- Я это понимаю, - сказал Колин. - И не собираюсь рисковать больше, чем необходимо. Я не сумасшедший и никогда не пойду на неоправданный риск, но я перестал бы уважать себя, если бы отказался от испытания только из опасения за свою жизнь. На кон поставлено могущество, которое мне прежде и не снилось; могущество, обладание которым откроет мне доступ к силам космического масштаба...
- Мой принц, - мягко, но достаточно решительно перебил его архиепископ. - Умерьте свою гордыню. Сила дана королям Лайонесса свыше не ради удовлетворения их личных амбиций, но чтобы они служили своей стране и народу, преумножали славу Господа нашего и несли свет Его учения заблудшим язычникам. Ваши слова свидетельствуют о том, что вы еще не прониклись должной ответственностью перед Богом и людьми.
Колин смутился и опустил глаза.
- Простите, преосвященнейший, я сказал так сгоряча, не подумав. Пожалуй, я еще слишком молод и легкомыслен, но я буду стремиться постичь свое истинное предназначение - и умом, и сердцем.
И замечание архиепископа, и ответ на него Колина были произнесены столь напыщенно и театрально, что Кевин чуть не фыркнул и лишь в последний момент сдержался. Колин говорил это вполне серьезно, и ему действительно было стыдно за свои слова.
- Перейдем к делу, - сказал архиепископ и опять поправил свою шапочку. - Вернее, к обрядовой стороне дела. Прежде всего, мой принц, советую вам снять Огненный Глаз - его соседство со Знаком Силы нежелательно. То же самое относится и к леди Даниэле, когда она завтра наденет Знак Жизни.
Колин последовал совету архиепископа, снял с себя меньший из камней и положил его перед собой на стол.
- Как-то неуютно, - признался он, зябко поеживаясь. - Четырнадцать лет я с ним не расставался... Но придется привыкать.
- Лучше уничтожь его, как это сделал в свое время дядя Бриан, отозвалась Дана. - Он настроен на тебя, и если попадет в руки врага...
Колин плотно сжал губы и покачал головой.
- Нет, пока я к этому не готов. Пока... - Он быстро сгреб камень с цепочкой в верхний ящик стола и запер его на ключ. - К этой мысли надо еще привыкнуть. Ведь это все равно что уничтожить часть самого себя. Пусть и небольшую часть, но тем не менее... Ладно, вернемся к коронации. Продолжайте, святой отец.
По окончании разговора Кевин и монсеньор Мак Конн вместе покинули кабинет Колина. Их сопровождал слуга с зажженным фонарем, а в коридоре к ним присоединились два охранника из свиты архиепископа. Некоторое время им было по пути; шли они молча.
Молодой владыка над чем-то размышлял, а Кевин, из уважения к высокому сану своего спутника, не осмеливался заговорить первым, хотя на языке у него вертелась пара-другая вопросов относительно завтрашней церемонии. Наконец архиепископ произнес:
- У вас дивное происхождение, сын мой.
- Да, ваше преосвященство, - без особого энтузиазма отозвался Кевин. - Я найденыш.
- Вы не совсем обычный найденыш, - заметил архиепископ. Обстоятельства вашего появления в нашем мире достойны самого пристального изучения.
- В нашем мире? - удивленно переспросил Кевин. Ему странно было услышать столь еретическую мысль из уст духовного лица.
- Да, сын мой, - невозмутимо подтвердил монсеньор Корунн Мак Конн. Я уверен, что кроме этого мира существует множество других миров, похожих на наш и совершенно иных. По моему глубокому убеждению, утверждать, что Господь при всей мудрости своей безграничной сотворил лишь один мир из невероятного числа возможных вариантов, значит принижать Его величие.
- И вы полагаете, что я из другого мира?
- Я убежден в этом. Когда я увидел вас, то понял, что вы явились к нам по воле Господней, и вам предстоит свершить великие дела. От вашего существа исходит какая-то особенная эманация, я чувствую ее.
- Так вы маг? - осторожно спросил Кевин.
На лицо архиепископа набежала тень и тут же исчезла.
- Я полукровка, - сдержанно ответил он. - Моя мать была Одаренной, а отец - нет. Вы здесь человек новый и еще услышите эту историю... от сплетников.
- Прошу прощения, ваше преосвященство, - пробормотал обескураженный Кевин, мысленно ругая себя за бестактность. - Я не хотел...
- Вам не за что извиняться, сын мой. Ваше любопытство в отношении меня так же естественно, как и мое - в отношении вас. К тому же мне грех жаловаться на судьбу, я ни в коей мере не чувствую себя обделенным. Господь Бог наш в великой благости своей даровал мне способность порой видеть и чувствовать то, что недоступно другим, даже самым могущественным магам.
- И это ваше чутье говорит вам, что я из другого мира? - спросил Кевин, сочтя за благо вернуться к прежней теме.
- Да, со всей определенностью. Вчерашний день был великим днем для меня... - Архиепископ на секунду умолк. - Да простит меня Бог, ведь вчера умер король... Но именно вчера я впервые увидел вас и окончательно убедился, что иные миры существуют в действительности, а не только в моем воображении.
Кевин промолчал, так как не знал, что и сказать. В словах прелата о множественности миров было что- то щемяще-знакомое, волнующее, как тихие звуки колыбельной, которую в детстве пела ему мать - красивая темноволосая женщина с большими карими глазами. Ее звали...
Что за чушь! Как он может помнить свою мать?! Ведь ему было всего лишь полгода, когда... Вдруг сердце Кевина учащенно забилось, пульс бешено застучал в висках, а голова будто раскололась от острой, пронзительной боли. Кевин чуть не закричал...
Боль отпустила его так же внезапно, как и пришла к нему. Кевин украдкой вытер со лба испарину, затем обтер о камзол вспотевшие ладони и покосился на архиепископа. Углубленный в собственные мысли монсеньор Мак Конн, видимо, не обратил внимания на его странное поведение.
Они как раз подошли к двери покоев, некогда принадлежавших лорду Шону Майги, а ныне отведенных под жилье его приемному сыну. Кевин замедлил шаг.
- Ваше преосвященство, - сказал он. - Разрешите откланяться.
Архиепископ остановился и смерил его проницательным взглядом.
- Сын мой, я чувствую, что в вас сокрыто большое могущество, хотя вы сами еще не осознаете его. Наш юный король затеял опасное предприятие, и я не считаю себя вправе отговаривать его или же напротив - поощрять. Пообещайте мне, что завтра во время церемонии вы сделаете все, что в ваших силах, дабы помочь ему.
- Обещаю, - сказал Кевин. - Я сделаю все, что смогу.
- Тогда до встречи, мой герцог, - произнес архиепископ, благословляя его. - Да хранит вас Господь.
Кевин проводил молодого владыку долгим взглядом. Сама личность архиепископа, который в свои годы достиг такого высокого положения, вызывала у Кевина живой интерес, а речи прелата и вовсе потрясли его. Почему-то Кевин был уверен, что догадка архиепископа относительно его происхождения верна. В тот момент, когда он ощутил боль, на него снизошло мгновенное озарение, подобное вспышке молнии во время грозы летней ночью. На какую-то долю секунды Кевин увидел, что скрывалось от него в кромешной тьме, но озарение длилось недостаточно долго, чтобы увиденное успело запечатлеться в памяти. И все же волнение, охватившее его, было отнюдь не беспричинным. Определенно, он что-то знал... Но что? И откуда?
Несколько минут Кевин простоял у своей двери, надеясь, что видение вновь посетит его. Но сколько он не напрягался, ничего с ним не происходило, и в конце концов он оставил свои попытки и решил до поры до времени выбросить случившееся из головы.
Открыв ключом дверь покоев, Кевин вошел внутрь, миновал пустую и темную переднюю и оказался в просторной прихожей, залитой сумрачным светом недавно взошедшей луны. Большое окно, выходившее на балкон, было задернуто полупрозрачной занавеской, на которой вырисовывался мужской силуэт.
Рука Кевина потянулась к висевшей на его поясе шпаге. Он тихо подкрался к приоткрытой двери балкона и выскользнул наружу.
