отскочил от икры Сузеба. Архан в смятении заметил, что от удара его знаменитый клинок согнулся.
Архан откатился еще дальше, опять чудом избежав удара, нацеленного ему в плечо. Лев был силен и быстр, как зверь, в честь которого его назвали, а дарованное богами могущество могло посоперничать с мощью ушебти. Из пальцев визиря вылетела единственная колдовская стрела и ударила воина в грудь. Сузеб болезненно замычал, но не замедлил шаг. У Архана почти не осталось сил.
— Ты не уйдешь от правосудия! — прорычал Лев. — Час расплаты настал!
Сузеб подскочил к визирю одним быстрым движением и опустил свой ужасный меч. И снова Архан попытался отразить удар, но его погнутый скимитар, лязгнув, сломался.
Бессмертный отбросил бесполезный клинок и поднял руку.
— Сдаюсь! — прокричал он, скользнув левой рукой за спину, к кинжалу, спрятанному за поясом. — Милосердия! Лев Ка-Сабара, Нагаш заплатит тебе любой выкуп!
Лицо Сузеба исказилось от ярости.
— Ты смеешь просить о милосердии, слуга Узурпатора? Если боги считают нужным пощадить тебя, пусть остановят мою руку!
Лев занес меч — и вдруг пошатнулся, как будто оружие внезапно потяжелело. Архан воспользовался этим. Его левая рука взметнулась вверх, послышался глухой стук.
Сузеб замер, открыв рот, и медленно опустил взгляд на рукоятку кинжала, торчавшую из его груди. Брошенный с нечеловеческой силой, острый как игла клинок глубоко вошел в его тело. Непобедимый воин сделал неверный шаг вперед, лицо его заострилось в бесплодной попытке вдохнуть, но кинжал пронзил сердце. Огромный меч выпал из руки Сузеба, и воин медленно опустился на колени.
Архан обнажил свои острые зубы в ухмылке, нарочито неторопливо встал на ноги и поднял меч Сузеба. Потом наклонился и прошептал Льву на ухо:
— Похоже, боги сказали свое слово.
Визирь опустил тяжелый клинок на шею Льва, и люди Сузеба в ужасе закричали.
Архан был слишком слаб, и ему потребовалось ударить дважды, чтобы отделить голову от тела.
Акмен-хотеп услышал крики отчаяния с левого фланга и понял, что битва проиграна. Послушницы Неру бежали, унося с собой верховную жрицу, когда увидели, что жуткие мертвецы приближаются. Ушебти царя спешились, обнажили мечи и окружили его, дожидаясь команды. Хашепра, верховный жрец Гехеба, подошел к Акмен-хотепу. Щеки жреца были залиты слезами, но голос звучал так же уверенно, как и всегда.
— Я велел четырем полкам копейщиков построиться и ждать твоего приказа, о великий, — сообщил он. — Что мы должны делать?
Царь-жрец почувствовал, что его, как щепку, выбросило в непроглядную тьму, что одно- единственное утро полностью разрушило самые основы мира, обездолив его.
— Спасайтесь, — онемевшими губами произнес он. — Вели сигнальщикам играть отступление. Нагаш победил.
Хашепра отпрянул, как будто Акмен-хотеп ударил его, и собрался протестовать, но даже жрец не мог отрицать, что надвигается катастрофа. Помолчав, он кивнул и пошел к сигнальщику.
Ушебти помог царю-жрецу взобраться на колесницу и, хлестнув коней, помчался к оазису. Мемнет уже исчез; очевидно, его унесли жрецы.
Из колесницы Акмен-хотеп заметил труп Сухета. Жрец Пхакта лежал на спине с выражением отчаяния на лице. Он перерезал себе горло.
Час спустя Архан, хромая, поднялся по склону холма к хозяйскому шатру. Последние уцелевшие воины Бронзового Войска с боем вырвались из тьмы и упали на колени в залитом солнечным светом оазисе. Мертвецы Нагаша остановились на границе света и тени, не в силах идти дальше. Визирь подумал, что на всей равнине осталось не больше сотни живых воинов Кхемри.
Почти дюжина существ с белой, как алебастр, кожей стояли снаружи у палатки хозяина. Они посмотрели на Архана с неприкрытой ненавистью, когда он прошествовал мимо них и вошел в палатку без доклада. Нагаш ждал внутри, окруженный свитой призраков. Царица и рабы прислуживали ему. Трое бессмертных стояли на коленях у ног хозяина и шумно прихлебывали из золотых кубков, которые удерживали трясущимися руками.
Архан учуял пьянящий аромат эликсира жизни, тоже упал на колени и пополз в пыли к ногам Нагаша. Призраки окружили его, трогая ледяными пальцами и завывая.
— Я принес новости о твоей победе, хозяин, — прохрипел Архан.
— Говори, — холодно отозвался Нагаш.
Архан облизал холодные губы. Жажда была невыносимой. Каждая жилка в его теле ссохлась и болела. С большим трудом он продолжил:
— Бронзовое Войско бежало. Конников Бхагара вынудили покинуть поле боя.
— А твоя кавалерия преследует их даже сейчас, — заметил Нагаш.
— Именно так, хозяин, именно так, — ответил визирь, поднимая глаза на царя. Царица стояла справа и чуть позади Нагаша. Архан старался не смотреть в ее неморгающие, полные муки глаза. — Бронзовое Войско в полном смятении, они бегут, спасая свои жизни, по торговой дороге в Ка-Сабар. По меньшей мере половина из них лежит мертвыми на равнине внизу. Если мы пустимся за ними, то уничтожим их полностью…
Царь покачал головой.
— Никакого преследования не будет, — объявил Нагаш. — Армия должна немедленно вернуться в Кхемри. Цари Разетры и Ливары тоже восстали против нас, их войска идут сюда через Долину Царей.
Архан растерялся и на мгновение забыл даже о своей жажде.
— А что насчет наших союзников в Кватаре? — спросил он.
— Я послал гонца к царю-жрецу Немухаребу, — ответил Нагаш. — Он выступил в поход, чтобы перекрыть западный край долины, и убежден, что сумеет повернуть мятежников назад.
Визирь всмотрелся в лицо хозяина.
— Но ты не уверен, — заметил он.
— Мы должны подавить этот мятеж, — сказал некромант. — Сегодняшняя битва — лишь первая из многих. Я предвижу долгую и тяжелую войну. Нужно собрать всех союзников и приготовиться к буре. — Темные глаза Нагаша сверкнули голодным блеском. — С Ка-Сабаром разберемся позже. Неехара будет лежать у наших ног, и великая империя Сеттры возродится!
— Что делать мне, хозяин?
— Сначала напейся. Потом пойдешь и остановишь своих конников. Мы отправляемся в Кхемри после заката.
Нагаш протянул вперед руку. Газид, голубоглазый раб, шаркая, вышел из темного угла, держа в морщинистых руках золотой кубок, до краев наполненный густой темно-красной жидкостью. Когда раб приблизился, руки Архана непроизвольно сжались в кулаки.
Он вырвал из рук безумного раба кубок и жадно вылил в себя его содержимое. Все мысли о войне и победе вылетели у него из головы.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Буря на востоке
Что-то двигалось за Вратами Рассвета.
Был почти полдень. Рак-амн-хотеп, первый названный этим именем царь-жрец Разетры, потер мозолистой рукой бритую голову и прищурился от бьющего в глаза солнца. Воздух в Долине Царей мерцал, дрожал и время от времени ярко вспыхивал на фоне пыльных меловых туч, поднятых армией союзников.
