Найла.
Артия вскинула голову.
«Хорошо бы здесь был Феликс, — подумала она. — Он бы сумел образумить Эбада. — И в тоске подумала: — Или Молли. Но их тут нет. Только я. А мне это не по зубам».
Реку обрамляли скалистые берега, кое-где зеленели пальмовые рощи. Течение было быстрое, но ширина русла не превышала сотни футов.
— Не слишком впечатляюще для истока. Если это и вправду он.
— К северу река расширяется. Говорят, в нее вливаются другие воды. Но начинается она здесь.
Колесницы и пешие паломники свернули влево, в сторону, противоположную течению. Впереди темнела буйная зелень джунглей. Откуда-то доносился тихий гул, и когда колесница остановилась, Артия уловила подошвами содрогание почвы.
Не прошло и получаса, как они въехали в лес.
Деревья росли вплотную к воде, местами грозя удушить реку корнями, лианами и пышными цветами, похожими на гиацинты. На растениях виднелись следы недавней рубки. Видимо, многочисленные трудолюбивые руки расчищали берег.
Они спустились с колесниц. Первыми пошли жрецы, следом Эбад, за ним — Артия и семеро ее спутников, в том числе Уолтер с курочкой.
Вскоре тропа превратилась в лестницу, выложенную из каменных ступеней. Она вилась по склону горы, поросшей деревьями и папоротником. Рокот стал громче, потом превратился в мягкий шелест водопада.
Деревья расступились. Глазам людей открылся исток Найла — или, по крайней мере, Лилейной реки.
А над густым лесом возвышалось чудо из чудес, равного которому не было на всем свете. От неба до земли громоздились зубчатые скалы, поверх крон деревьев, под вершиной утеса зияли отверстые пещеры. Из каждой вытекал водопад. Одни потоки больше напоминали тонкие струйки, другие — узкие ручейки, и только пять срединных были полноводные, пенистые. А в основании самого могучего из них, в окружении белых струй, искрилось и сияло резное существо. Огромного роста, со свернутым кольцами рыбьим хвостом и благородной козлиной головой, увенчанной двумя витыми рогами. В руках оно держало перевернутую чашу, из которой вытекала река.
Жрецы опять запели.
— Они говорят, — перевел Артии Эбад, — приветствуем тебя, Кнум, повелитель вод, бог речного истока.
Артия поежилась. Ей показалось, что вдалеке за деревьями едва заметно темнеет до странности знакомый силуэт.
— Великолепная театральная постановка, — ответила она.
Но Эбад уже неторопливо шел прочь — подносить дары реке. Жрецы протянули корзины, и Эбад — Та Неве — достал из них хлеб, цветы, фляги с вином и, что-то шепча, опустил в волны. Потом место корзин заняли золотые украшения и драгоценные камни — уж наверняка не стеклянные. Они тоже предназначались реке и ее богу.
И вдруг коричневые воды расступились, взмыли в воздух — и сложились в громадную хищную голову с вытянутыми, как щипцы для колки орехов, челюстями. Сверкнули желтоватые зубы…
— Ай! — взвизгнул Уолтер, пряча лицо в цыпленка. — Опять чудовища!
— Тише, мистер Уолтер, — успокоил его Вкусный. — Это всего лишь крокодил.
— Кто-кто?
— Крокодил.
— Ага, — добродушно подтвердил Катберт, хотя его лицо не выражало особой радости. — Видал я таких. То ли змея, то ли рыба, зато с ногами — знаете, как он по земле бегает! А уж клыки!..
Уолтер поморщился.
Крокодилов в протоке становилось всё больше и больше. Они выползали из расщелин под берегами, расталкивали друг друга, заглатывали огромные куски сырого мяса прямо из корзин.
— Ужас! — поморщился Стотт Дэббет. — Как будто дома с женой обедаешь.
Пираты рассмеялись. Артия похлопала Стотта по плечу.
— Здорово сказано, сэр.
— Не стоит, капитан. Это факт.
Та Неве передал остатки подношений жрецам и слугам. Потом вернулся к команде.
— Их привезли из Египтии, — сказал фараон. — Эти крокодилы священны. Их яйца тоже.
— Они еще и яйца откладывают! — ахнул Уолтер и закрыл цыплячью голову руками, чтобы птица не услышала.
Что же там такое, над рекой среди деревьев? Оно никак не вписывается в эту фантастическую сцену…
Артия сосредоточилась, напрягла зрение. И очень тихо спросила:
— Мы в тысячах миль от морского побережья, мистер фараон. Почему же там стоит корабль?
Крокодилы погрузились в воду. Жрецы и слуги отошли, а Та Неве повел свою приемную дочь и ее спутников в джунгли на противоположном берегу.
— Я же говорил, Артия, здесь есть на что посмотреть.
Кто же к ней обращается? Эбад или фараон?
— Артия, не знаю, здесь мое место или нет. Но только они меня не отпустят, это понятно. Будут охотиться за всеми нами. И, без сомнения, убьют. Но если я останусь…
— Значит, Эбад, ты их пленник.
— Мы все пленники чего-нибудь. Да. Если хочешь, можно сказать, что я пленник Молли. Ты знаешь, я больше всего на свете любил твою мать. Но она ушла, а я не могу ее забыть. И не хочу. Значит, я нахожусь в плену у воспоминаний о Молли. И ты, я думаю, тоже.
Артия кивнула.
— Да.
— Тогда ты меня поймешь. Видишь ли, моя капитанская дочка, с тех пор я много лет пытался найти свою цель. Искал ее на сцене, на пиратском корабле, во Франкоспании, когда вместе с Диким Майклом вырывал тамошних революционеров из когтей монархистов. Но что в этом толку? Вы свергли своего короля. И бросаете чепчики в воздух. Начался Золотой век — но потом вы вдруг обнаружили, что всего лишь сменили одну тиранию на другую, посадили себе на шею новых угнетателей вместо старых. Республиканская Ангелия свободна, но ее правительство стало таким же властолюбивым и жестоким, как прежние лорды и принцы. Так всегда бывает, Артия. Но здесь…
— Ты сам хочешь остаться.
— Может, и хочу. Это моя лучшая роль. Признайся, я играю ее дьявольски хорошо. И если я останусь, вы все сможете уйти. И кроме того…
— У нас есть корабль.
Они провели весь день в джунглях за Лилейной рекой. Там, на расчищенных полянах, под охраной священных крокодилов, то таящихся в реке, то крадущихся по илистым берегам, на каменных платформах стояли корабли. Лианы, так и норовившие обвить мачты, были тщательно обрублены. А если под жарким дыханием джунглей корабли начинали гнить, заботливая рука меняла деревянные детали.
— Древние египтийцы, как и мои темнокожие подданные, не зря слыли отличными судостроителями. Когда их прогнали из Египтии, они не бежали от захватчиков через весь континент. Нет, они, обогнув берега, ушли на кораблях, сделанных из тростника, под полотняными парусами.
— Ты узнал об этом здесь?
— Нет, я читал раньше. И знал это в глубине души. Когда я еще ребенком попал в рабство, меня везли в Ангелию на корабле. И сказали — либо помогай команде, либо валяйся в вонючем трюме. Я выбрал работу. Но я в те годы был таким же, как Молли и как ты, девочка. Вышел на палубу только тогда, когда уяснил для себя, как жить дальше.
Эбад рассказал Артии, что как только у побережья показывается корабль — а многие из них разбиваются на скалах, — барабаны передают эту новость в глубь континента. Все деревни тесно связаны с городом в джунглях. И его жители часто приходят на берег. Они оказывают потерпевшей крушение команде
