родители, должно быть, в шоке». Но такое...
– Боже правый, если бы у меня были такие бедра, я бы ни за что не стала выставлять их напоказ.
– А вы видели ее грудь? Похоже, она силиконовая.
– Да еще и хирург попался плохой.
Плохой хирург? Силиконовая грудь? Она настоящая!
– А волосы?
Замечательно, добрались до волос.
– Висят, будто она только что встала с постели и не потрудилась причесаться.
– Представьте Фреди Уайер, которая выглядит не великолепно!
Все рассмеялись.
– Что, если она придет на собрание? Что мы скажем?
– Да как она посмеет здесь показаться после скандала на выставке?
– Говорят, она не выходит из дому с тех пор, как это случилось.
– Если она придет, мы ни слова не скажем ей в лицо. Я скорее умру, чем задену ее чувства.
Ненадолго установилась тишина, за которой снова последовал взрыв издевательского хохота.
Мое сердце гулко стукнуло. Превозмогая желание убежать, я вошла в комнату:
– Добрый день!
Члены комитета обернулись и онемели при моем появлении. Однако Пилар достаточно быстро обрела дар речи:
– Ну и ну, посмотрите, кто пришел.
Я улыбнулась и вошла с высоко поднятой головой:
– Ну, разве вы все не прелесть?
Гвен Хэнсен и Элизабет Мортимер вспыхнули. Пилар не покраснела. Джуди, Ниса, Синтия и Энналайз молча смотрели на меня.
Я села за стол, положила ногу на ногу и достала свой именной блокнот.
– Да, так о чем вы говорили? – вопросительно начала я.
Дамы неловко подвинулись. Пилар вытащила свой блокнот и открыла его.
– Никто так и не предложил хорошую идею для нашего нового проекта, – сказала она, – так что, я думаю, нам нужно серьезно рассмотреть мою идею «Маленьких звезд».
И она стала распространяться о своем детище. Собрание было ужасно скучным, но я улыбалась и даже делала заметки, как прилежная ученица. В середине хвастливого повествования Пилар о том, как ей пришла столь блестящая мысль, Синтия наклонилась вперед и выпалила:
– Я хочу узнать, так ли Сойер Джексон великолепен, как он выглядит.
Повисло тяжелое молчание. Пилар разинула рот.
– Да, расскажи нам, – добавила Элизабет. – На фото в газете он просто невероятно красив!
После чего девушки стали забрасывать меня вопросами, как мячами на моем великолепном, хотя в настоящее время и забытом теннисном корте.
– Какого он роста? На фото он выглядит высоким.
– А мускулатура? Наверное, у него восхитительные мускулы.
– Да, и в то же время не такие отвратительные, как у культуристов.
Мне осталось лишь смириться.
Пилар завизжала и затрясла головой, как собака, стряхивающая воду:
– Вы что! Она позировала обнаженной!
В воздухе повисла тишина, и все взоры обратились к Пилар.
– Строго говоря, дорогая, – сказала я своим самым светским тоном, – я не была полностью обнажена.
Взволнованная Гвен подалась вперед:
– Верно, Пилар. И посмотри на все эти картины в музее. Везде обнаженная натура.
Защитница в лице Гвен. Кто бы мог подумать! Глаза Пилар гневно вспыхнули.
– Мы не обсуждаем... – казалось, Пилар вот-вот задохнется, – классическое искусство! Мы говорим о женщине, сидящей здесь, среди нас, которая позировала художнику.
Но я видела, что остальные по-прежнему были на моей стороне.
– Почти голая, – добавила Пилар, – и я не сомневаюсь, что она не долго оставалась в этой рубашке. А она замужем!
