– А теперь?
– Теперь я понимаю, что пыталась оценивать свою реакцию по обычным меркам, а они здесь неприменимы. С самого начала в этой истории не было ничего нормального и обычного, – на лице ее растерянность сменилась улыбкой. Она обвила руками его шею и теснее прильнула к нему. – У меня недостаточно опыта, чтобы понимать отклик своего тела, – смущенно призналась Анджела, – но не сомневаюсь, что не испытывала бы к тебе таких чувств, как сейчас, если бы ты мне не нравился. Независимо от обстоятельств.
Она сморщила носик и серьезно посмотрела ему в лицо.
– Я непонятно говорю?
– Да нет, понятно. – Хок склонил голову набок. – Ты что, пытаешься оправдаться в том, что тебе нравится сидеть у меня на коленях?
– Нет, – смущенно улыбнулась она. – Я пытаюсь внушить тебе, что если ты вернулся к Сэмми с мыслью о том, что не стоит терять привлекательную партнершу для сексуальных утех, то тебя ждет разочарование. Мой опыт в этой области ограничивается парочкой ничем не примечательных романов, когда я только начинала работать. А потом какое-то время я жила с другом. Его звали Фрэнк, и весь его сексуальный репертуар сводился к одной позиции, а предложения как-то ее разнообразить он считал оскорблением своего мужского достоинства.
Хок не очень понял, как добрались они до разговора о ее сексуальном опыте, но останавливать ее не стал. Тот факт, что в ее жизни был всего один сколько-нибудь постоянный любовник, к тому же неумелый, скорее успокоил, чем разочаровал его.
А вот демонстрация Анджеле того, что заниматься любовью – это прекрасно, должна была подождать по крайней мере до того, как он покончит со своим делом в Сан-Рафаэле. До тех пор им придется довольствоваться разговорами… ну и, возможно, поцелуями. Хок понимал, что требуется время для того, чтобы они лучше узнали друг друга. Он не собирался оказывать на нее давление.
Ему хотелось, чтобы, когда они целовались, в ее взгляде было желание, а не сомнение.
– Меня удивляет, что ты продолжала с ним жить, – заметил Хок.
– Это он продолжал жить со мной. К тому времени, как я разобралась, что с ним скучно не только в постели, я была слишком загружена работой, и у меня не было ни времени, ни сил, чтобы убеждать его уйти. Когда же наконец он ушел, я, по-моему, не заметила бы этого, если бы он не забрал с собой кота, которого подарил мне на день рождения.
Она глубоко вздохнула и продолжила свою исповедь:
– Я бы не стала все это тебе рассказывать, Хок, но ты намекнул, что вернулся за мной не только из чувства ответственности. Так что с моей стороны было бы нечестно подавать тебе надежду на то, что смогу чем-нибудь удивить тебя в постели.
Хок сумел сохранить серьезный вид, хотя один Бог знает, как ему это удалось. Она так трогательно и простодушно излагала ему свои воображаемые недостатки… Он решил, что единственным подходящим ответом будет такая же искренность.
– У нас с тобой все будет замечательно, – просто сказал он, – когда мы с тобой дойдем до этого.
– Я же только что сказала тебе, что я не…
Хок приложил палец к ее губам, и она смолкла.
– Ты должна поверить мне, Ангел. Если бы у тебя было больше опыта, ты сразу поняла бы, что все у нас будет прекрасно, судя по тому, как мы реагируем друг на друга.
– Думаешь, у нас все будет хорошо?
– Очень хорошо.
Опущенные ресницы скрыли выражение ее глаз, но трепет, пробежавший по телу, показал, какое удовольствие доставили ей его слова. Чаще забилась жилка на шее, прерывистым стало дыхание. Отвердевшие соски проступили сквозь свитер, и легкий стон слетел с полуоткрывшихся губ, когда рука его скользнула с талии на изгиб бедра.
Ее руки крепче обняли его. Анджела подняла к нему лицо, так что губы их почти соприкоснулись.
– По-моему, ты говорил, что не собираешься поступать в соответствии со своими чувствами, – пробормотала она.
– Это было до того, как я понял, что у меня нет выбора, – вдруг севшим голосом прошептал он. – Когда утром я поцеловал тебя, когда твои губы затрепетали под моими, я понял, что все изменилось.
– Ты изменился?
– Нет, Ангел, – сказал Хок, склоняя голову еще ближе к ней. – Ты. Ты обнаружила, что тоже хочешь меня.
– Твоя самоуверенность потрясает.
Он замер и настороженно всмотрелся в нее. Только увидев, что в глазах ее прыгают смешинки, а губы подергиваются, сдерживая улыбку, Хок понял, что она дразнит его.
– Тогда что ты делаешь у меня на коленях? – поинтересовался он.
– Ты сам меня сюда посадил.
– Это верно. – Хок почувствовал, что тоже начинает улыбаться. – Но я не обвивал себе шею твоими руками. Это ты сделала по своей воле.
Она кивнула, соглашаясь.
– Я подумала, что ты хочешь меня поцеловать. Если б я знала, что ты собираешься заговорить меня до смерти, я бы не стала делать этого.
Анджела прекрасно понимала, что кривит душой, потому что она говорила больше, чем Хок. Но ей важно было высказать то, что было у нее на сердце, хоть и вышло все очень сумбурно.
Ее неудержимо влекло к Хоку, и это влечение не укладывалось ни в какую логику. Но ей и не хотелось обосновывать свои чувства, анализировать ощущения и предугадывать ожидающие ее последствия.
Влечение к Хоку просто присутствовало в ней, сильное и несомненное.
Анджела не успела сделать следующий вдох: его рот прильнул к ее губам, и сбылось их общее желание, наконец-то они поцеловались. Она целовала его, раздвигая губы, чтобы впустить его язык, инстинктивно понимая, что он хочет ее именно такой, страстной, пылкой, раскованной.
Подобные поцелуи она освоила еще в колледже, но никогда не получала от этого особого удовольствия. С Хоком все было иначе. Это было истинное наслаждение. Оно началось с губ, к которым прикоснулись его губы. Его язык порождал другие, более сильные чувства: он гладил ее язык, обвивался вокруг него, дразнил и заманивал… и Анджела последовала его примеру. Кончик ее языка ощупал ровные зубы Хока и проник глубже в его рот.
Раздался тихий стон. Она подумала, что застонал Хок, но с таким же успехом он мог вырваться из ее горла, потому что жар их поцелуя целиком охватил ее, разлился по всему ее телу… по груди… Особенно жгло соски, касавшиеся его груди, и то место между ногами, находившееся всего в нескольких дюймах от его руки, лежавшей у нее на бедре.
Хок вонзил язык в сладостную глубину ее рта, затем медленно вынул его и снова повторил это волнующее движение. И снова… пока не установил ровный настойчивый ритм. Анджела откликнулась движением бедер, которые под его ласковой направляющей рукой начали тереться об его возбужденную плоть в том же восхитительном ритме. Он просунул руку под ее свитер, мгновение задержался на шелковой рубашке, скользнул под нее… пока ладонь не обхватила ее грудь и твердый бархатистый сосок не оказался зажат между его пальцами.
Он не собирался заходить так далеко. Поцелуй, которого он ждал весь день… всю вечность… Какая разница? Но ее отклик был так пылок. Она вся ожила под его руками, так что он не смог устоять, чтобы не коснуться ее, насладиться ее жаром. Ее пышная грудь отяжелела в его ладони, и это ощущение заставило его подумать о том, достигла ли она того состояния, когда страсть целиком поглощает все существо. Он попробовал представить себе, как прореагирует Анджела, если он расстегнет ее джинсы и просунет пальцы под ее трусики.
Анджела застонала… а может, застонал Хок. Это было неважно, потому что ощущение было восхитительным, и он жаждал его продлить. Он передвинул руку с бедра ей на живот, затем еще ниже, накрыв холмик между ее ногами, раздвигая их, чтобы удобнее накрыть ладонью рвущийся оттуда жар. Снова прозвучал неясный стон, и Хок понял, что она силится что-то сказать и не может из-за того, что его
