размышлениям, мужчина ты или женщина. Я увидела тебя и подумала, насколько ты красива и элегантна. Ты выглядела мудрой и казалась человеком, способным нам помочь. Поэтому я и позвала тебя.
— А что думают твои друзья?
— Они…. Не знаю, что подумали Эйри и Кварц. Чан поинтересовался, о чем подумала я.
— И что ты ему ответила?
— Я… — Весс запнулась, почувствовав стыд. — Я солгала, — беспомощно ответила она. — Я сказала, что устала, в таверне было темно и накурено и что это моя дурацкая ошибка.
— Почему ты не попыталась убедить его в своей правоте?
— Потому что это не мое дело: отрицать то, что ты распространяешь о себе, пускай даже речь идет о моем старинном друге, моей первой любви.
Литанде уставилась взглядом на кушетку внутри полусферы. Напряженное выражение исчезло с лица, плечи распрямились.
— Спасибо тебе, сестричка, — в голосе Литанде чувствовалось облегчение. — Я не знала, удалось ли мне сохранить тайну, но думаю, что это так.
Весс неожиданно прошиб озноб:
— Ты привела меня сюда, чтобы убить!
— Если бы понадобилось, — небрежно заметила та. — Я рада, что этого не произошло, но не в моем духе доверять обещаниям, даваемым под угрозой. Ты не боялась меня и твое решение суть эманация свободной воли.
— Может быть, это и правда, — ответила Весс, — но я и впрямь боюсь тебя.
Литанде посмотрела на нее:
— Возможно, я заслуживаю твоего страха. Вестерли, ты способна уничтожить меня бездумным словом, но знание, которым ты обладаешь, может привести тебя к гибели. Некоторые люди пошли бы на многое, чтобы раскрыть твое знание.
— У меня не будет желания разговаривать с ними.
— Если у них возникнут подозрения, то насилия тебе не избежать.
— Я могу позаботиться о себе, — послышался ответ.
Кончиками пальцев Литанде коснулась носа:
— Я очень надеюсь, что будет так, сестра, ведь на саму меня мало надежды. — Она — он — напомнила себе Весс, поднялась с места. — Светает. Нам пора отправляться.
— Ты задала мне много вопросов. Могу я кое-что узнать у тебя?
— Я отвечу, если смогу.
— Бучел Мейн: если бы он не вел себя так глупо, то мог бы прикончить меня, а вместо этого насмехался надо мной, пока я не поднялась, да еще вдобавок позволил разделаться с ним. Его друг, зная, что я вооружена, напал на меня безоружным. Я пыталась понять, что произошло, вся история кажется абсурдной.
Литанде глубоко вздохнула.
— Вестерли, — вымолвила она, — хотела бы я, чтобы твоей ноги не было в Санктуарии. Тебе удалось спастись по той же самой причине, по которой я выбрала себе свое нынешнее обличье.
— По-прежнему не понимаю.
— Не настоящего боя-они ожидали от тебя, а легкого сопротивления, чтобы позабавиться. Они считали, что ты, пусть и неохотно, уступишь их желаниям, будь то побои, изнасилование или даже убийство. Женщины Санктуария не умеют драться. Их учат, что их единственная сила состоит в способности исполнять желания, в лести и постели. Очень немногим удается вырваться, большинство мирится с положением дела.
— А как же другие?
— Другие гибнут из-за своего высокомерия. Или… — Литанде горько усмехнулась и показала на себя, — некоторые обнаруживают, что их дарования применимы в иных областях.
— Но почему ты миришься со всем этим?
— Так устроена жизнь, Вестерли. Иные ответили бы тебе, что так должно быть, так предопределено свыше.
— В Каймасе совсем не так, — одно лишь упоминание родного дома вызвало у Весс нестерпимое желание вернуться. — Кто предопределил подобное?
— Боги, моя дорогая, — сардонически улыбнулась Литанде.
— Тогда вам следует избавиться от богов.
На лице волшебницы отразилось изумление:
— Возможно, что тебе следует хранить при себе такие мысли. Прислужники богов обладают могуществом, — Литанде взмахнула рукой. Полусфера распалась на две половинки, открывая дорогу.
Весс подумала, что слабость и неуверенность исчезнут, когда под ногами окажется твердая земля, но этого не произошло.
Весс и Литанде в молчании возвращались в таверну. Лабиринт отходил ото сна, и улочка начала наполняться грязными повозками, которые влачили понурые лошадки. Откуда ни возьмись
