причиненное ей зло. Несмотря на физическое влечение, она не должна думать о том, хороший он или плохой. Ей это должно быть безразлично хотя бы до тех пор, пока она не окажется на свободе.
А вот что было важно, так это необходимость держаться от него подальше. Она не вписывалась в эту обстановку, ей были абсолютно чужды люди вроде Хока, Сэмми и его охранников. Она была частью обычного, безопасного мира. Возможно, подумала она, утром ей представится новая возможность побега. А если этого не произойдет, она превратит жизнь Хока в такой ад, что он сам постарается избавиться от нее. Приняв решение, Анджела открыла слив и задумчиво смотрела на убегавшую в воронку воду.
Выбравшись из ванны на коврик, она даже покачнулась, настолько расслабило ее долгое пребывание в горячей воде, вытащила скалывающую волосы шпильку и тряхнула головой, распуская их по плечам. Взгляд ее упал на бритву, и она усмехнулась: ей пришла в голову идея, как можно насолить Хоку. Став на колени перед туалетным столиком, Анджела стала водить тонким лезвием по деревянной планке. Достигнув удовлетворительного результата, она ополоснула бритву под краном и положила на стеклянную полочку.
С бутылочкой шампуня и губкой она шагнула в роскошную душевую кабинку и закрыла за собой стеклянную дверь. Не желая быстро истратить всю горячую воду, она долго стояла под тугими струями, стараясь выкинуть все мысли из головы.
Прошла, казалось, целая вечность прежде, чем вода начала заметно холодеть. Тогда Анджела заторопилась, чтобы вода не остыла совсем. Не надо, чтобы Хок почувствовал это слишком рано. Пусть как следует расслабится, намылится и лишь потом поймет, что у него возникла проблема.
Замотав мокрые волосы полотенцем, она натянула розовую ночную рубашку, которая пришлась ей впору, накинула один из махровых халатов, висевших на двери ванной, собрала с полу грязную одежду и уже собралась выйти, когда вспомнила о белье на сушилке. Трусики, лифчик и гольфы были еще сырыми, но она все равно сняла их, чтобы они не попали на глаза Хоку.
Одно дело делить с мужчиной постель, другое – развешивать у него под носом нижнее белье.
Еще несколько секунд понадобилось ей, чтобы разыскать и добавить к своей ноше фен и щетку, после чего она освободила путь для Хока.
Было почти двенадцать ночи, когда Хок натянул через голову футболку, заправил ее в чистые джинсы, предоставленные Сэмми наряду со всем остальным, и появился в спальне. Анджелу он обнаружил на подоконнике. Она сидела, подтянув колени к груди с синей фарфоровой кружкой в ладонях. Ее густые волосы мягко рассыпались по плечам, завивающиеся их кончики доходили до лопаток. Из-под белого халата виднелись лишь пальцы ног, и то самые кончики.
Видно было, что ей тепло и уютно, а вид у нее – по вполне понятной Хоку причине – был весьма самодовольный.
Он остановился в дверях, чтобы дать ей хорошенько полюбоваться на неровный алый порез вдоль челюсти, след попытки сбрить двухдневную щетину. На секунду какая-то тень мелькнула в ее взгляде. Хок не понял, то ли это было сожаление, то ли глубокое удовлетворение. Ему было, в общем-то, безразлично, хотя такие мелкие гадости приводят иногда к крайне неприятным последствиям. Если она попробует выкинуть нечто подобное с кем-нибудь менее… терпимым, ответная реакция может оказаться весьма резкой.
А пока… его больше расстроила горячая вода – точнее ее отсутствие, чем затупленная бритва. Хок винил себя за то, что не проверил бритвенное лезвие сразу. Он ведь уже имел представление о характере Анджелы: храбрая, сообразительная и довольно упрямая.
Так что тут виноват прежде всего он сам.
– Хорошо помылся? – вежливо спросила Анджела.
Хок так удивился, что она заговорила с ним по собственной инициативе, что решил зачислить холодный душ тоже в список собственных ошибок. Ведь он обратил внимание на то, что она провела в ванной слишком много времени. Он должен был заподозрить неладное.
Сунув руки в карманы джинсов, он дружелюбно кивнул:
– Да, спасибо. Пьешь кофе?
– Шоколад. – Она прищурила глаза, и голос ее почему-то звучал тихо и неуверенно. – Я не пью кофе на ночь.
Это было произнесено так, словно она не знала, что в шоколаде тоже полно кофеина. Хок просто кивнул в ответ и прошел на кухню, где нашел банку «кофе без кофеина». Он включил электрический чайник и осмотрел холодильник и шкафчики в поисках еды. Решив ограничиться хлебом с сыром, он поинтересовался у Анджелы, не хочет ли она поужинать.
– Может быть, попозже, – отозвалась она, предоставив ему догадываться, до которого часа собиралась не спать.
Хотя Хок проспал почти весь день, ему хотелось бы снова войти в обычный ритм жизни. Завтра ему понадобится ясная голова, и для этого необходимо было как следует отдохнуть. Шесть часов спокойного сна были бы очень кстати.
Он отрезал несколько кусков сыра и хлеба, положил их на тарелку, а остальное убрал. Затем залил кипятком кофе и долго мешал, чтобы все растворилось.
– Надеюсь, ты не будешь возражать, – сказал он, – мне хотелось бы не позже, чем через час, лечь в постель.
– А если буду возражать? – Она следила взглядом, как Хок появился из кухни, захватив с собой кружку и тарелку, поставил их на столик перед диваном и уселся.
Прожевывая еду, он тщательно обдумал свой ответ.
– Чем скорее мы перейдем на нормальный режим дня, тем лучше справимся с тем, что нам предстоит.
Хок замолчал, ожидая возражений или новых колкостей, но в ответ неожиданно раздался смех, мелодичный и необыкновенно чувственный.
Он едва не подавился хлебом.
– Не знаю, в каком мире ты живешь, Хок, но у меня нет никакого режима дня. Два или три месяца подряд я работаю по шестнадцать часов в сутки, выкладываюсь полностью, пока длится конференция или какой-нибудь очередной съезд. Затем наступает пауза, и я отдыхаю до следующей конференции. Так что я сплю и ем беспорядочно. Это мой режим.
– Прошлой ночью ты сказала, что занимаешься организацией всяких мероприятий. И что работаешь самостоятельно. – Хок кончил есть и откинулся на подушки дивана. – Сейчас ты прервала свою работу или находилась в простое?
– Зачем тебе знать? – удивилась Анджела, не сразу сообразив, куда он клонит.
– Потому что если тебя где-то ждут, кто-то рано или поздно начнет тебя разыскивать, – честно признался Хок, – или задавать ненужные вопросы.
Анджела заколебалась, явно решая, что ей выгоднее ответить, и он прервал ее размышления до того, как она приняла решение.
– Почему бы мне не облегчить тебе задачу и не рассказывать то, что я знаю прежде, чем ты ответишь на мой вопрос?
Она небрежно пожала плечами, но эта беспечная поза сменилась напряженной после первых же его слов.
– Твоя секретарша ближайшие две недели не ждет тебя в офисе… Домовладелец будет получать твою почту, не удивляясь твоему отсутствию, думая, что ты в очередной деловой поездке…
– Откуда… – начала было Анджела, но тут же смолкла, потому что он продолжал:
– В багажнике твоего серебристого «Мерседеса» лежит портативный компьютер, там же гора пакетов с полуфабрикатами, на пассажирском сиденье коробка с шоколадом «Годива». В бумажнике у тебя кредитные карточки всех крупных универсальных магазинов, до конца действия водительских прав осталось полгода. Да, еще у тебя есть оформленная по всем правилам донорская карточка, по которой все свое тело, кроме глаз, ты завещаешь науке. – Хок с любопытством заглянул ей в лицо. – Кстати, почему кроме глаз?
Недоумение в глазах Анджелы сменилось смущением.
– Это из-за фильма ужасов, который я смотрела много лет назад. А откуда ты все это знаешь обо мне? – спросила она.
