стремительный и кипел, как горшок на огне. Дальше к северу он разбивался о скалу и падал в долину: белое облако из воды. На восточной стороне ручья была широкая площадка, над которой возвышалась гранитная скала, юго-западный склон долины.
Эта густо поросшая травой площадка была местом прорицаний. Она обладала свойством давать силу, благодаря текущей воде, свободному небу и растущим в форме круга деревьям. Здесь волшебник совершал ритуалы, от которых зависела безопасность и благополучие деревни, отсюда он регулярно наблюдал за звездами и делал выводы из их движения. И сюда же он приносил опасные предметы, чтобы испытать их и либо очистить, либо уничтожить.
Из травы поднималась скалистая глыба примерно до высоты рослого мужчины. Наверху она была плоской, как платформа, и достаточно велика, чтоб на ней могли сидеть двое или трое. С одной стороны были высечены грубые, замшелые ступени. Кай взобрался на скалу и уселся на широкий бочонок, который ему уже кто-то подставил. Он кивнул Шону, и Шон тоже взобрался наверх.
— Садись! — сказал Кай. Шон уселся напротив вещуна. Между тем лужайка внизу наполнялась людьми. Шон устремил взгляд в пространство, окаймленное елями, — поверх головы Кая. Впрочем, может быть Шон хотел встретить случайный взгляд друга или матери чужака…
— Это хорошо, — сказал Кай и его голос прогремел в тишине. — Хорошо, что ты добровольно подвергаешься испытанию, Шон, сын Наула. А скажи-ка, что это?
Кай протянул руку — на его ладони лежал шарик из металла.
— Это? — спросил Шон. — Просто шарик.
— А из чего сделан шарик?
У него закружилась голова. Он не мог вспомнить названия. Несколько секунд он боролся с собой, затем сказал:
— Красный металл.
Слабый вздох вырвался из толпы.
Значило ли это, что название было правильным?
Холодное лицо Кая ничего не говорило. Он показал другой шарик.
— А этот?
— Коричневый металл, — сказал Шон.
— А этот?
— Белый, — сказал Шон, — белый металл.
Что-то запнулось в его голове.
Серебро.
Кай, который смотрел на него внимательно, как ищейка, казалось, слышал неслышимое.
— Что?
— Белый металл, — сказал Шон.
Серебро, слышался голос предмета в его голове. Серебро, затасканная бронза, красная медь. Дураки, пела вещь.
— Я… — говорить Шон.
— Что же? — нежно спросил Кай.
— Ничего.
— Хорошо, тогда давай дальше. Расскажи мне еще раз о твоем пребывании в лесу.
— Была ночь, — сказал Шон, — и я перепутал дорогу. Я пошел к Холодному Ручью… — нет, он нарочно не будет об этом упоминать. Шон встретил безжалостный взгляд Кая и отвел глаза. — Джоф накрепко привязал меня к дереву. Я спал. Утром я вернулся сюда.
Кай наклонился вперед. Он вдруг повел себя, как отступник.
— В лесу можно увидеть странных тварей. Не кабана, не дичь, не куропаток, не собак, не людей. А это что?
Шон отшатнулся назад. В протянутой руке лежал наконечник копья.
Бронза.
— Коричневый металл.
— Твари, которые бегают на четырех ногах, а ноги у них, как звезды. Что это?
Серебро.
— Белый металл…
— И у их всадников есть другой металл, желтый металл…
Золото. Золотой кубок. Пей, но не ходи домой.
Шон закрыл глаза и увидел летящих зверей.
— Это главное испытание, — сказал Кай Шону. — Вещун из пещерного города слишком поздно применил его, и мальчик свободно ушел, воспользовавшись его ошибками.
Шон вдруг понял, что Кай при этом испытывает высокомерное священное удовольствие. Кай уничтожит всякого, кто станет одержимым. Это был его долг и он наслаждался им.
— Вещун из Пещерного Города был дурак, — сказал Кай.
— Ты сам дурак, — сказал Шон.
Это случилось быстро и совершенно непреднамеренно. Шон не предусмотрел этого. Он испугался, но лишь на мгновение.
— Что ты сказал? — спросил Кай.
— Дурак! — ответил Шон коротко. Он стремительно вскочил на ноги. В конце концов, все они ему теперь безразличны, эти жалкие невежественные жители деревни, которые теперь хватали ртами воздух и улепетывали от скалы.
— Может быть, — сказал Кай. — С кем ты разговаривал в лесу?
— Это были всадники на лошадях, и лошади были подкованы не звездами, дурень, а серебром.
Кай вскочил. Он сам возвышался несокрушимой скалой, подавляя силой и авторитетом. Шон смотрел на него с презрением.
— Хватит! — крикнул Кай.
— Ну уж, нет. Ты хотел, чтобы я говорил. Теперь я хочу говорить. Эти жалкие шарики. Ваши идиотские суеверия! Что для вас дорого в этой ужасной жизни? Вы так боитесь смерти, что даже не смеете взглянуть на запад, из вашего страха вы могли бы построить крепость. Страх перед лесом. Страх перед всем. Вещам, которых вы не понимаете, вы даете неверные имена.
— Хватит! — заорал Кай.
— Ты меня не заставишь молчать, старик! Иди позови своего жалкого короля, чтобы он это сделал. Король! — Охваченный презрением Шон едва выговаривал слова. — Король нескольких разрушенных и грязных дровяных хижин. Король навозной кучи.
Шон смеялся. Это был смех, которому он научился в лесу.
Из травы под скалой раздались визг и рев. Как высока была скала! Выше, чем он думал.
Шон понял, что его ноги больше не стоят на скале. Вместо этого они находятся в воздухе — ни на чем. Он стоял в воздухе примерно в трех метрах над землей.
На какое-то мгновение он опьянел от радости. Однако это быстро кончилось, ликование сменилось ужасом. Закричав от ужаса, Шон упал. Небо и деревья перевернулись, его соплеменники надвинулись на него, давя друг друга. Он ударился о землю и остался лежать. У него перехватило дыхание и пропало всякое желание бороться. И пока он так лежал, мужчины подкрались к нему и забросали его веревками и охотничьими сетями, сплетенными из стеблей растений. Они закручивали его до тех пор, пока он не оказался опутанным, как насекомое в паутине.
Шон не выдержал испытания. Он продемонстрировал свою отверженность, свою болезнь.
Он был одержимый.
Его связали. Так и должно было кончиться.
Было специальное место прямо в скале. В камень были вделаны кольца из коричневого металла, через которые протягивали веревки. Уже 50 сезонов кольца не использовались. Это было более 20 лет назад…
Однако годы ничего не значили для Шона. Жители деревни исчисляли бег времени не так.
Собственно, кольца были из бронзы. Так назывался коричневый металл. Шон продолжал биться в своих
