты вернешься.
Рука Джессики покоилась в его руке, и она чувствовала, как тепло струится по венам. Ей стало жаль Кевина.
Взгляд его глаз пронзил ее насквозь.
Сама не зная как, она вдруг, стоя рядом со столом и совершенно забыв о еде, оказалась с ним лицом к лицу.
Джессика провела языком по своим сухим губам, Кевин наклонился к ней, поняв этот жест как приглашение. Его губы были напряжены, они приоткрыли ее нежный рот и впустили язык, жадно вторгающийся все глубже и глубже.
Она потеряла ощущение реальности, стала гладить его по спине, ощущая, как мускулы отзываются на ее прикосновения. Затем сорвала с него футболку и прикоснулась к горячему телу. Мечты об этом моменте так долго преследовали ее, что теперь она упивалась их осуществлением.
Его глубокие поцелуи сводили ее с ума. Он терзал ее губы, проводя ненасытными руками по ее спине, по бедрам, касаясь полных грудей. Наверное, в этом доме впервые так сильно и неприкрыто кипели страсти. Заброшенное место осветилось любовью.
Он поднял блузку, и его пальцы стали сжимать ее грудь, забираясь под бюстгальтер. Соски сразу напряглись от его прикосновений.
Его стон распалил их обоих еще больше. Джессика упивалась его близостью. Слишком долго она ждала этого, чтобы чувствовать себя скованно. Все происходило как будто в первый раз. Но она уже знала его тело, помнила, как реагировало оно на ее прикосновения, объятия и стоны. Джесс полностью вступила в свои права и не собиралась отказываться от их исполнения.
Его жадный язык прокладывал себе дорогу, следуя от шеи и стремясь в ложбинку между грудей. Сильные руки касались ее кожи, нежно массировали грудь, пощипывали напрягшиеся соски.
Джессика отвечала ему так же страстно — три года воздержания почти заставили ее забыть, что это такое. Она снова провела языком по губам, приглашая его следовать дальше.
Она целовала его подбородок, игриво покусывала нижнюю губу.
Кевин поднял ее на руки и понес в спальню. Он опустил ее на шелковые простыни и лег сверху, не переставая целовать.
Джессика провела рукой от бедер и ниже и ощутила его полную мужскую готовность.
Он скинул с себя джинсы и сорвал остатки одежды с нее самой.
Теперь оба были обнажены.
Она увидела его бронзовое тело, закаленное солнцем и ветром. Прикоснулась к его упругим мускулам и улыбнулась, представляя, что он сейчас начнет с ней проделывать.
Он же сел и стал просто смотреть на нее. Ей это показалось странным, но Джессика даже не смутилась.
Кевин склонился, она обняла его за шею и притянула к себе. Он касался ее живота, лаская пальцами все ниже и ниже.
— Джессика! — Его голос звучал так глубоко. — Я…
Она заставила его замолчать, закрывая рот поцелуями. Он лег на нее, мгновенно забыв о том, что именно хотел сказать. Она извивалась под ним, касаясь своими сосками его волосатой груди, непрестанно целовала его. Его горячие губы, более наслаждающиеся, чем требовательные, гладили ее щеку, шею, а рука скользила все ниже и ниже, пока не добралась до самого желанного места. Его пальцы скользнули внутрь, сводя ее с ума от наслаждения. Его чувственные прикосновения разливались по телу как сладкий мед, он вторгался все глубже в нее, ощущая пульсацию и усиливая блаженство.
Теперь она была готова и Кевин тоже был готов взять ее. Но что-то внутри нее протестовало. Она не хотела быть взятой. Она хотела взять сама.
Джессика оседлала Кевина и впустила его внутрь, мягко покачиваясь вверх и вниз и не давая ему захватить инициативу. Ей всегда было хорошо с любимым мужем, но в этот раз — лучше всего.
Джессика упала на грудь и сжала кулаки, захватывая пальцами волосы на его груди. Его глаза горели, руки жадно стремились все снова и снова ласкать ее набухшие соски, и он жадно припал к ним. Потом вдруг с силой приподнял таз.
— Милая, — застонал он.
Ее тело не могло противостоять мощному зову естества, и она дала ему подобающий ответ…
Джессика открыла глаза и увидела, что Кевин с удивлением смотрит на нее.
— Я ненавижу тебя, ты же знаешь. — Она нежно гладила его грудь.
Он улыбнулся, ловя ее руку и целуя ладонь.
— Еще как знаю. — Его голос дрожал. — Джессика, я…
Но она не хотела разговаривать, поэтому закрыла ему рот поцелуями. Эта ночь была в ее распоряжении…
