полные досье на каждого из списка передали Мамочке. А я займусь тщательной проверкой некоего Хьюи Мартина.
– А что, если он и правда окажется мошенником, сэр? – спросил Армстронг. – Он сам и те люди, которых он нанял?
– Тогда дадим ему по башке, – мрачно ответил Шутт. – Но только перед самым торжественным открытием казино. Если он и в самом деле участвует в большом заговоре, пусть думает, что все идет гладко, а потом выдернем у него из-под ног коврик, когда уже будет слишком поздно переходить к запасному варианту.
– Но мы же не можем так долго медлить с заменой всех служащих из этого списка, – возразила Рембрандт. – Казино не сможет подыскать так много служащих на замену в столь короткий срок.
– Они не смогут, а мы сможем, – ответил командир, поморщившись. – Хотя это и будет нелегко. Придется мне снова возобновить переговоры с Тулли, чтобы он сам и его преподаватели остались в качестве запасных – а я только что задал ему трепку ради дешевой возможности пошутить. – Он грустно покачал головой. – Я просто в восторге от перспективы вести переговоры о контракте с человеком, который на меня обижен.
– Может быть, подождете говорить с ним, сэр, – предложил Армстронг. – Может быть, будет легче, когда он забудет об этом последнем раунде… а вы тем временем немного поспите.
– Соблазнительная мысль, – сказал Шутт, поднимаясь, – но я лучше попытаюсь поймать его сейчас. Все равно я не смогу уснуть, пока этот камень висит над головой.
Прогулка по самым популярным местам сборищ на корабле не дала результатов, поэтому Шутт начал более тщательные поиска Тулли Бэскома в менее посещаемых уголках.
– Простите… Габриэль, не так ли? – обратился он к легионеру, сидящему в одиночестве в одной из малых гостиных.
– Сэр? – легионер вскочил на ноги.
– Вольно, – сказал Шутт, махнув рукой, разрешая сесть. – Я только хотел спросить, не видели ли вы Тулли Бэскома.
– Кажется, я слышал, как он проходил мимо некоторое время назад, – отрапортовал легионер. – Я не обернулся, но он кому-то говорил, что собирается в свою каюту, чтобы поспать.
– Ладно. Спасибо. – Командир вздохнул и направился по коридору к собственной каюте.
С разговором придется повременить. Может, это и к лучшему. Вероятно, ему следует еще раз обдумать, насколько необходимо нанимать команду Тулли в качестве запасных, до начала переговоров. Кроме того, лейтенанты правы – надо бы немного поспать, чтобы в голове прояснилось. Возможно, он мог бы заставить Бикера…
Шутт внезапно остановился, пораженный одной мыслью.
Этот легионер, Габриэль, сидел один в гостиной.
Хотя Шутт и Клыканини не были единственными ночными совами в роте, легионеры вообще-то любили общество и стремились собираться вместе в свободное время, и насколько ему было известно, Габриэль не составлял исключения. Тем не менее, этот легионер находился не в одном из обычных мест сборищ на корабле, а сидел один, без книги или какого-то другого занятия, даже без колоды карт.
Отказавшись от плана поспать, командир вернулся обратно в гостиную.
Габриэль все еще сидел там, вытянувшись в кресле и откинув назад голову, и смотрел в потолок.
– Ты хорошо себя чувствуешь, Габриэль? – спросил командир мягко.
Хотя некоторые легионеры были почти ипохондриками, другие больше походили на детей, скрывая плохое самочувствие, и избегая обращаться к корабельному врачу.
– Что? Ах, нет. Я чувствую себя хорошо, сэр, – ответил Габриэль, внезапно осознав, что он уже не один.
– Тебя что-то беспокоит? – настаивал Шутт. – Не хочешь поговорить об этом?
Легионер заколебался.
– Это… ну… я боюсь, сэр. Вот этого.
Он сделал непонятный жест, проведя рукой по воздуху перед собой.
– Я… не уверен, что понял, – нахмурился Шутт. – Чего именно ты боишься? Нового задания?
– Нет… вот этого, – ответил легионер, повторив свой жест. – Знаете… космического перелета.
– Понимаю, – сказал командир. Он уже встречал нервных путешественников, но давно, и ему казалось, что все так же привыкли к космическим перелетам, как и он. – Ты раньше бывал на кораблях?
– Конечно, – сказал легионер. – Пару раз. Но на меня это всегда так действует. Я все время думаю, что произойдет, если что-то испортится. Спасательные шлюпки, может, и годятся для межпланетных перелетов, но в межзвездных они не спасут. Единственный выбор будет стоять между быстрой смертью и медленной.
На мгновение Шутт задумался, затем вздохнул.
– Прости, Габриэль, – сказал он. – Тут я тебе помочь не могу.
– Все в порядке, сэр, – ответил легионер, слегка повесив голову. – Наверное, это глупый страх, в наше- то время.
– Я этого не сказал, – резко возразил командир, проводя рукой по глазам. – Не приписывай мне, пожалуйста, того, чего я не говорил, Габриэль. Меня и так очень огорчает то, что я и в самом деле говорю.
– Простите, сэр.
– Глупых страхов не существует, – продолжал капитан. – Если ты чего-то боишься, это настоящее, и влияет на твое мышление и действия не зависимо от того, считают другие твой страх обоснованным или нет. Так же, как не бывает незначительных планов, если они твои. Если уж болит, так болит. Тебе только надо придумать, как с этим справиться, а не тратить энергию в попытках решить, настоящее это, или нет.
Шутт прислонился к стене, скрестив на груди руки так сильно, что почти обнял сам себя.
– Я только хотел сказать, что ничего не могу сделать, чтобы тебя успокоить. От того, что я буду призывать тебя не бояться, ничего не изменится. Я могу сказать, что опасности нет, но мы оба знаем, что могут быть неисправности, и я не могу сделать для уменьшения опасности ничего такого, что и без меня уже не было сделано. Могу привести статистику малого числа аварий в космических полетах, но ты уже и так это знаешь, и это ничего не меняет. Понимая все это, мне почти ничего другого не остается, как только поспешно удалиться – для собственной безопасности.
– Для собственной безопасности, сэр?
– Страх заразителен, – объяснил командир, пожимая плечами. – Если бы я поговорил с тобой об опасностях комических перелетов, то возможно, это только привело бы к тому, что я и сам начал бы тревожиться, а я не могу себе этого позволить. Видишь ли, Габриэль, нашей жизни многое угрожает, и мы ничего не можем поделать, – дорожные аварии, плохая пища – вероятность осуществления этих угроз мала, – но если такая беда нас настигнет, нам придется плохо. Все, что я могу, – и все остальные тоже – это постараться выбросить все из головы. Может показаться, что бороться со страхом таким образом все равно, что сунуть голову в песок, но я вижу этому единственную альтернативу: позволить беспокойству съесть тебя живьем, парализовать до такой степени, что перестанешь действовать. По-моему, это значит умереть, дышишь ты или нет. Лучше я сосредоточусь на том, что могу сделать. Я не могу сделать вселенную безопасной, не могу даже гарантировать свою личную безопасность. Нет никакого способа предсказать наверняка, сколько продлится моя жизнь, но я твердо решил, что пока жив, буду действовать, работать, а не беспокоиться, сложа руки.
Он замолчал, осознав, что от усталости стал чересчур болтливым.
– Во всяком случае, – сказал он, заставляя себя закруглиться, – мне жаль, что я не могу помочь тебе, Габриэль, но откровенно говоря, это не в моей власти.
– Да вы уже помогли, капитан, – улыбнулся легионер.
– Помог?
– Ну, по крайней мере, вы дали мне пищу для размышлений. Спасибо, сэр.
Как ни странно, из всех проблем, которые преследовали его в тот день, именно последний разговор с Габриэлем не шел из головы Шутта и не давал ему уснуть, когда он, в конце концов, попытался это сделать.
