Пожалуй, ещё немного, и Андрей пришёл бы к мысли, что его брата сгубили сами нечестивые новгородцы. Однако тут заговорил 'монах':
- Я хотел сказать о втором колдуне, о Дриве, который после мнимого принятия веры Христовой скрылся под именем Андрея. Прости, князь, за то, что я вынужден напомнить...
- Пустое, - отмахнулся Андрей Ярославович. - Я понимаю, что из простого совпадения имён ещё ничего не следует. Так что не стесняйся, называй всех своими именами. И этого поганца-лекаря тоже.
- Разумеется, - поспешно согласился 'монах'. - Дрив как был богомерзким язычником, так им и остался. Кстати, до нас дошли слухи, что он имеет какое-то отношение к христопродавцам-иудеям. Не исключено, что это относится также и к Хорсадару.
Говоря это, 'монах' прищурился и очень внимательно посмотрел на собеседника, проверяя, как отнесётся князь к его словам.
- Поганцы, иудеяне... Какая разница! - Андрей только рукой махнул. Главное, что оба они, и Дрив, и Хорсадар, нечестивые колдуны.
- В самом деле, какая разница, - несколько разочарованно подхватил 'монах', который втайне надеялся на более живую реакцию. - Колдовство противно Богу, от кого бы оно ни исходило. Потому мы и боремся с ним. Это священная война, князь.
В последних словах посланца с особой отчётливостью проступила ещё одна странность, которую не худо было бы разъяснить, и Андрей спросил напрямую:
- Послушай, достопочтенный. Перестань увиливать и скажи, кого ты представляешь? А то от тебя только и слышно: 'мы боремся', 'до нас дошли слухи'... Кто же вы такие? Пожалуй, с этого и следовало начать, хотя я был уверен, что ты послан святейшим отцом Целестием.
'Монах' усмехнулся.
- Что ж, князь, в некотором смысле ты прав. Я действительно не совсем духовное лицо и говорю не только от имени святейшего отца Целестия. Помимо него, я представляю также орден воинов Христовых и его гроссмейстера, высокочтимого Гартмана фон Гёте. А если тебе угодно знать, кто перед тобой, то я - благородный Густав фон Хюрт, один из его приближённых.
Услыхав такой ответ, Андрей недовольно поджал губы. 'Монах', ошибочно истолковавший перемену в лице собеседника, поспешил заверить его:
- Не сомневайся, князь, я наделён всеми необходимыми полномочиями с обеих сторон. Да я воин; но наш орден не только рыцарский, но и духовный. И мне поручено договориться с тобой как о делах веры, так и о вопросах борьбы с нашими общими врагами.
Но вовсе не это смущало князя Андрея. Оказывается, перед ним рыцарь, помощник гроссмейстера одного из орденов, как назывались в западных землях громадные армии, которые вели нескончаемые захватнические войны, прикрываясь светлым именем Христовым!
Впрочем, чего ещё можно было ожидать... Раз речь зашла о мести киевскому выскочке, который только и ждёт подходящего случая, чтобы нарушить непрочное перемирие, без войны не обойтись. Значит, рано или поздно пришлось бы иметь дело с кем-нибудь из тамошних командоров, хотя бы с этим Гартманом фон Гёте, ежели ему доверяет сам святейший отец. Просто Андрей не ожидал, что это произойдёт так быстро, вот и всё. С другой стороны, иметь дело с рыцарями после гибели Александра как-то не хотелось.
- Я боюсь, - заявил Андрей, - что должны на этом расстаться.
- Почему? - откровенно удивился 'монах'.
- Поверь, дело не во мне. Если бы всё зависело от меня одного... Однако совсем недавно ливонцы пытались захватить Новгород, и только благодаря полководческому таланту моего покойного брата этого не произошло. Ты также не обижайся на меня, Густав, что напоминаю тебе о поражении твоих собратьев...
- О, какие пустяки! - воскликнул 'монах'.
Андрей не поверил своим ушам.
- Как пустяки?! Ваше поражение на Чудском озере ты называешь пустяками?
- Я не то имел в виду, - вздохнул посланник. - Твои сомнения, князь, сплошь надуманы и довольно легко разрешимы. Если бы ты поразмыслил хорошенько, то сам отыскал бы достойные возражения против своих же собственных слов.
Андрей не нашёлся с ответом, а потому молча воззрился на 'монаха'.
- Во-первых, когда миру угрожают ненавистные язычники-колдуны, можно позабыть на время о взаимных обидах. По крайней мере, так должны поступить истинные христиане.
- Вместе или порознь, нам не одолеть колдовство! - с горечью воскликнул Андрей.
- Ты так считаешь? - быстро спросил 'монах'.
Молодой князь с безнадёжным видом развёл руками.
- Так знай же, что колдун Дрив, отправившийся на запад по поручению короля Данилы, схвачен нашими людьми и в настоящее время находится под стражей. Как видишь, никакое колдовство его не спасло.
Андрей рванулся к посланнику, схватил его за плечи и горячо зашептал:
- А ну... повтори, что ты сейчас сказал?! Повтори!..
- Да чего ты так волнуешься, - спокойно сказал Густав фон Хюрт, стряхивая руки князя. - Говорю же, наши люди пленили Дрива после того, как клетка с ханом Бату была брошена в море.
- И его колдовство оказалось бессильным? - на всякий случай переспросил Андрей.
- Я мог бы даже предъявить тебе доказательства, - благодушно улыбаясь, подтвердил 'монах'. - Однако ты не был близко знаком с Дривом, поэтому не сможешь опознать некоторые принадлежавшие ему вещи. Так что придётся тебе поверить мне на слово: Дрив уже в плену, и ему не сносить головы. Теперь очередь за Хорсадаром, проклятым убийцей твоего храбрейшего брата.
- Ну... а каково второе соображение? - еле выдавил из себя Андрей. Своевременное напоминание о главном колдуне заставило его вернуться к прежней теме.
- А во-вторых, князь, я уполномочен предложить тебе простой обмен, охотно откликнулся Густав фон Хюрт.
- О каком обмене речь?
- Услуга за услугу. Поделим по-христиански... по-братски, если хочешь, владения. Нам достанется Новгород, тебе - Киев. И никто ни на кого не в обиде.
- Что-о?!
Вновь Андрей отказывался верить услышанному.
- А ты сам посуди, - принялся втолковывать 'монах'. - Не спорю, один из наших орденов предпринял недавно попытку захватить Новгород. Не буду отрицать, что мы крайне заинтересованы в присоединении этой земли к своим владениям. Нам это очень важно. Однако разве король Андрей не поделится с единоверцами?
- Я пока что не король, - попытался возразить молодой князь. - И ещё не ваш единоверец.
- Значит, ты станешь и тем, и другим, причём очень скоро! - воскликнул 'монах'.
Андрей вздрогнул и оглянулся. Ему почудилось, что возглас прозвучал под сводами церкви слишком громко. Однако никого из прихожан давно уже не было в храме, даже служители куда-то запропастились.
- Не бойся, князь, мы одни, - успокоил его посланник. - И я могу повторить то, что сказал перед этим: ты станешь нашим единоверцем дней через восемь. А затем и королём.
- Целых восемь дней? Но почему так долго? Надо побыстрее покарать колдунов, а не то...
- Священнослужитель, который вправе произвести крещение по католическому обряду, прибудет сюда, лишь заручившись твоим твёрдым согласием, - сказал 'монах', который с интересом следил за сгоравшим от нетерпения князем. Пробормотав затем что-то насчёт 'Dominica in albis', он продолжал: - А за эти дни, которые в православной традиции почитаются особо священными, ты умрёшь и воскреснешь к новой жизни, как Христос. Кроме того, тебе как великому правителю есть над чем подумать. Полагаю, ты отдаёшь себе отчёт в том, что в уплату за королевский титул и оказание помощи с нашей стороны святейший отец требует от тебя непременного перехода в западную веру всех подвластных тебе земель.
- Я прекрасно понимаю святейшего отца, но зачем непременно сейчас... залепетал Андрей, в душе которого мгновенно возродились сомнения и неуверенность.
- Подобная проницательность достойна государственного мужа, - перебил князя 'монах'. - Но оцени
