озадаченное, и только поэтому Бет не сбросила его руку.
— Тесновато здесь, барышня. Не повернешься. Будешь хорошо себя вести, я выйду. Но если ты всякий раз, как я к тебе прикасаюсь, будешь падать в обморок, то нам следует побыстрее расстаться.
— Я не падаю в обморок, — сказала она, немного отрывисто, но увереннее, чем ожидала сама. Джереми вдруг перестал плакать. Бет, правда, знала, что это ненадолго.
— Почти.
Блэкторн убрал руку с ее плеча, сел удобнее.
— Я женщин не бью и не насилую, — продолжал он. — Если бы я думал, что от этого может быть польза, то напомнил бы тебе, что именно ты сказала, будто я не похож на парня, которому надо похищать бабу, чтобы поразвлечься.
— А я возражу, что именно ты поминал здесь Джека Потрошителя. Ты виноват, что я на взводе.
Бет не могла не обратить внимание, что его стремление успокоить ее было не без благородной начинки.
— Просто «на взводе» ты не стала бы так подскакивать, — проворчал он.
— А может, я просто не люблю, когда меня руками хватают, — брякнула девушка. На этом можно было бы закончить словесную перепалку, но Блэкторн вдруг замер, забыл о Джереми и уставился на нее с неприязнью и удивлением.
— Что происходит, Бетани? Ты не в духе?
— Что? — Она непонимающе уставилась на него.
— Ты позабыла, какая слава о тебе идет, барышня. Не пристало женщине твоего полета падать в обморок, когда до нее просто дотрагивается мужчина.
— Женщине моего полета?
— Потаскуха. Проститутка. Распутница. Твой супруг несколько раз перечислил этот список за время нашей с ним беседы.
Теперь Бетани все поняла и готова была выцарапать ему глаза, но в какой-то момент почувствовала, что он лишь дразнит ее. Бет пришлось напомнить себе, что ей глубоко наплевать на то, как она выглядит в глазах этого человека.
Ответила она не сразу, не противореча, но и не подтверждая ничего.
— Просто ты застал меня врасплох, Блэкторн. — Девушка опустила ресницы, чтобы скрыть отчаяние в глазах. — И если не возражаешь, давай остановимся на распутнице. Другие словечки мне менее симпатичны, хотя Стивен их обожал. Утверждал, что мне они как нельзя лучше подходят.
Голос ее стих почти до шепота. Зачем ей понадобилось еще чернить себя? Этот Блэкторн и так о ней самого низкого мнения. Наступившая тишина была страшной. Но Бет не стала нарушать ее громкими отрицаниями и признаниями. Он все равно не поверил бы ей. Как не поверил никто.
Отец, разумеется, поверил бы, если бы она решилась признаться ему. Но его сердце так хрупко, так ненадежно, что она не имела права перекладывать на него свою боль. Слава Богу, что хоть живет отец далеко от Нью-Мексико, и гнусным сплетням не добраться до него.
Джереми снова принялся плакать, и Блэкторн потянулся к нему, вырвав Бет из раздумий и вернув к реальности, в которой сейчас он был единственным ее врагом. Опять он прикоснулся к ней, теперь плечо к плечу… Лучше бы он не делал этого. Рука его была такой теплой, и это все время наводило Бет на мысль о том, что он скоро замерзнет, может быть, и до смерти, и грех ляжет только на нее.
Нет, виноват он сам!
Блэкторн отстегнул ремни в детской корзине и осторожно начал извлекать оттуда Джереми, а Бетани твердила себе, что не имеет права проявлять благородство или великодушие, даже если этот человек сейчас так бережно обращается с ее ребенком. Малыш, оказавшийся в сильных и, увы, ненадежных руках, сразу затих, почуяв приближение радостных перемен. Он весело махал ручками, урчал, и Бет чуть не рассмеялась, когда увидела его взлохмаченные белые волосенки, которые так забавно смотрелись на фоне напряженных рук Блэкторна. Джереми даже улыбнулся беззубым ротиком своему «избавителю», когда тот вручил его матери.
И тут Бет совершила самое трудное движение в своей жизни — она вручила ребенка обратно Блэкторну. Иного выбора у нее не было. Только так она могла выставить его из джипа.
— Придется тебе держать его на коленях, пока я буду менять ему штаны и подгузники.
Блэкторн нахмурился и отказался принять младенца. И все-таки ему пришлось это сделать, потому что Бет уже стояла коленями на сиденье и пыталась вытащить сзади сумку с детским барахлишком. Эта возня вызывала в боку резкую боль, но на такие мелочи она давно махнула рукой.
— Ты что, не можешь переодеть его у себя на коленях? — поинтересовался ковбой, ловко уложив Джереми на одной руке, будто сотни раз делал это. Другой рукой он резко дернул сумку, застрявшую между сиденьями. Джереми от этого восторженно взвизгнул, а Бет чуть не расхохоталась, заметив перекошенное лицо Блэкторна: малыш уже обслюнявил ему весь воротник.
— Он слишком большой, — пояснила она. — А другого места нет.
Если только сейчас он не заставит ее лезть назад, но одна только мысль, сколько страданий причинят ей ребра, вызывала у нее тошноту.
Блэкторн смотрел на ребенка, пристроившегося у него на коленях, и спешно соображал, как бы ему выкрутиться, так как аромат, исходивший от Джереми, уже не оставлял никаких сомнений. Нарочито поморщилась и Бет, вытаскивая из сумки клеенку, чистые пеленки и прочие туалетные принадлежности Джереми. Вдруг Блэкторн перехватил ее запястье. Она тут же вырвалась, хотя понимала, что он просто позволил ей это. Искусно пряча истинные чувства, Бет раздраженно посмотрела на Блэкторна и сказала:
— Если ты не хочешь, чтобы содержимое его штанов оказалось на твоих джинсах, изволь согласиться на эту клеенку.
Джереми вдруг потянулся к рулю и определенно грохнулся бы на пол, если бы не Блэкторн. Помощь Бет не понадобилась. Удивительно, как мужчина может быть холоден и бессердечен по отношению к женщине и нежен с ее ребенком.
Блэкторн тем временем буравил ее взглядом.
— Колени мои тоже не лучший вариант. Удобнее сделать это на сиденье.
Бет чуть не задохнулась. Неужели… Но заставив себя сдержаться, спросила:
— Да? А где будешь ты, позволь поинтересоваться?
Он кивком показал назад.
— А чтобы у тебя не возникло глупой идеи сорваться с места, пока я буду туда перебираться, ключики я возьму с собой.
— Но джип, может, потом не заведется, — на ходу выдумала она и предложила решение, отчаянно надеясь, что Блэкторн его не примет: — Если ты установишь другой угол наклона руля, то я обойдусь. Места нам хватит. Можешь не вылезать.
Джереми добавил несколько звучных аргументов, которые, Бет знала, были только разминкой перед настоящим концертом.
Блэкторн колебался, он смотрел на нее тем долгим, пронизывающим взглядом, которого Бет уже начинала бояться. Казалось, что этот человек читает ее мысли, что он предусмотрел все на пять шагов вперед и даже дальше. Однако она сумела скрыть свое смятение и даже с вызовом ответила его глазам, будто не было у нее под ногами зыбучих песков неизвестности.
И вновь Блэкторн удивил ее: он взял с заднего сиденья теплое детское одеяло и укрыл Джереми, потом распахнул дверцу и вышел в снежную завесу. Бет чуть ли не руками пришлось держать себя, чтобы не потянуться к кнопке автоматического закрывания дверей.
А Блэкторн, наверное, ждал от нее чего-нибудь подобного, потому что следил за ее движениями, и она знала, что он успеет ее опередить. Поэтому, окаменев, Бет ждала, когда он снова откроет дверцу, теперь уже заднюю, и сядет. Все это произошло очень быстро, но где-то внутри Бет слышала голос, укорявший ее, что напрасно она упустила шанс.
С другой стороны, именно это дало ей возможность набрать очки в поединке с Блэкторном.
Незаметно переведя дыхание, Бет уложила ребенка на покрытое клеенкой сиденье и начала переодевать его. Джереми сразу затих, зная, что сейчас он полностью завладел вниманием матери. А она
