трахаться и добавляет: в ванну не блевать, ибо вода не идет из крана. Но вовсе не потому, что ее выпили ближние представители, а в силу того, что в сифоне засор, плюс к тому, в дабл-дыму прочно висит топор. А на коммунальной кухне двое спрятались за холодильник (спина - к брюху) и не хотят, чтобы к ним заходили. А я к туалетной двери прочно прижат портвейном, смотрю фольклорное видение, не одно - так другое, третье про чебурашку и зеленого Гения. Но звук бачка возвращает к мысли: надо бы вон отсюда. А снаружи думают: 'Вы писали? Или кололи сосуды? Или ели бычки в томате?' 'Девчонки, - говорю, - простите, вы так нуждаетесь, а я простой посетитель. Я мельком, я извиняюсь, я в стельку, я всем на зависть.' Не симулянт Чейза чтец. Конечно, мой пузырь очень имеет вес, и хоть буха кромешная внешность, но и я иногда экстрасенс. Могу в далекое смотреть насквозь. Без правил трудно и колко сердцу, (размыто чудно и вскользь и врозь), но проявляется как день из детства. Сегодня вечер удался: без яких - крутой атас, а после танцев и вальса у одних долгий сеанс; у других длинный троллейбус, метро и трамвай и пешком. Большое спасибо небу со свешивающимся ковшом. Взглянул и опешил - ходом, крестясь и ища примет. Сняло как рукою холод, и чей-то зажегся след!
x x x
Средняя осень. Ноль. Лезу на антресоль.
x x x
Тихо душу тешит братственная грейша.
x x x
Каких-то лет десять назад был весел и бородат.
x x x
Много в жизни хочешь? Что-то уже можешь? Юбку покороче для мужских прохожих? Или рвешься в дело, или в плане дети, или опупела в дым на рок-концерте?
x x x
1
Давнишним дервишем ветшая, вещаю в придорожных кущах. Все вещи знаком освящаю, не знахарь - путь идя, идущий. В имуществе зачах бы, мучась, но участь древних подымая, дымлю пыльцой и лик обтучивая, живой портрет перерастаю. В меня полночные подстрочники лучом курчавым заворачивают ВАНГОГОВСКИЕ многоточия, совиным именем означенные.
2
Толпилась ночь, насыщенная танцем, что некуда ступить на острие пуантовом, воткнуться пулей глянца, ни криком блика дернуться в чадре, в расплаве ль битума...
Исчадием теченья у бездны обездоленный бедняк просил свеченья не для огорченья преодоленья ради: 'На камнях, АЛЛАХ - Луна играла б замирая, и ветроногих брызг или борзых немного мимо пролетела б стая, реки бы рык маленько поутих!'
x x x
Встречный еле узнаваем, желтизноем оплетаем.
x x x
я слушал запах ощупью
x x x
Как кресты, покосились антенны на крышах домов бесконечное гетто прокуренных многоэтажек. Абразивный дизайн выбивает из окон годов девятнадцати Юность на воздух: пуглив и оранжев.
Благодать разбивается логикой полок и ниш, косяков (бесконечно покинутых Богом), порогов (беззаветно оставленных Им)
квадроглазых кладбищ. Это в дамки выходит лукавый из пыльных коробок.
(...Отврати лице твое от грех моих
и вся беззакония мои очисти...
Псалом 50.)
x x x
Я был прозрачен, а стал коробчат и околпачен, любитель обществ. Жил одиозен, одномерзавчат. Теперь колхозен и говнодавчат. Страдал канючен стал конь покладист, осел навьючен: не зря старались, смеясь, бесята, а ангел плакал, теперь на грядке гнию буряком. Бежал балконен, а сел партерен, знать, влип на склоне и съехал в дебри. Не Мастрояни оркестроямин. На поле брани с блохой в кармане. Но 'гулкой ранью' (как в снег из бани), на волках наглых, как три подростка, я проканаю на щучий остров. Прости, Таити, мне 'шито-крыто', изба открытий пока забита!!!
x x x
Дорога - наркотик. Шагающий прав. Попутной погоды в запутаный рай. Мозолистой пяткой помазанник мастер выстукивать краткий урок благодати. Шаг задней, толк левый, день длинный, час поздний, как старая дева, запудренный круто крупой в подворотне по самую рубку.
Дородовое отделение
Здесь все кого-то ждут кого-то в Отто отправят тут же травят - рвота всех потрясет как? сверху? снизу? как по карнизу луноход торжественными стопами ну просто путь усеян кнопками она несет она живот он как цунами на нос прет иные ноют и снуют как с контрабандой лодки без флагов весел и кают ну словом тетки а кто такие да сякие? условно плавают гусынями гордятся кто положением кто выменем кто ситуацией они страдалицы стараются держаться
x x x
'...роняет лес багряный свой убор...'
А.С. Пушкин
Роняет осень пуд багровых дел, не иначе, настали годовые. Или ученья, в чем-то боевые: букет снарядов мимо просвистел, упал, шипя, но перлы дождевые его стушили, в оборот беря, в рагу из гильз из листьев октября.
x x x
Рисуй артикль к вертикали. Курант натикал полночь с музыкой. Болтанка восемь баллов в кузове меж стенкой... ГУМом... Куполами, сползаю к речке каплей палевой в отпаде полном, уподобившись победам бедным, но прославленным, ныряя в беспредел сегодняшний, вчерашний день искать по косточкам, опять надеяться на завтраки, с грядущим Грозным иль Иосифом шутить - не ведая - метафорой шальной, сравненьями скабрезными. Напропалую с пятипалыми опять по маю бресть. Березами оплакать песню разудалую.
x x x
Что нам трескучая треска? Шалит и нерестится налим, сом, щука. Широка там Ангара, где Колчака, как варвары патриция, беснуясь, ввергли в бездну вод веселые и нищие, его дельфин не подберет, но выудят удильщики сетями в тине мертвеца и вынут как попало, всплеснут руками: 'На ловца... неужто адмирала?' На високосную весну поверье есть ангарское кто трупа словит на блесну, тому удача царская. Давно молва по ангаре гуляет Тимофеичем в чей борт труп ткнется на заре, к тому придет копеечка. Годов с двадцатых слух лихой меж стариками знается: кто трупа тронет - молодой с рыбалки возвращается. Но, если на руку не чист, честь с молоду подмокла, к тому правитель-утопист заглядывает в окна. А где-то за морем треска трещит и веселится. Ныряют в гавань облака, нуреют с криком птицы, над гладью водной, волновой их фуэте пестрится. Покуда чудится покой на лике ясновидца.
* Валерия Крестова *
x x x
Печать печали на челе, Луна в начале - на нуле,
И эта ночь в календаре Точь-в-точь - листочек в серебре,
И дальше следуют недели Как сахарные карамели.
Староновогоднее
Давай погуляем с тобой в снегопад Увидишь, деревья по небу летят, Троллейбусы, как бегемоты, парят, А люди похожи на черных котят.
Давай затеряемся в снежном дожде, Нам будет казаться, что звезды - везде, Мы утром проснемся с тобой в высоте Две черные точки в сияющем льде.
x x x
Улитка, выйди на звуки флейты, ты станешь птицей пришла весна!
Так пел торговец дарами моря, холодным утром на берегу.
x x x
Что же там такое синее На горизонте? Может, это синее море, Или синее завтрашнее небо,
Или это туман, В котором увязнут мои мысли? Или это птицы дождя Они пролетят надо мной,
Испугают криком И хлопаньем крыльев, И исчезнут?
А я буду вглядываться в ночь И думать: Что же там такое синее На горизонте?
x x x
Усну - запру в постели тело, Но душу в доме не замкнуть. Босая, по проспектам белым, Она пойдет уйдет в свой странный путь
Гулять по заметенным скверам, Где замерзают тополя, По подворотням, к стенам серым, Среди помоек и угля...
Она к утру ко мне вернется. Но целый день не улыбнется.
x x x
Луна, как маятник, качалась, Но убаюкать не могла, Я наблюдать за ней осталась Из-за холодного стекла.
Кололись звезды, как булавки, На юг летели облака, Душа и тело, будто в лавке, Подрались из-за кошелька.
x x x
Томление духа в метро по утрам, Себя доверяя железным дверям, Пытаюсь продолжить разорванный сон, Витаю в тумане, а рядом - бетон.
x x x
Солнечный век, гелиоцен, Мы с тобой - у церковных стен, Я б хотела туда попасть, В мир, где время теряет власть, В мир, где больше нет перемен.
x x x
С тобою встретились мы снова: Ты смотришь, как всегда, сурово, А я опять люблю другого.
x x x
Когда дороги, словно реки, Стекают грязью под мосты, Туман вселяется навеки В пространство тающей воды.
Он заполняет все аптеки, Он размывает все следы, Он поселяет в человеке Предощущение беды.
И человек идет по крыше, И ничего уже не слышит, И только дохлые коты С ним обращаются на ?ты?.
Потом три месяца он где-то, Потом опять наступит лето.
x x x
Дождь - непрерывным паденьем минут, Осколки хрустальные - в пыль. Где-то за стенкой стучит ?ундервуд? Черточки сложатся в быль,
Будет короткий рассказ без причуд, Дождь - наш естественный стиль.
x x x
Ты говоришь Ты прыгаешь На одной ножке. Звенят украшения, Колышется одежда.
Твой собеседник Слушает молча, Улыбается, словно Чеширский кот.
Ваш разговор Необычайно глубок. Случайный свидетель Счел бы себя идиотом.
x x x
Е.О.
Ночь: обнаженные звуки И электрический свет. Из подворотни тянутся руки Мертвых газет.
Ночь. Ты прокатишься по переулку, Озеро ждет за углом. Каждое слово доносится гулко, Тянется долго ночная прогулка, Будет ли снова светло?
x x x
Жить, Ни от кого не зависеть, Ничего не читать, Наблюдать, Пить Поток собственных мыслей, Спать.
Ждать, Когда рак на горе свистнет, Устать, Уйти в запредельные выси, Вернуться опять, И спать В холодном потоке мыслей.
x x x
Я ищу к тебе отмычки, В темноте ломаю спички, Откликаюсь в перекличке, Но уже совсем не та.
