тебя в полицейский участок. Там все будут с тобой очень ласковыми, скажут, что ты очень храбрая девочка. Они дадут тебе кока-колу или пепси, а потом один из них с тобой побеседует. Наверное, какая-нибудь женщина-полицейский. Молодая и красивая. Она будет держаться, как твоя старшая сестра. Скажет, что меня поймали, но ты должна меня опознать. Еще скажет, чтобы ты ничего не боялась: меня посадят в тюрьму очень-очень надолго. А потом эта милая женщина отведет тебя в комнату с большим окном. Она покажет тебе нескольких мужчин и объяснит, что ты их видишь, а они тебя нет. Попросит посмотреть на них повнимательней и сказать, который из них я.
– Я им не скажу, – пообещала Кэти.
– Тебе только семь лет, – холодно сказал Каннинг. – Они тебя уговорят. Закрывай глаза, Кэти.
Кэти послушно закрыла глаза.
– Я не скажу, – повторила она. – Обещаю. – Она зажмурилась и перекрестилась: – Вот те крест!
Когда подошли Патси, Денем и Мартин, двое санитаров в зеленых костюмах вывозили из здания каталку. Мартин кинулся к ней. На каталке лежала Энди. Смертельно бледная, волосы стянуты в хвостик, под глазами черные круги. Она протянула руку, их пальцы сплелись. На левой руке у нее была повязка.
– Кэти… – с трудом выговорила она.
– Она теряет кровь, – сказал Мартину санитар. – Ее нужно срочно доставить в больницу.
Энди вцепилась в руку Мартина.
– Никуда я не поеду, пока не узнаю, что моя Кэти в безопасности.
– Тебе обязательно надо в больницу, – сказал Мартин. – Я поеду с тобой.
За плечом Мартина возник Денем.
– Наши люди поехали за Кэти, – сообщил он.
– Лайем? – Энди прикрыла глаза. Еще мгновение, и она потеряет сознание. – Я хочу остаться здесь, пока не выяснится, что с Кэти.
Патси вытащила из кармана мобильный телефон и вложила его в руку Энди.
– Как только узнаем, где она, мы вам позвоним.
Денем кивнул санитарам, и те повезли каталку к машине «скорой помощи». Мартин пошел за ними.
– Думаете, она еще жива? – спросила Патси, наблюдая вместе с Денемом за тем, как каталку грузят в машину.
– Очень на это надеюсь, – ответил Денем.
Полицейские проверили документы Патси, и их пропустили внутрь. На девятый этаж они поднимались молча. Дверь лифта открылась, двое полицейских расступились, пропуская Патси с Денемом в офис. Несколько экспертов-криминалистов расхаживали по залу, собирая в пластиковые пакеты вещественные доказательства.
Двое саперов из лондонской полиции разбирали черные мешки со взрывчаткой.
– Все в порядке? – спросила Патси.
– В полном, – ответил один из них, рыжеволосый, лет тридцати, с прыщеватым лицом. – Детонаторы уже вынули. Теперь эту дрянь хоть из окна кидай, ничего с ней не будет.
– А где ваш начальник?
– Вон там. – Рыжий кивнул на мужчину постарше, стоявшего у стола. – Дейв Хойл.
Патси с Денемом подошли к Хойлу. Он рассматривал в лупу проводки, тянувшиеся из электронных часов. Патси назвалась, представила Денема. Хойл буркнул в ответ нечто невразумительное.
– Время было установлено? – спросила Патси.
– А как же! Когда мы ее обезвредили, до взрыва оставалось двадцать минут.
– Ловушек не было? – спросил Денем.
– Нет, цепь элементарная, – сказал Хойл. – Ни фотоэлементов, ни прерывателей. Подарок для сапера.
– А пульт? – спросила Патси.
– Что? – нахмурился Хойл.
– Пульт дистанционного управления. Она его настроила так, что, если нажать на кнопку, бомба взорвется.
– Это невозможно. Сколько на пульт ни жми, взрыва не дождешься.
– Вы уверены?
Хойл чуть не обиделся. Патси расхохоталась.
– Значит, она блефовала! И как блефовала!
Зазвонил мобильный Денема. Патси замолчала. Денем выслушал что-то, нахмурился.
– Да, Имонн.
По выражению его лица Патси пыталась понять, хорошие он узнал новости или плохие.
Денем сказал, прикрыв трубку ладонью.
– Кэти нашли. – Лицо его озарила улыбка. – Ее заперли в подвале. Она очень напугана, но жива- здорова.
Патси просияла. Она шагнула к Денему, обняла его, уткнулась лицом ему в грудь.
Денем похлопал ее по спине и высвободился.
– Надо позвонить Энди, – сказал он. – Может, лучше ты позвонишь?
Три месяца спустя
Кованые железные ворота распахнулись, «мерседес» неспешно въехал в усадьбу. Мужчину, охранявшего ворота, Ден не узнал, но это значения не имело. Фирма, которая предоставляла ему телохранителей, меняла их по графику. Постоянными были только водитель и охранник, сидевший сейчас на переднем сиденье. Как и все те, кто отвечал за безопасность Дена, они были вооружены. После фиаско в Лондоне трое охраняли его жену и сыновей, а с Деном ездили еще двое.
Выйдя из «мерседеса», он направился в дом. Горничная его не встретила, поэтому пальто он повесил сам и прошел в гостиную.
Двое его сыновей – одному было двенадцать, второй на полтора года младше – сидели рядышком на роскошном белом кожаном диване, который Ден заказал из Милана.
– Я вам сколько раз говорил – в школьной одежде на диван не садиться, – строго сказал он. – Вы почему не переоделись?
Мальчики отцу ничего не ответили. Младший еле сдерживал слезы.
– Что с вами? Где мама?
– Она со мной, – раздался голос у него за спиной.
Ден замер. Медленно обернувшись, он увидел в дверях кухни Майкла Вона. Рядом с ним стояла жена Дена. Она испуганно взглянула на него, перевела глаза на детей, попыталась улыбнуться им, взмахнула рукой – мол, не волнуйтесь, папа приехал, все будет хорошо. Ден тяжело вздохнул. Хорошо не будет. Майкл Вон приехал, чтобы отомстить ему.
Вон втолкнул жену Дена в кухню, она кинулась к мужу, обняла его, прижалась к его груди. Следом за Воном в гостиную вошли двое здоровенных мужчин в дешевых костюмах и красно-черных полосатых галстуках. У одного в руках был пистолет с глушителем. У второго – катушка изоленты. Через открытую дверь Ден увидел на полу кухни три окровавленных тела. Это были его телохранители. Спиной к холодильнику сидела, уронив голову на грудь, горничная. У нее было перерезано горло.
Ден бесстрастно смотрел на них поверх головы рыдающей жены. Выказывать свои чувства он не хотел. Ведь именно этого и добивался Вон – страха, мольбы о пощаде. Вон хотел, чтобы Ден ползал перед ним на коленях, умолял сохранить жизнь ему и его близким. Ден понимал, что все это бесполезно, и, стиснув зубы, ждал развязки.
Они должны были вытерпеть то, что их ожидало – в ближайшие несколько минут или, быть может, часов. А дальше – смерть.
