— Отлично. Я останусь дома. У меня много работы. Вечером можно где-нибудь поужинать вместе.
— Лучше сами приготовим, — предложил он.
Похоже, Мэтью собирался о чем-то меня спросить, но никак не мог правильно сформулировать свои мысли.
— Мне хочется сходить с тобой куда-нибудь, — объяснил я.
Проявить великодушие — лучший способ закончить разговор. Я погрузился в размышления о своей работе. Необходимо переключиться с сентиментальных воспоминаний о школьных денечках на суровую реальность продажи компакт-дисков.
Он вернулся в пять часов вечера с пакетом пивных бутылок. Упаковка из шести полных и еще одна с пустыми. Похоже, весь день ползал по всяким развалинам и пил пиво из бумажного пакета, чтобы полицейские не могли придраться. Он поставил пустые бутылки на пол в кухне, а полные — в холодильник, словно послушный пес, приносящий хозяину тапочки в спальную комнату.
Я пригласил на ужин нескольких своих друзей. Писателя-фантаста, пишущего также сценарии для интерактивных видеоигр, и одного профессионального сценариста. Мы познакомились через нашего общего голливудского агента. Я надеялся, что сценарист несколько остудит пыл Мэтью в отношении его планов написания мирового сценария. Мне ни в коем случае не хотелось ужинать вдвоем с Мэтью.
Для начала мы решили выпить все вместе. К тому времени как мы добрались до ресторана, Мэтью так отстал, что метрдотель хотел дать нам столик на троих.
Мой старый друг почти не говорил во время ужина. Поздним вечером мы простились с ним у двери. Я собирался идти спать домой, он — в гараж.
— Спокойной ночи, — сказал я.
Он стоял на месте.
— Знаешь, у меня все как-то не складывается, — пожаловался он.
— Но у тебя есть масса интересных проектов, — ободрил я его.
— Я тебя ни к чему не принуждаю.
Его глаза засверкали.
— Ну разумеется.
— Мне с тобой как-то не по себе, — сказал он. — Не могу толком объяснить.
Он посмотрел на свои руки, потом поднял их, так что они оказались в лунном свете.
— Просто ты привыкаешь ко мне такому, какой я стал теперь. — Подходящее объяснение. — Я очень изменился.
— Дело во мне самом.
— Ложись спать.
Утром мы не встретились. Я слышал, как он принимал душ в ванной и стучал дверцей холодильника.
Примерно через неделю мне пришла в голову мысль вставить Мэтью в качестве героя в комикс «Планета Большой Ноль». Таким нехитрым образом я хотел избавиться от чувства вины перед товарищем и осмыслить опыт встречи с ним через многие годы. Полагаю, мне также хотелось установить связь между нашим старым, ищущим и открытым образом шутливого поведения и теперешним моим ограниченно- самодовольным существованием. Рисуя Мэтью, я вдруг осознал, что бросаю друга за решетку, делаю из него персонажа мультика. Однако я тотчас счел такое рассуждение крайне глупым. Ему не грозит заточение, и если он уже не свободен, то мультфильмы здесь ни при чем. Мэтью определенно придет в восторг, увидев себя на страницах журнала. Мне не терпелось показать ему рисунок. Потом я понял, что не стану этого делать. Закончив работу, я переслал комиксы редактору.
Ему не понравилось.
— Что этот парень делает в нашем мультике? — спросил он по телефону.
— Новый персонаж, — отвечал я.
— Он меня не прикалывает, — сказал редактор. — Убери его, пожалуйста.
— Ты уверен?
— Он не вписывается ни в один из эпизодов, — заключил редактор. — Просто стоит и глазеет по сторонам.
Все это случилось два месяца назад. Но дело в том, что лишь на днях, ударив калиткой по голове спящего бродягу, я задумался о наших отношениях с Мэтью. Мы часто поступаем автоматически, большая часть нашей жизни протекает подспудно. Она невидима для нас. Например, я покупаю шесть бутылок пива и кладу их в холодильник, однако я не помню, как пью пиво. Пустые бутылки скапливаются на крыльце. Мне всегда лень отнести их к дороге, когда приезжает машина, принимающая тару для переработки. Порой бродяги рыскают здесь в поисках пустых бутылок и выполняют мою работу. Наверное, кто-то где-то дает им пять центов за каждую. Вот вам один из невидимых процессов среди многих других.
Спустя две недели машину родителей Мэтью отбуксировали в полицейский участок. На ветровом стекле было прикреплено десять или пятнадцать штрафных талонов. Власти здесь очень следят за брошенными машинами. Что до Мэтью, то он все еще в гараже. Вот только стал совершенно прозрачным. Увидеть его можно, лишь надев очки Тосканини.
Очки
Ряды оправ лежали на полках. Сверкающие линзы отражали серый свет Бруклин-авеню. На улице шел дождь. У дверей стояла картонная коробка, предназначенная для зонтиков. Пол покрывал розово-желтый ковер. Плотно прижатые друг к другу, стояли футляры для очков. Пустой магазин походил на мастерскую художника-мультипликатора. Сотни набросков остро нуждались в обретении телесной оболочки и голосов. Им явно недоставало экспрессии. Да и всему магазину тоже. Радио отсутствовало. Специалисты по коррекции зрения в белых халатах, стоя у стеклянного прилавка, грезили о прекрасных женщинах, готовых срочно заказать очки. Один из них прошел в подсобку магазина и позвонил по телефону.
Другой повернулся, услышав, как хлопнула дверь. С улицы доносился шум дождя.
— Вы вернулись.
— Да, черт возьми!
Чернокожий посетитель в бейсболке и очках вытер обувь о коврик у порога, затем легкой походкой прошел в магазин.
Оптик замер на месте.
— Совсем не обязательно ругаться, — заметил он. Вчера они продали очки этому клиенту. За сто долларов. Он заплатил наличными.
Покупатель переминается с ноги на ногу, словно боксер перед боем. Редкая поросль на лице скрывает тяжелую нижнюю челюсть. Подбородок выдается вперед, руки прижаты к бокам.
— Посмотрите. Все тоже самое, черт побери! Оптик проворчал что-то вполголоса и подошел взглянуть на очки. Он был также высок ростом, как и покупатель, только гораздо толще.
— Грязное пятно, — предположил он.
Он все еще мучился бездельем и вовсе не ожидал, что приход покупателя станет событием дня.
— Царапина, — поправил его мужчина. — Как и на прошлой паре. Если не можете устранить дефект, зачем продаете эти чертовы очки?
— Просто пятно, — протестовал оптик. — Надо удалить его. Только и дел. Дайте мне.
Посетитель отпрянул назад.
— Не подходите. Со мной шутки плохи. Пятно не оттирается. Оно уже въелось. Все ваши пятна на очках въедаются намертво.
— Позвольте посмотреть, — попросил оптик.
— Где доктор Бакит? Хочу поговорить с ним.
