гарнизону разрешили выйти, и город покорился… Когда Жанна вступила в Труа, к ней явился один монах, по имени Ричард, которому население поручило допросить ее. Этот брат был известным доминиканским проповедником, недавно вернувшимся из путешествия в Иерусалим; в апреле он своим красноречием произвел сильное впечатление в Париже. Жанна приобрела такое безграничное влияние на этого монаха, что он посвятил себя служению ей и следовал за ней во всех ее походах, употребляя все свое красноречие на то, чтобы уничтожать в людях не грехи, а неверность Карлу.
Поход на Реймс был рядом последовательных триумфальных этапов. Шалон на Марне изъявил покорность и принес присягу на верность. Из Сесо гарнизон бежал, а население с восторгом приняло своего короля, герцоги Лотарингии и Бара присоединились к нему с сильными отрядами. В Реймсе от имени герцога Бургундского начальствовал сеньор Савёз, один из самых храбрых рыцарей своего времени; но слух о чудесах Девственницы дошел до горожан. Они покорились Карлу, и Савёз бежал. Карл вступил в город 16 июля. В воскресенье 17 июля он был коронован королем Франции. Во время церемонии Жанна стояла около алтаря, держа в руках свое знамя.
Немногим более чем за три месяца Жанна сделала королем человека, готовившегося бежать из Шинона. В несколько дней Бовэ, Санлис, Ланс, Суассон, Шато-Тьерри, Прованс, Компьен и другие места признали Карла королем и приняли королевские гарнизоны. Крестьяне благодарили Бога, что наконец-то наступает мир. В составленном в это время молебствии имеется молитва, в которой говорится, что Бог освободил Францию рукой Девственницы. Один бургундский летописец передает, что все французские солдаты видели в ней Божьего посла, чтобы изгнать англичан.
Карл выразил Жанне признательность щедрыми дарами. На другой день после коронования Карл по просьбе ее освободил от всяких налогов Домреми и Грё, и этой милостью они пользовались до самой революции 1789 г.; в декабре 1429 г. он возвел в дворянское достоинство семью д'Арк и ее потомство, дав ей герб — две лилии, пересеченные мечом на лазурном фоне, и предоставил потомкам право именоваться Дю Лис.
По всей Европе не только государственные и военные люди с удивлением следили за странными превратностями войны, но и ученые и богословы разделились во взглядах, была ли Жанна орудием сил небесных или адских духов. В Англии, разумеется, все единогласно приписывали победы «колдуньи» страху, который внушала она, а не силе ее оружия.
Дошло несколько сочинений, приписываемых канцлеру Парижского университета Герсону, о том, была ли Жанна женщиной или призраком, следует ли смотреть на ее действия, как на божественные или как на призрачные, происходят ли эти действия от добрых духов или от злых. В течение нескольких недель, следовавших за коронацией, Жанна была в апогее своей славы. Беспрерывный ряд успехов показал, что она действительно была послана Богом. Она спасла государство. Во время своих неудач под Парижем и Шаритэ Жанна естественно должна была придти к убеждению, что попытки эти не удались, потому что они были предприняты против воли голосов. Смены успеха и поражения показывают, что либо французы утратили первый пыл своего энтузиазма, либо англичане, освободившись от панического страха, решились сломить адские силы. Бедфорду удалось выставить внушительную армию при помощи кардинала Бофора, уступившего ему четыре тысячи крестоносцев, набранных в Англии против гуситов. Англичане загородили дорогу к Парижу; три раза обе армии, почти равные по численности, сталкивались лицом к лицу, но Бедфорд умел каждый раз ловко выбирать укрепленную позицию, на которую Карл не осмеливался напасть. В конце августа Бедфорд, опасаясь вторжения в Нормандию, отправился в эту провинцию, оставив открытой дорогу к Парижу. Карл прошел до С.-Дени, который взял без всякого сопротивления 25 августа. 7 сентября сделана была попытка захватить врасплох Париж при помощи друзей, находившихся в нем; так как эта попытка не имела успеха, то 8 сентября атаковали всеми силами ворота С.-Онорэ; после пяти или шести часов ожесточенной битвы осаждающие были отброшены, потеряв пятьсот человек убитыми и тысячу ранеными. Как всегда, Жанна сражалась в первом ряду, пока не упала, раненная в ногу стрелой; рядом с ней был убит ее знаменосец. В С.-Пьер-ле-Мустье былой энтузиазм придал волонтерам силу, и они пошли на приступ так легко, как будто взбирались по лестнице; но это было лишь первым актом осады Шаритэ, кончившейся полной неудачей.
В начале весны 1430 г. герцог Бургундский пришел на помощь своим английским союзникам, подняв сильную армию, чтобы взять обратно Компьен. Деятельность Жанны не ослабевала. Во время Пасхальной недели в середине апреля она находилась возле Мелена, где голоса возвестили ей, что она будет взята в плен до Иванова дня. В конце месяца она напала на бургундцев во время их похода при Пон-л'Эвеке, но потерпела поражение. Около 1 мая Компьен был обложен. Эта осада должна была стать решительным событием всей кампании; поэтому Жанна поспешила на выручку. 5 мая, до рассвета, ей удалось войти в город с подкреплением. Было решено сделать после полудня того же числа вылазку под командованием Жанны. Она напала на лагерь знаменитого рыцаря де-ла-Туазон д'Ор, Болдона де Нуаелль, который, несмотря на неожиданность нападения, оказал мужественное сопротивление. С соседних линий пришли на помощь Болдону другие войска, и исход битвы некоторое время был неопределенным. Отряд в тысячу англичан, остановившийся на пути к Парижу, чтобы помочь Филиппу Бургундскому, бросился между французами и городом в тыл отряду Жанны. Девственница отступила и старалась вывести своих людей невредимыми; но прикрывая отступление, она не могла захватить обратно укреплений и была взята в плен Батардом Вандомским, офицером Иоанна Люксембургского, графом де Линь. Велика была радость в английском лагере, когда узнали, что страшная Девственница попала в плен. Пленение Жанны казалось более ценным, чем подкрепление в пятьсот вооруженных людей, так как не было ни одного офицера, ни одного военачальника, который внушал бы такой страх, как она. В Мариньи сам герцог Бургундский навестил Девственницу. Тотчас же поднялся вопрос, кому должна принадлежать пленница. Как военнопленная, она принадлежала Иоанну Люксембургскому. Тем не менее англичанам было необходимо забрать в свои руки Жанну не только для того, чтобы помешать французам выкупить ее, но и для того, чтобы уничтожить ее колдовство, осудив ее духовным судом. Для этого подходящим орудием была инквизиция. Жанну англичане открыто считали колдуньей, поэтому она была подсудна инквизиции. Вследствие этого, через несколько дней после ее пленения, викарный инквизитор Франции Мартин Бильон официально потребовал освобождения пленницы, а Парижский университет написал герцогу Бургундскому два письма, советуя ему предать Жанну скорому суду и наказанию из боязни, чтобы врагам герцога не удалось освободить ее. Иоанн Люксембургский не имел желания выдать безвозмездно свою драгоценную добычу. Тогда прибегли к другому средству. Компьен, где Жанна была взята в плен, принадлежал к епархии Бовэ. Граф-епископ Бовэ Пьер Кошон, хотя был родом француз из Ремуа, являлся горячим сторонником англичан, а его жестокость возбудила против него позднее ненависть даже его партии. Он был изгнан со своей кафедры год тому назад, когда население принесло присягу на верность Карлу под влиянием успехов Жанны; поэтому он не питал расположения к Девственнице. Ему предложили потребовать к себе пленную, чтобы судить ее в силу епископской юрисдикции; но даже и он отступил перед этим позорным делом и отказался действовать, пока ему не будет доказано, что он обязан сделать это. Обещание епископии Лизьё, которая была дана ему впоследствии за его услуги, помогло убедить его. Между тем обратились к авторитету Парижского университета. 14 июля университет послал письма Иоанну Люксембургскому, напоминая ему, что он рыцарской присягой обязался защищать честь Бога, католическую веру и святую Церковь. По всей Франции распространялись слухи об идолопоклонстве Жанны, о ее заблуждениях, лжеучениях и бесчисленных дурных поступках. Инквизиция предъявила свои права на суд над пленницей, выдачи Жанны настойчиво требовал епископ Бовэ, также предъявивший на нее права; все прелаты-инквизиторы были судьями в вопросах веры, и все христиане, каково бы ни было их общественное положение, должны были повиноваться этим судьям. Заручившись такой поддержкой, Пьер Кошон выехал из Парижа в сопровождении нотариуса и представителя университета и 16 июля представил свое поручение герцогу Бургундскому, стоявшему лагерем под Компьеном; он также послал лично от себя повестки герцогу Иоанну Люксембургскому и Батарду Вандомскому, требуя от них выдачи Жанны, чтобы он мог судить ее по обвинение в колдовстве, идолопоклонничестве, в призывании демона и других преступлениях против веры. Он выражал готовность немедленно начать дело совместно с инквизитором и докторами богословия. Он предлагал, кроме того, выкуп в шесть тысяч и пенсию Батарду Вандомскому от двух- до трехсот ливров; если эта сумма будет найдена недостаточной, то она будет увеличена до десяти тысяч ливров, хотя Жанна и не была такой крупной особой, чтобы король имел право дать за нее столь большой выкуп; если князья потребуют того, то уплата будет обеспечена известными гарантиями. Герцог переслал эти письма Иоанну Люксембургскому,
