всегда мечтала выглядеть Тея. Иметь кожу, которая на солнце приобретает золотистый оттенок, а не ограничивается покраснением. Густые, прямые темно-каштановые волосы вместо морковного цвета кудряшек. И огромные карие глаза, такие нежные и обворожительные…
А Дарлена, девушка с большими ногами, которая оставила у Дэймона свои ботинки, так как знала, что не последний раз катается с ним…
А симпатичная блондинка, не постеснявшаяся заигрывать с ним прямо на улице, на глазах у всего города…
Тея ревновала к ним.
Потому что любила Дэймона Фри.
Она любила его доброе сердце, его преданность, его шутки, его фиглярское отношение к жизни, любила даже его татуировку. Любила его мозолистые руки, бархатные губы, шелковистую кожу. Тею трогало его отношение к Доре…
Ей понравилось, как он повел себя после поцелуя. Он был тоже потрясен — и признал это. Но волновался за нее.
И небо свидетель — ей понравился его поцелуй.
Она любила в нем все. Может быть, только за исключением его отношения к работе и внебрачному сыну.
Но что-то здесь не сходилось. Как мог человек с такими, как у Дэймона, понятиями о долге и преданности, человек, который вернулся в город, где его презирали, только для того, чтобы заботиться о престарелой женщине, пренебречь отцовскими обязанностями? Как мог человек с понятиями Дэймона о дружбе переложить на друга большую часть работы на стройке, за которую, надо полагать, они оба получают деньги?
Тея потерла глаза в надежде увидеть ответы, а не вопросы. Но ее утомленный мозг отказывался думать. Как бы она его ни любила, многое ей просто пока неизвестно. Но она узнает, и очень скоро.
У нее в распоряжении всего две недели до заседания городского собрания. Там ей придется убедить целых семь персон, что Дэймон — это тот человек, каким его представляет себе ее сердце, а не тот, кого они знают на протяжении почти тридцати лет.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Что-то разбудило ее. Какой-то странный звук. Котята уютно спали, свернувшись калачиками, на кровати.
Тея разлепила один глаз и взглянула на часы. Ничего себе, уже полдевятого! Дома она никогда не вставала в будний день позже шести. Только в детстве да в гостях у тети могла позволить себе подобную беспечность.
Правда, она легла только в четыре утра. Нужно было закончить аудиторское заключение, которое она обещала послать по электронной почте своему бывшему боссу. Во рту пересохло, глаза слипались, но надо было привыкать к двойной нагрузке, чтобы хватило денег на работы по реставрации.
Тея снова услышала разбудивший ее звук. Теперь она уже могла определить — он раздавался где-то у ее двери.
— Не пора ли вылезать из теплой кроватки, Преббл? — произнес Дэймон, как обычно стуча по косяку.
— Дэймон! — возмутилась Тея голосом, напоминавшим нечто среднее между стоном и зевком. — Что ты делаешь в моей спальне?
— Я звонил, — спокойно ответил Дэймон. — Но ты не отвечала, так что я решил, что ты одумалась и вернулась домой. Я стучал во входную дверь — десять минут. Ты спишь как убитая, Преббл. Кроме того, я не в твоей спальне, а в холле. Но если ты не встанешь через пять минут… — он многозначительно изогнул бровь.
Тея перекатилась на живот, потягиваясь и выгибая спину.
— Ладно, ладно. Только… — она опять опустила голову на подушку. — Разве я не закрыла вечером дверь?
Дэймон отрицательно покачал головой.
— Наверное, ты была слишком занята эротическими мыслями…
— Убирайся, Дэймон! — Тея запустила в него подушкой.
Весело смеясь, он исчез из дверного проема, но не преминул напомнить:
— Пять минут.
Тея перевернулась на спину и уставилась на освещенный солнцем потолок, глупо ухмыляясь. Ей пришло в голову, что она совсем не против такого пробуждения. Наверное, его руки смогли бы разбудить ее куда лучше, чем голос.
Испугавшись собственных мыслей, которые сейчас были особенно опасны, если учесть то, что она была неодета, а Дэймон находился от нее в нескольких шагах, Тея встала и, более-менее одевшись — в старый розовый свитер, — спустилась вниз. Дэймон встретил ее в холле с кружкой кофе и кивнул в сторону крыльца.
Тея не раздумывая последовала за ним. Но около двери застыла. Критически осмотрев свой мешковатый свитер и проведя рукой по распущенным волосам, она вспомнила о приличиях. Но все-таки пожала плечами и вышла на крыльцо. Это же Монтана, а не Вирджиния. Здесь никому нет дела до того, что она сидит с утра пораньше на крыльце с молодым мужчиной.
Дэймон поставил плетеное кресло и, проведя по его спинке, поинтересовался:
— Ты его помыла?
— Мм-мм, — подтвердила Тея. — И починила ножку, чтобы не качалось.
Дэймон скептически осмотрел кресло и наконец подытожил:
— Пожалуй, есть шанс, что эта реставрация увенчается успехом.
— Спасибо, я тоже так думаю.
Сам Дэймон уселся на перила, которые прогнулись под его весом.
— До перил, смотрю, у тебя дело пока не дошло.
Она взяла у него из рук протянутую чашку кофе.
— Доброе утро, Дэймон. Мило с твоей стороны заскочить ко мне для приготовления завтрака. Или просто делишки поблизости?
Выражение лица Дэймона смягчилось.
— «Делишки поблизости»? — хрипло проговорил он. — Хм, если бы я знал, что ты сегодня в настроении, не стал бы томиться в холле, — Дэймон дотронулся до ее подбородка. — Как только дозреешь, Преббл, дай мне знать. Так и быть, постараюсь втиснуть тебя в свой график.
До чего же приятно прикосновение его руки к коже… Тея почувствовала, как теплая волна разливается по всему телу.
— Ты такой смешной, Дэймон.
— Не думаю, что многие разделяют это мнение. — Его взгляд продолжал блуждать по ее лицу, пока улыбка не сменилась хмурым выражением. — Ты сегодня выглядишь ужасно, Преббл.
— Спасибо за комплимент. — Тея увернулась от его руки.
— Чем ты занималась всю ночь? Неужели мечтала обо мне?
Тея сделала еще один глоток кофе в надежде, что прояснится голова.
— Не желая тешить твое самолюбие, сообщу, что предпочла твое общество более важному делу. — Она рассказала ему о своей договоренности посылать аудиторские заключения по электронной почте.
Морщины на лбу Дэймона сделались еще глубже.
— Ты думаешь, что сможешь долго продержаться в таком ритме? Работать по ночам, а днем участвовать в ремонте? Ты сошла с ума, Преббл! Ты заболеешь или поранишься каким-нибудь инструментом.
— Как приятно, что ты волнуешься обо мне, — произнесла Тея, чуть не замурлыкав. — Итак, скажешь
