А когда увидел его, сходящего с устланного ковровой дорожкой трапа, просто потерял дар речи.
Это был тот самый капитан стрелков. Постаревший и пополневший, с заметной сединой, он весьма импозантно смотрелся в церемониальном одеянии посла.
Левую руку, на которой не хватало двух пальцев, он держал на парчовой перевязи.
А по правую руку от него, как и положено любимой жене, стояла Хиана в дорогих одеждах и бриллиантовом ожерелье. За ее пышную юбку держался выряженный в шелка белоголовый мальчик лет пяти. Шедшая следом за ней служанка несла маленькую девочку.
Пройдя недалеко от меня, она случайно встретилась со мною взглядом и не узнала…
Я стоял на пристани еще долго, даже когда зеваки разошлись…
В конце концов, что я знаю о том, что ей пришлось пережить, чтобы судить ее? И как я могу судить человека, ставшего ее мужем?
Ведь это только темному крестьянину позволительно считать южан дикарями. Но мне-то прекрасно известно, что до того, как полтысячи лет назад Гоаден обманом завоевал их, у них была своя богатая культура, и города, и даже библиотеки, сожженные по велению жрецов Двуликого вместе со всеми, кто знал древнее письмо. Ибо мудрость, содержащаяся в тех книгах, была признана ложной и бесовской, как и их старые божества…
Так или примерно так утешал я себя, поглощая очередную кружку вина в первом встречном кабаке.
Очнулся я в состоянии жуткого похмелья в кубрике какого-то корабля.
Слышался скрип снастей и плеск волн в борта. От вчерашнего дня в памяти не осталось почти ничего.
Рядом стояла бутыль с пивом; я сначала выпил почти все ее содержимое и только потом принялся размышлять, что со мной случилось и куда я попал…
Как выяснилось, меня просто умыкнули, воспользовавшись моим состоянием.
Как раз в Фиэрте с хэоликийского судна сбежали сразу три матроса, прихватив судовую кассу.
И капитан, у которого и без того не хватало людей, решил таким способом пополнить команду. На поиски были отправлены четверо во главе с боцманом Шайгаром (которому вскорости было суждено стать моим хорошим приятелем), и в одном подозрительном припортовом кабачке они наткнулись на меня – мирно прикорнувшего в углу, в то время как местная шлюха украдкой очищала мои карманы.
Благодаря моей рыбачьей куртке меня приняли за подгулявшего матроса, и боцман решил, что я буду самой подходящей кандидатурой.
Два года я прожил среди слуг Хэолики, странствуя из мира в мир.
А когда ко мне обратилась Мидара, согласился на ее предложение без раздумья.
В будущем на базе меня не ждало ничего, кроме тяжелого труда, припортовых кварталов, одинаковых во всех мирах, и таких же одинаковых везде и всюду питейных заведений. Да еще продажных девок, сонноразвратных и равнодушно-умелых.
А так, быть может, и найдется где-то мир, где я смогу поселиться и наконец обрести счастье?
Мидара
Мои товарищи и даже Тейси, пожалуй, и не догадываются, в каком напряжении я провела последние недели перед нашим побегом, сколько сил потратила на его подготовку, страшась сделать каждый новый шаг. Страх разоблачения буквально сжигал меня, так что не раз и не два приходила мысль: может, пока не поздно, отказаться от сулившей смерть затеи? Теперь я даже думаю: может, при первичной обработке чародеи закладывают в нас и это?
Прежде всего, нужно было, чтобы все мы оказались в одной экспедиции.
Организовать это было непросто, а главное, опять-таки, нельзя было давать ни малейшего повода к подозрениям.
Конечно, не удайся нам собраться вместе, это бы не стало фатальной неудачей – в крайнем случае можно было бы воспользоваться одним из сухопутных порталов: ближайший был километрах в ста пятидесяти от базы. Но все равно это создавало массу неудобств, и главное – уходить бы пришлось под носом у магов.
Так что мне пришлось проявить всю свою изворотливость; думаю, мои уже давно покойные наставники из Тайной Стражи наверняка похвалили бы меня за те многоходовые комбинации, которые я провернула буквально за считанные дни.
А напоследок мне предстояло организовать собственный «уход» – и это на глазах у всех, включая начальство.
Но и тут я нашла решение – и помогли мне местные порядки.
– Вот что, любезный Тхотончи, – как бы между прочим сообщила я под конец обычного еженедельного доклада. – Как вы знаете, через два месяца подходит время моего цензового плавания…
– И вы хотели бы отсрочить его? – задал вопрос капитан, в голосе которого прозвучало плохо скрытое неудовольствие.
– Нет, напротив. – Я почувствовала, как тревога кольнула сердце. – Напротив, я как раз просила бы перенести его на более ранний срок.
– Вот как? – оживился Тхотончи. – А что, если не секрет, является причиной?
Он был действительно удивлен: обычно старшие начальники всеми силами пытались увильнуть от обязательных плаваний.
– Собственно говоря, она проста: мне хотелось бы посетить Хаар – туда как раз отправляется большой караван. Но кроме этого, в ближайшие месяц-другой как будто никаких серьезных дел по моей части не предвидится, и думаю, что мои подчиненные вполне справятся без меня. А позже – кто знает?… Наконец, – не давала я старику возможности сосредоточиться, – в команде одного из отправляющихся туда капитана тяжело заболел суперкарго, и я вполне могла бы взять на себя его обязанности.
У помощника капитана Мигеля де Сото действительно обнаружили рак, и теперь не меньше месяца ему предстояли весьма мучительные процедуры у магов.
И иначе как знак судьбы, благоприятствующий нашим планам, я этот факт оценить не могла.
– Кроме того, ценз есть ценз, – при карьерном росте это тоже учитывается, а плавание будет длиннее обычного. Чем больше ценз, тем весомее заслуги. Стать первым вице-командором – чем не цель? – отчеканила я, сделав вид, что невзначай выдала свои заветные желания.
– Ну что ж, – после краткой паузы сообщил Тхотончи, и с души у меня свалился камень. – Похвально, похвально – что же я еще могу сказать? Я не возражаю против удовлетворения вашей просьбы. Идите и исполняйте свой долг.
«Прощай навсегда, старый пень!» – произнесла я про себя, поворачиваясь на каблуках по давней офицерской привычке.
Василий
До отплытия осталось совсем немного времени, и я поневоле вспомнил день нашего бегства.
Мы пришли в Хаар поутру и легли в дрейф на рейде. Часа три прошло, прежде чем двадцативесельная буксирная галера подтащила нас к причалу.
Из мутных туч сыпался мелкий дождь, и порывистый ветер швырял его на крыши домов, портовых складов, таверн, ночлежек.
Под ветром раскачивались стоявшие у причалов суда.
Флотилия наша прибыла в континуум, издавна облюбованный и нередко посещаемый торговцами.
По меньшей мере три поколения моряков с нашей базы совершали рейсы сюда.
Мир этот, насколько можно было понять, находился где-то на уровне, немногим превышающем Европу эпохи Крестовых походов.
Культура – «в основе иберийская, с примесью урало-алтайских и иранских элементов», так, во всяком случае, написал в лоции, составленной лет сто назад, неведомый умник. Как она появилась – неизвестно, поскольку хроники велись только лет триста, а предания повествуют о бесконечных войнах, подвигах героев, сражающихся с чудовищами, истребляющих в одиночку целые армии, и предках, рожденных от любви смертных и богов в неведомых сказочных землях.
Правда, прежде здесь имела место достаточно высокоразвитая цивилизация.
О ее существовании неопровержимо свидетельствуют развалины больших городов с титаническими
