тех, кто тебя окружает. Хотел, чтобы тебя любили, — презрительно фыркнул он, — а если царь хочет править, его должны бояться!
Некромант широко раскинул руки, жестом обведя весь зал.
— Никто в Неехаре не боится тебя, брат, и меньше всех — я.
— Святотатец! — вскричала Хапшур, потрясая посохом. — Ты оскорбляешь богов, ты предал свой жреческий сан! Настал час расплаты!
Тхутеп направил свой меч на Нагаша и произнес:
— Бежать некуда, брат. Городская стража уже окружила пирамиду, и нам известны все выходы из нее. Именем Птра, Великого Отца, ты и твои приспешники арестованы. Завтра утром, когда взойдет солнце, вы предстанете перед судом и ответите за все свои преступления на храмовой площади Кхемри. И слуги богов вынесут вам приговор.
Среди соратников Нагаша послышались стоны отчаяния, но некромант ощутил только прилив ледяной ярости.
— Так ты хочешь расплаты, брат? — спросил он. — Да будет так.
Он вскинул руку и прокричал длинное заклинание, выпустив целый поток обжигающих, раскаленных стрел, пролетевших над головами его сподвижников и разорвавших на части Хапшур. Верховная жрица испустила всего один отчаянный вопль, когда ее тело раздирали на мелкие кусочки колдовские зубы. Тхутепа и его телохранителей залило фонтаном крови и ошметками мяса.
— Уничтожить их! — приказал Нагаш.
После такой демонстрации силы его приспешники не колебались ни мгновения. Они вытащили мечи и кинжалы и со всех сторон устремились на телохранителей царя, но, несмотря на то что люди Нагаша значительно превосходили их числом, они не могли победить сияющих ушебти. Наделенные сверхчеловеческой быстротой и силой, не говоря уже о боевом искусстве, юные преданные встретили аристократов мощным ликующим криком, и началась страшная битва.
Несмотря на юность и относительную неопытность, ушебти поражали своим мастерством и свирепостью. Аристократы падали, как скошенная пшеница, прежде чем успевали нанести хоть один удар, бой мог закончиться в считаные мгновения.
Нагаш прошипел Заклинание Жатвы и выпил всю жизненную энергию своих павших сподвижников. Чувствуя, как в его жилах кипит сила их душ, он снова вскинул руки и начал выкрикивать одно заклинание за другим. Стрелы летели в темноту, в плотный круг телохранителей, и каждая находила свою цель, с легкостью пронзая доспехи преданных и разрывая плоть и мышцы под ними. Ушебти шатались под ударами, но продолжали сражаться, верные клятве, данной Птра.
Приспешники некроманта сделались более осторожными, сосредоточив усилия на раненых телохранителях. Один из ушебти пошатнулся, когда стрела Нагаша впилась ему в правую щеку. Воспользовавшись этим, один из аристократов метнулся вперед и погрузил меч в горло телохранителя. Преданный упал, но его меч успел взлететь вверх и разрубить напавшего пополам. Оба испустили дух одновременно.
Нагаш выпивал души умирающих и продолжал направлять в преданных потоки смертельной магии. Когда ушебти устремились вперед, пытаясь за спинами людей Нагаша защититься от его заклинаний, он распахнул у них под ногами ямы тьмы. Они бросились назад, на надежный пол, и тогда он метнул в них обжигающее черное пламя. Ушебти приходилось обороняться не только от Нагаша; Архан и несколько наиболее успешных в магии приспешников присоединились к нему. Они метали острые стрелы в осажденных ушебти, поражали их с неожиданных сторон и тем самым давали шанс своим соратникам. Тхутеп все это время не сходил с места, криками поддерживая своих телохранителей. Он несколько раз попытался присоединиться к битве, но преданные отталкивали его назад. Их отвагой и верностью оставалось только восхищаться, но один за другим они погибали. Через несколько минут после начала сражения последний ушебти упал, вонзив меч в грудь одного из людей Нагаша.
Оставшиеся в живых аристократы перебрались через тела своих погибших товарищей и, как шакалы, окружили царя. Тхутеп гневно взглянул на прихвостней некроманта и поднял меч. Поддавшись порыву, он опустил глаза на девушку, скорчившуюся у его ног, и быстро что-то пробормотал. Стремительная, как лань, она вскочила на ноги, кинулась в темноту позади Тхутепа и помчалась к свободе. Это был последний свободный поступок, совершенный Тхутепом. Нагаш произнес властное заклинание, опутавшее сознание Тхутепа. Царь замер на месте, его лицо застыло в ужасе — он понял, что Нагаш сковал его волю и навязал ему свою.
Прихвостни некроманта, увидев, как переменился царь, опустили мечи. Многие отходили, измученные, довольные тем, что сражение закончилось. Царя и его павших телохранителей окружали изуродованные окровавленные трупы. Больше половины людей Нагаша погибли. Выжившие считали, что им крупно повезло.
Нагаш спустился с возвышения, по-прежнему удерживая брата на месте с помощью своего колдовства и чудовищной воли. Он подошел к Тхутепу, и его холодные черты засветились торжеством. Некромант стоял перед Тхутепом, и глаза его пылали. Нарочито медленно он протянул руку и снял с брата царский венец. Тхутеп задрожал от бешенства, но он не мог заставить свои мускулы повиноваться. Некромант улыбнулся.
— Ну давай, — произнес он, — убей меня. Ты все еще держишь меч. Тебе нужно только желание, чтобы им воспользоваться. — Он неторопливо надел венец Сеттры себе на голову, протянул руку и взял Тхутепа за запястье. — Давай. Позволь тебе помочь.
Нагаш поднял руку Тхутепа с мечом и приставил кривой клинок хопеша к своему горлу.
— Вот. Всего-то и нужно слегка повернуть запястье, и вспорешь артерию. Что может быть проще? Давай. Я не буду тебе мешать.
Тхутеп дрожал всем телом. Глаза широко распахнулись и не моргали, лицо побагровело от усилия. По щеке покатилась одинокая слеза. Хопеш не шевельнулся.
Нагаш презрительно фыркнул.
— Как трогательно, — бросил он и отвернулся. — Хватайте его и идите за мной.
В тот же миг путы, сковывавшие царя, исчезли. Тхутеп, все еще пытавшийся с ними справиться, не удержался и упал на руки приспешников Нагаша. Меч у него вырвали, руки заломили за спину и потащили вслед за Нагашем из тронного зала. Царь беспомощно обмяк и сопротивляться уже не мог.
Аристократы протащили царя по северному коридору вниз, в глубину пирамиды, туда, где почил его отец Хетеп. Усыпальница покойного царя была предназначена не только для его жены, телохранителей и слуг, но также и для детей. Предполагалось, что в Великой пирамиде упокоится не один царь, а целая династия.
Нагаш шел впереди, освещая путь бледным мрачным светом, исходившим, казалось, от его кожи. Тхутеп быстро понял, что происходит, и начал вырываться.
— Ты не можешь этого сделать, брат! — воскликнул он. — Народ тебе не позволит! Ты жрец, посвященный богам. Ты не можешь сесть на трон!
— Я не посвящен ни единому богу, брат, — выплюнул в ответ Нагаш. — Я служил воле Сеттры, царя царей, но и это время прошло. Сегодня началась новая эпоха. Жаль, ты не увидишь, как взойдет ее слава.
Тхутеп стал вырываться с новой силой, но двое приспешников Нагаша крепче схватили его за руки и поволокли по влажным камням.
— Ты сошел с ума! — закричал Тхутеп. — Остальные цари восстанут против тебя! Разве ты не понимаешь?
— Я понимаю политическую реальность куда лучше тебя, братец, — отрезал Нагаш. — Пусть приходят. Я готов.
Некромант остановился. Они дошли до конца длинного коридора с гладкими пустыми стенами. Зодчие оставили их без украшений специально, чтобы после смерти Тхутепа пришли мастера и создали здесь изысканные мозаики, отражающие его славное правление. В конце коридора находился узкий дверной проем с хорексами по обе его стороны. Справа у стены лежала огромная каменная плита.
Свет некроманта проник немного вглубь погребального зала, и стали видны небольшая комната с
