отомстить. Ты был там и не убежал. Темпус потерял лошадь и приобрел друга. Ты защитил Темпуса и помог ему, благодаря чему еще немало голубых дьяволов отошли к праотцам. Грозит ли тебе опасность со стороны Джабала?
— Возможно. Я стараюсь не думать об этом.
— Амне?
— Имперский губернатор в Санктуарии знает, что пускаться в путь нужно с вооруженной охраной и при оружии, раз он губернатор, — ответил Ганс уже не столь таинственно.
— Опять эти осторожные, вкрадчивые слова! А Темпус?
Только теперь до Ганса стало доходить, зачем он здесь.
— Вы… вы думаете, что Джабал схватил Темпуса?
Принц посмотрел на него:
— Ганс, некоторые люди не пытаются быть любимыми всеми, а Темпус словно желал всеобщей неприязни. Я не могу представить, чтобы я мог назвать его своим другом, — Кадакитис намеренно сделал паузу, давая Гансу возможность вникнуть в смысл его слов. — Итак, я представляю Империю и управляю Санктуарием, подчиняясь Императору. Темпус служит мне и представляет меня и Рэнке. Мне нет нужды любить его или испытывать к нему симпатию, но! Как я могу чувствовать себя, если кто-то предпринимает действия против одного из моих подданных? — Кадакитис воздел руки горе, пока Ганс размышлял: «Как странно, что я больше думаю о Темпусе-Тейлзе — нежели о Принце-губернаторе, у которого он в подчинении!» — Я не могу, Ганс! Но я не могу доверить столь деликатное расследование своим церберам и не могу приказать напасть на Джабала или даже арестовать его. Я не могу так поступить, если я хочу править так, как считаю нужным.
«Он действительно хочет, чтобы дела пошли хорошо, он хочет стать другом Санктуарию! Какой странный рэнканец!»
— Вы можете позвать его на беседу, — в надежде предложил Ганс.
— Предпочел бы этого не делать, — молодой рэнканец по прозвищу Китти-Кэт вскочил на ноги, если и не так проворно, как вор, но с завидной грацией. — Ты же видишь, что я предпочитаю считать его живым. Взмахнув рукавом шелковой сорочки цвета морской волны. Принц сделал шаг и повернул к Гансу свое прямодушное лицо: — Я здешний губернатор. Я олицетворяю Империю, а он…
— Господи, Принц, я же только всеми проклятый вор!
Кадакитис в волнении осмотрелся по сторонам, не обращая внимания на позеленевшее от страха лицо Ганса:
— Ты слышал, чтобы кто-нибудь после его исчезновения упоминал о нем?
— Нет.
— Я тоже. Хочу повторить, что Темпус не означает для меня слишком много, так же, как и я не очень-то значим для Темпуса. Боюсь, что Темпус служит лишь самому себе и тому, что уготовила ему судьба. Но все же есть вещи, которые я не могу позволить, так же как не могу выносить их. Эх, как я хочу, чтобы ты хотя бы немного понял, как это трудно: быть королевской крови и заниматься подобным делом!
Ганс, который никогда не работал, попытался понять, но и без этого на его лице читалось понимание и сочувствие. Сочувствие Принцу!
— Я считаю тебя другом Темпуса. Будет ли Джабал мучить его?
Вор почувствовал, как у него пересохло горло. Взглянув на свой илсигский пояс, юноша кивнул. Ему хотелось пробормотать проклятье, но вместо этого в его сознание скользнула нежданная молитва: «О Ильс, бог моего народа и отец моего покровителя Шальпы! Правда, что Темпус-Тейлз служит Вашанке — убийце десятерых — но помоги нам обоим, бог Ильс, и я клянусь сделать все, что в моих силах, дабы уничтожить Вашанку-кровосмесителя или изгнать его, если только ты укажешь мне путь!»
Ганс почувствовал, как некая странная, неожиданная волна прошла сквозь его разум.
— Ганс… прими во внимание, что я ограничен во власти. Я не просто человек по имени Кадакитис, я губернатор. Я не могу ничего с этим поделать.
Вор поднял голову, дабы встретиться взглядом с его лазурными глазами:
— Принц, если бы кто-то сейчас ворвался сюда, чтобы убить вас, я возможно, и пришел бы на помощь, но даже за половину вашего состояния и весь ваш гарем я не полезу в усадьбу Джабала.
— В одиночку против Джабала? Мой бог, я сам не пошел бы на такое! — Остановившись около Ганса, Кадакитис положил ему руки на плечи, глядя прямо в глаза: — Моя единственная просьба к тебе, Ганс… Я только хочу, чтобы ты согласился узнать, где может быть Темпус. Это все. Выбор за тобой, а награда куда меньше половины моего состояния и женщин, которые со мной.
Ганс высвободился из его рук, и отвел взгляд от горящих искренностью глаз. Вор подошел к кровати, на которой лежал плащ слепого нищего.
— Принц, я хочу спуститься через четвертое окно, так чтобы попасть на крышу вашей коптильни. Если вы созовете часовых на инструктаж, я выберусь отсюда к тому моменту, когда они достигнут ваших покоев.
Кадакитис кивнул:
— И?
— И мне не нужно награды, но никогда не говорите никому, что я сказал и не напоминайте мне! Я узнаю все, — Ганс повернулся и пронзил другого юношу обвиняющим взглядом, —
