фонтану, а там остановилась, уныло перебирая в уме возможные действия, которые последуют с их стороны. Некоторое время они препирались меж собой, затем один из стражников подошел ко мне.
— Я отведу вас к Ретке, — сказал он.
Я не поверила ему и даже не пошевельнулась.
— Идемте же, — проговорил он. — Но вам не миновать тюрьмы, если вы обманули нас.
Я отправилась вместе с ним, а двое других с факелом остались у фонтана.
Я вконец одеревенела от усталости и едва волочила ноги. Меня не покидал страх: как можно кому-то или чему-то верить? Вдобавок в припадке отчаяния я назвала единственное имя, пользующееся, как я знала, почтением среди этих людей, но где гарантия, что Ретка меня помнит? А если и помнит, наверняка придет в ярость из-за моего вранья.
Апартаменты Ретки находились в башне здания суда. И в Эбондисе хорошо знали его окна. Пока мы пересекали широкую мостовую, стражник глянул наверх.
— Вам повезло, он засиделся за работой.
Позади остался внутренний двор. Опять какие-то люди в форме, вестибюль; мраморная с прожилками лестница тянулась все выше и выше, и только сила воли помогала мне переставлять ноги и тащить саквояж.
Другой охранник повел меня по коридору. Мы подошли к двустворчатым дверям черного дерева, и он громко постучал. Я попыталась отдышаться за время долгого ожидания, затем одна из створок приоткрылась, и к нам выглянул лакей.
— Что еще, в такое-то время? Известия от губернатора?
— Нет. Она утверждает, будто явилась со срочным сообщением.
Лакей оглядел меня с головы до ног. Он вышел к нам в халате, держа в руке шандал.
— Вы, вероятно, шутите, — сказал он.
Охранник стоял на своем:
— Чем отсылать просительницу прочь, а потом слушать нарекания, если она сказала правду… — Он прокашлялся. — Не впервые дама является с визитом к Зуласу Ретке в поздний час. Послания и прежде приносили иной раз после полуночи.
— Ладно, — сказал лакей. — Вы обыскали эту женщину?
— Не смейте и пальцем ко мне притрагиваться, — услышала я собственный голос.
И тут по гулким покоям за дверью разнеслось бронзовое эхо:
— Провались вы в пасть ада, что тут у вас творится?
Оба тут же вытянулись по стойке «смирно». Лакей обернулся и крикнул:
— Пришла девушка, сэр…
— И принесла послание, — отозвался голос. — Я слышал, как вы тут ломали комедию. Впустите же ее.
Лакей поманил меня за собой, охранник отошел в сторону. Отражение заскользило по гладкому полу у меня под ногами, а впереди меня и подо мной заколыхалось пламя свечей, и я увидела вход в большую зеленую гостиную с яркими кроваво-красными шторами.. а на их фоне самого Ретку. Такой большой, высокий, такой неотесанный при всем своем великолепии — в этом красноватом свете казалось, будто он отлит из тусклого золота, — я собралась с силами, готовясь к очной ставке, надеясь как-нибудь умилостивить его, если на то имеется хоть тень возможности.
— Ах да, Дара, — сказал он. И бросил лакею: — Все в порядке. Можете снова ложиться спать.
В следующее мгновение дверь закрылась, и я осталась с глазу на глаз с Реткой.
— Дара… — только и удалось мне произнести, — нет, я не…
— Не Дара. Ну, разумеется, Арадия Завион, вы не Дара. Но разве вам не кажется, что лучше им думать, будто я принимаю у себя кого-то другого, ведь этот ночной визит выходит за рамки общепринятых правил?
Я думала лишь о том, что он вроде бы не сердится, что мне необходимо опустить на пол этот несчастный маленький саквояж, пока я не переломилась под его тяжестью Ставя свою ношу, я бросила взгляд на руку и заметила, что на ней больше нет кольца.
Саквояж упал. А я лишь с трудом сдержалась и не закричала. Эта последняя капля, непереносимо жуткая, повергла меня в полное отчаяние и выбила землю из-под ног.
Ретка поднес к моим губам чашу с вином и велел попить, я послушно отхлебнула.
— Мое кольцо… наверное, это случилось, когда я мыла руки у фонтана… холодная вода.. видимо, оно соскользнуло с пальца, — забормотала я. — Вот уже несколько недель, как оно стало велико мне, не знаю, почему..
Вероятно, я повернулась, как будто решила тут же кинуться обратно и заняться поисками там, во тьме Но Ретка усадил меня в кресло и спросил:
— И кто же всему виной?
Вопрос привел меня в чувство. Он был необычен, или так мне показалось.
— Никто, а может, я сама.
— Значит, это не из-за Завиона.
Зрение немного прояснилось, и я увидела, что Ретка стоит у письменного стола. Там лежали бумаги и огромная книга, из которой торчало несколько закладок, стояла лампа, перья в подставках и серебряная фляга для вина. Все эти вещи я восприняла как часть Ретки.
— Видите ли, — проговорила я, — никто не захотел помочь мне. Все меня принимали за… за проститутку, потому что я оказалась одна на улице. В панике я не сумела придумать ничего иного, как назвать ваше имя. Простите меня, пожалуйста.
— Рад, что мое имя для чего-то пригодилось, — ответил он. — А почему вы бродили там в одиночестве?
— Я приехала в город, чтобы разыскать Фенсера Все произошло неожиданно. Он ни о чем не знал. Мне не удалось найти улицу, на которой он живет. Дурацкая история. — Вино вернуло мне равновесие или дало возможность увидеть случившееся под другим углом. Я попыталась вести себя как ни в чем не бывало и даже принять беспечный вид. Мне захотелось ускользнуть от Ретки, хотя деваться было некуда. От него исходила невероятная мощь, она то порождала новые предметы в комнате, то пожирала прежние. Как только хватило у меня смелости…
И спокойно зазвучал тот голос:
— А отчего же вы столь поспешно отправились в Эбондис, когда вас никто не ждал, не зная даже точного названия улицы?
Я не собиралась рассказывать Фенсеру о случившемся. Я хотела обрушиться на него с горькими сетованиями по поводу одиночества, сослаться на тревогу, ничего не уточняя.
— Там, где я живу, произошел неприятный случай. Один человек попытался насильно овладеть мной.
— Поскольку вы живете там одна, а ваш муж находится здесь.
— Да, поэтому.
— Кто?
Ну что мне стоило сказать, какой-то рыбак из Ступеней или поселившийся в нашем доме греховодник? Но слова выскользнули у меня изо рта, как будто не могли не прозвучать.
— Человек по имени Фирью.
— Ах, ну да, Фирью.
Я опомнилась слишком поздно и подумала, что теперь Ретка, наверное, очень рассердится. Он стоял, глядя в лежавшую на столе книгу, как будто читал в ней нечто важное.
Я разволновалась, снова вскочила с кресла и опять уставилась на палец, на котором уже не было кольца. Сплетенные друг с другом медные дельфины наверняка лежат в сточном желобе фонтана, они попадутся на глаза какой-нибудь девушке, и она возьмет их себе.
— Ценное было кольцо? — внезапно спросил Ретка. Казалось, он читает не книгу, а мои мысли. К чему таиться от него?
— Вовсе нет… но это мое обручальное кольцо. Я не захотела другого. Колечко из тех, что носят рыбачки, мы купили его в Тули… Эта потеря наверняка дурное предзнаменование. — Я улыбнулась, и лицо
