Он отнял руку от ее лица, но не отодвинулся, а слегка потеснил ее и уселся рядом. Она попыталась прижаться к стенке, но отодвинуться ей было некуда. Не осталось ни дюйма для отступления. Анджеле показалось, что его близость таит в себе угрозу, вызывая непонятную слабость, такую же новую для нее, как испытанный накануне страх.
Опершись одной рукой о раму окна, другой – о стену около ее головы, Хок навис над ней как скала.
– Мы будем спать вместе, – повторил он, – потому что только таким образом я смогу отдохнуть. Если ты попытаешься снова бежать, я это почувствую.
– Сегодня утром я убежала, а ты все проспал. Так ничего и не узнал, – ответила она и тут же прикусила язык, поняв, что сболтнула лишнее. Ей не стоит раздражать его и дразнить, потому что это может помешать ей в дальнейшем реализовать план своего освобождения, от которого она не отказалась.
– Знаю. – Он глубоко вдохнул и медленно выдохнул.
Анджела сама часто использовала этот прием, когда ситуация требовала самообладания, а оно было на исходе. – Ты уже два раза выходила из коттеджа. Люди Сэмми хорошо вымуштрованы, но даже самые лучшие солдаты начинают нервничать, когда должны все время быть настороже.
– Солдаты?
– Может быть, я не так выразился, но не сомневаюсь, что большинство из них имеет военную подготовку. Всем будет спокойнее и безопаснее, если ты больше не будешь пытаться сбежать.
– Боитесь, что меня убьют при попытке к бегству? – с любопытством посмотрела на него Анджела.
– Да.
Она не стала анализировать подобный ответ Хока, а тут же перешла в атаку.
– И вы хотите, чтобы я поверила, будто вы привели меня сюда, чтобы защитить?
Он снова несколько раз медленно вздохнул.
– К этому мы вернемся позднее. Сию минуту мы обсуждаем, где кто будет спать…
– Нет, не обсуждаем. Вы отдаете приказания, которые мне совсем не хочется выполнять.
Она уставилась в окно, но уже совершенно стемнело, и вместо знакомого пейзажа увидела отраженные в стекле два слившихся силуэта: она и Хок. Анджела вдруг подумала, что Хок проявляет по отношению к ней удивительное терпение – предлагая ночную рубашку, уговаривая переодеться и лечь, хотя мог бы применить силу и заставить ее беспрекословно подчиняться.
Она знала, что Хок вовсе не обязан был убеждать ее и объяснять свои поступки. И спорить с ней тоже не было никакой необходимости. Анджела вдруг сообразила, насколько хуже могли бы стать для нее последствия неудачного побега, если бы он позволил одному из людей Сэмми вытащить ее из рододендронов и заставить вернуться в коттедж. Кто знает, обошлось бы тогда без унижения и рукоприкладства?
Он был добр, но это не отменяло того факта, что она была его пленницей. Анджела гневно взглянула сначала на его отражение, затем повернула голову и уставилась ему в лицо.
– Я не стану облегчать вам жизнь, – пригрозила она.
– А я на это и не надеялся, – пожал плечами Хок. – Но это не помешает мне постараться облегчить для тебя пребывание здесь.
Она едва удержалась, чтобы не отпрянуть, когда он провел пальцем сверху вниз по ее щеке, а затем поднял палец и показал ей его кончик. Он был коричневым от грязи.
– Тебе надо вымыться, Анджела. Заставлять тебя я не собираюсь, но сам хочу принять душ и сделаю это в течение ближайшего часа.
– А если я не стану мыться? – поинтересовалась она.
Хок склонился поближе к ней и потянул носом воздух.
– Что ж, тогда полагаю, мне придется потерпеть. Так или иначе, но спать мы будем в одной постели сегодня и все последующие ночи, пока я не решу иначе, – твердо сказал он.
Анджела не могла удержать паники, которая отразилась в ее глазах, и Хок не мог не заметить этого.
– Не знаю, какие еще слова тебя могут успокоить, – произнес он. – Что ты хочешь, чтобы я сказал?
– Не знаю.
Он задумался, понимая, что не может провести несколько дней взаперти с женщиной, которая смотрит на него сквозь пелену страха и недоверия. Настала пора большей откровенности. Сам не зная почему, Хок не сомневался, что Анджела правильно воспримет проявление им честности.
– Ты не доверяешь моим словам, потому что чувствуешь, что меня влечет к тебе? – поинтересовался он.
Глаза ее тревожно расширились, и она яростно затрясла головой.
– Но это не так?
– Именно так, – кивнул он, – и в этом нет ничего странного. Ты красивая женщина, Анджела. И очень сообразительная. Хотя сейчас, наверное, не лучшее время распространяться на эту тему. Достаточно сказать, что мой физический отклик на тебя очень силен и однозначен.
Глаза ее распахнулись еще шире.
– По-вашему, это должно меня успокоить? Признаюсь, что у вас ничего не получилось.
Хок с трудом сдержал невольный смешок и продолжал смотреть ей прямо в глаза. Она стиснула маленькие тонкие руки в коленях, он накрыл их своей большой ладонью. Не потому, что хотел предупредить ее сопротивление, а потому, что надеялся через прикосновение дать ей почувствовать свою искренность. Легкая дрожь передалась от ее рук ему. Нежное их тепло было удивительно приятным.
Хок облегченно вздохнул, когда она не стала отнимать руки и отталкивать его. Значит, самообладание и контроль над собой вернулись к ней, что было столь важно в сложившейся ситуации.
– Можешь мне поверить, что еще ни одну женщину мне не приходилось брать силой, – медленно продолжал он. – И хотя я нахожу тебя невероятно привлекательной и волнующей, хотя я хочу тебя и с трудом сдерживаюсь, когда ты рядом, я никогда не стану принуждать тебя к близости против воли.
Анджела покраснела и выглядела ошеломленной.
– Это невозможно, – пролепетала она.
– Что невозможно? Ты боишься, что я не смогу держать свое желание под контролем? – Он пожал плечами. – Да, это трудно. Но возможно.
– Я не то имела в виду, – совершенно растерявшись, пробормотала она. – Вы же меня едва знаете.
– Мне не надо знать тебя, чтобы хотеть. Мы же говорим о физическом влечении, Ангел. Для него не требуется эмоциональной привязанности, которую дает долгое знакомство.
Хок знал, что понимает ее лучше, чем она думает и в чем готова себе признаться. Но еще он знал, что, если и скажет об этом вслух, убедительно это не прозвучит. Сообщить Анджеле, что именно ее мужество, женственность, находчивость и привлекательная внешность – все вместе – составляли сочетание, так будоражащее все его чувства, было бы непростительно с его стороны. Ему не следовало в данных условиях усложнять отношения между ними.
Когда она не откликнулась сразу, он заметил:
– Анджела, я понимаю, что ты совершенно сбита с толку. Сначала ты беспокоишься, что я тебя изнасилую, а теперь удивляешься, как это я признаюсь честно, что хочу тебя. Скажи, что ты предпочитаешь?
Она раздраженно поглядела на него.
– Я предпочитаю душ. Отодвинься.
Сделав безучастное лицо, чтобы не показать охватившее его удовлетворение от этой маленькой победы, он отошел к стулу, на котором лежала сваленная грудой одежда, принесенная им из дома Сэмми.
– Я повешу все это в шкаф. Может быть, ты подберешь здесь что-нибудь себе по вкусу, если завтра решишь переодеться.
– Сэмми что, держит запасы одежды для всех своих нежданных гостей? – с сарказмом спросила Анджела.
– Полагаю, что он настолько дальновидный и осторожный человек, что готов к самым невероятным жизненным ситуациям.
– Вы явно брали у него уроки, – произнесла Анджела, явно вкладывая в эту похвалу иронию.
