— И для этого ты пришла сюда? На безлюдный берег? Странная идея.
— Вам там так хорошо, я не хотела вам мешать.
— Ты опять за свое? Я же объяснял тебе утром, что между нами…
— Я все помню. Я заблудилась. Прости меня, Джеймс. Я собака на сене.
Ей показалось, что он улыбнулся.
— Да мы никак напились?
— Честно говоря, я никогда не пью.
— Да, я заметил.
— Только три раза в жизни. — Она сокрушенно всхлипнула, вытирая нос о его рубаху. — И все три — когда приехала сюда. Почему?
— Не знаю. Тебе это не нравится?
— Очень! Очень, Джеймс. Знаешь, я такая плохая!
— О-о-о, ну все. Тебе пора бай-бай.
— Нет! Давай поговорим. Прямо здесь поговорим!
— Обязательно здесь? — Он крепко держал ее, обнимая за спину, и, будь Кэтрин немного трезвее, ее непременно возмутило бы такое положение вещей, особенно в свете того, что было сказано сегодня утром.
— Да, здесь. Подожди… О чем я говорила?
— О том, что ты плохая.
— Да! Я сейчас иду и думаю: ну как я могла так поступать с Антуаном! Он меня любит, а я его… Я… мне в жизни всегда все приносили на блюдечке, я никогда ничего не делала сама. Я даже работать не люблю. Потому что ну… мне папа все равно дает деньги. А Остин… а когда я жила с Остином, я все делала сама. Может, за это я его и полюбила, а?
— Тебе виднее.
— Да. Так вот… о чем я?.. Сейчас я шла и грустила. Я думала, как хорошо будет поговорить с кем- нибудь, например с Антуаном, чтобы разобраться во всем, что меня мучит. Ведь он всегда мне помогал.
— Бедный Антуан!
— Вот! Вот!!! Вот и я об этом говорю. Вдруг я упала, ударилась головой и поняла! Как я могла раньше говорить ему всякое такое, он же ревновал меня! А я всю жизнь обсуждала с ним своих мужчин, советовалась!
— В самом деле? И он давал тебе хорошие советы?
— Да! Советы были хорошие, а недавно он сказал, что любит меня. Представляешь? А я-то нет!
— Вот это я как раз очень хорошо представляю.
— Что он меня — да, а я его — нет?
Джеймс расхохотался:
— Вот ты сейчас совершенно точно дала определение вашим отношениям. Именно так. Он тебя — да. А ты его — нет.
— О.
— Знаешь, меня это тоже поначалу озадачивало, когда я видел вас вместе.
— Меня и саму это озадачивало. Но я не смогу без него жить. Я не привыкла. Но и с ним — тоже не могу. Мне с ним скучно, все слишком предсказуемо, все слишком хорошо… Он слишком… Он мне как брат! Невозможно спать с человеком, с которым в детстве ходила на один горшок!
— Неужели на один горшок?
— Да! Мы выросли вместе и писали в один горшок!
— О, писать в один горшок — это уже тонкая китайская эротика.
— Да перестань ты смеяться!
Но Джеймс странно смотрел на нее и сказал:
— А я и не смеюсь. Я все так же ему сочувствую, Знаешь, я бы на его месте не выдержал, задрал бы на тебе юбку и…
Она махнула рукой.
— В общем, сегодня я окончательно поняла, что никакой свадьбы у нас не будет. Вернее я это поняла, когда сидела у парикмахера… А сегодня… Антуан! То есть Джеймс! Мне надо с тобой поговорить.
— О-о-о! Почту за честь! Теперь ты решила выбрать в главные советчики меня.
Она опустила хитрые глаза.
— Ну что ты!
— Ничего не выйдет, Кэтрин.
— Почему?
— Я не буду твоим тылом, даже не уговаривай.
— Потому что ты не смог бы влюбиться в такую, как я?
Он немного помолчал и ответил:
— Н-н-ну, может быть, и поэтому.
— А еще почему?
— Потому что я никогда не соглашусь на роль жилетки, о которую сначала вытирают нос, как вот сейчас, а потом все равно пытаются соблазнить.
— Что-о-о?
— Я делаю все сам. И сразу. Смотри…
Он прижал ее к себе еще крепче, так, что она едва могла дышать, и начал жадно целовать. По ним хлестал ливень, под ногами бушевал прибой, а Кэтрин стояла ни жива ни мертва и пыталась осознать, как такое могло произойти. Когда это она успела оказаться у него в руках?
Что это? Джеймс и она — вот так вот просто целуются. Как это понимать? Это же Джеймс!
Он вытащил ее из воды, он делал ей искусственное дыхание, он заботливо сидел с ней несколько часов на берегу, а теперь — целует? Кстати, у него хорошо получается. Наверное, натренировался. Спасатель!
Джеймс между тем немного ослабил объятия и отстранился.
— Ты ведь этого хотела?
— Нет…
— Нет?
— Да. Но не сейчас. — Голова была пьяная и безрассудная.
Он рассмеялся.
— Ты мне нравишься, Кэтрин. Ты очень красивая. И вкусная.
— Но влюбиться в меня ты бы не смог.
— А тебе зачем?
Этот вопрос поставил ее в тупик.
— Ну…
— Понятно. Тогда не будем отвлекаться.
Он снова впился в ее губы поцелуем. Такое ощущение, что он хотел съесть ее, без остатка растворив в себе.
Виски подогревало ее кровь, и Кэтрин непроизвольно стала отвечать на ласки; через минуту она уже обнимала ногами талию Джеймса — это была ее любимая поза для поцелуев и любовных прелюдий, — а Джеймс поддерживал ее одной рукой, другой пытаясь стянуть майку с плеча. Кэтрин ощущала, как сильно он возбужден.
— Джеймс! Но как же так…
— Кэтрин, я думаю, мы долго валяли дурака.
— Почему?
— Надо было сделать это сразу, как только я увидел тебя на пляже.
— На пляже?
— Да… Кэтрин, я хочу… прямо сейчас.
Ей вспомнилось, как они с Остином несколько дней назад делали то же самое в воде и как это было приятно похоже. А потом она зачем-то остановилась и убежала. Вода…
