банк, чтобы увидеть его лично.
Вновь последовала пауза, потом наконец Нед взял трубку:
– Фреди! Как поживаешь?
– Прекрасно, Нед.
Мы обменялись любезностями, будто все и в самом деле было прекрасно. Когда наконец все новости иссякли, он спросил:
– Что я могу для тебя сделать?
– Нед, я хочу заблокировать Гордону доступ к моим счетам. На время, конечно, это просто мера предосторожности. Но думаю, что меры принять стоит. Он опять отправился на поиски приключений в дальние страны, и я ужасно беспокоюсь, что у него могут украсть документы, и бог знает что еще... – Я понятия не имела, есть ли в этом хоть какой-то смысл, но надеялась, что этого достаточно, чтобы заморочить банкиру голову.
Казалось, Нед на другом конце провода мучительно подбирает слова.
– Фреди, – наконец выдавил он, и голос его мне не понравился. – Я не знаю, как сказать, но у тебя больше нет счетов в нашем банке. Я думал, ты в курсе.
– Что ты имеешь в виду?
– Гордон перевел отсюда все ваши деньги почти месяц назад. Ты сама подписала бумаги.
– Я ничего подобного не подписывала!
Он прикрыл трубку рукой, но все равно было слышно, как он распорядился:
– Абигейл, принесите папку Уайеров.
– Нед, что происходит?
– Тебе надо спросить об этом Гордона. Ты дала ему полномочия...
К ужасу моего отца. И что еще более ужасно, перед моими глазами вдруг встала картина: Гордон подходит и кладет передо мной, на мой стол эпохи королевы Анны, стопку бумаг. Обычно он коротко пояснял, что представляет собой каждая из них, и я подписывала не читая. Так было проще. Мне было некогда – я занималась благотворительностью в Лиге.
– Фреди, все твои счета закрыты. Я не знаю, что еще сказать тебе.
У меня горело лицо, потому что в глубине души я понимала, что он говорит правду. Мои деньги можно считать без вести пропавшими.
Я положила трубку, понимая, что, пока я пребывала в блаженном неведении, муж мог украсть у меня все до последнего цента. Теперь о сохранении брака не могло быть и речи. Я могу смириться с ложью. Закрыть глаза на измену. Но я никому не позволю обокрасть меня и уйти безнаказанным.
Пока я набирала номер нашего юриста Джима Бутона, сердце выпрыгивало у меня из груди.
– О, миссис Уайер, здравствуйте, – приветствовала меня секретарша. – Сейчас я вас соединю.
Через минуту девушка произнесла:
– Простите. Оказывается, он только что вышел, а я не заметила.
Ладони у меня вспотели. Не желая сдаваться, я перезвонила.
– О, миссис Уайер, я же сказала, что мистера Бутона нет.
Я перезванивала и перезванивала, и наконец секретарша поняла, что я не оставлю ее в покое. Тон ее изменился – стал надменным.
– Пожалуйста, подождите, миссис Уайер. Я пойду посмотрю, на месте ли он.
Казалось, прошла целая вечность. Наконец раздался щелчок, и я услышала полный оптимизма голос Джима Бутона, как будто он не избегал разговора со мной в течение двух часов:
– Фреди! Как поживаешь?
– Я развожусь с Гордоном, и мне нужно, чтобы ты подготовил все необходимые документы, чтобы провернуть это побыстрее.
Я услышала, как заскрипел его стул, когда он со вздохом откинулся на спинку:
– Что ж. Черт, жаль, что до этого дошло.
Когда я поняла, что он нисколько не удивлен, как будто был в курсе наших дел, мне стало плохо.
– Фреди, мне бы хотелось помочь тебе, но... – Стул скрипнул еще раз.
– Что «но», Джим? – Снежная Королева была на высоте.
Он снова нервно вздохнул, затем сказал:
– Послушай, ты знаешь, что мы с Гордоном вместе учились в университете и потом в адвокатуре вместе проходили стажировку. При всем своем желании, Фреди, я не могу представлять твои интересы. Моя фирма уже является представителем Гордона во всех его делах. Возникнет конфликт интересов. Ну, ты понимаешь.
Если честно, я ничего не понимала, хотя это непонимание никак не касалось конфликта интересов. В эту самую секунду я осознала, что почти у каждого юриста в городе были те или иные дела с Гордоном (и, скорее всего, тогда, когда он вел мои дела) или с кем-нибудь из его семьи. Все это усугублялось тем обстоятельством, что папаша Уайер когда-то был судьей.
